Михаил Боярский: Шляпы ношу, пока не истлеют

М. ШАХНАЗАРОВ: Доброе утро! У микрофона Мария Андреева.

М. АНДРЕЕВА: И Михаил Шахназаров.

М. Ш.: И у нас гость — Михаил Сергеевич Боярский. Здравствуйте!

М. БОЯРСКИЙ: Здравствуйте!

М. Ш.: 9% наших радиослушателей считают, что Олимпиаду стоит посмотреть, она будет интересной. 91% из-за политизированности и хамского отношения к нам смотреть Олимпиаду не станут.

М. А.: Вы будете смотреть?

М. Б.: Нет.

М. Ш.: Я тоже не буду.

М. А.: Как Вы это всё расцениваете? Никаких правил, никаких юридических доводов, никаких доказательств, просто отстранили, и всё.

М. Б.: Я склонен всегда винить себя во всех неудачах. Спросите у Сатановского, он конкретнее говорит по этому поводу: "Неча на зеркало пенять, коли рожа крива".

М. А.: То есть сами виноваты?

М. Б.: А как же? Конечно. 

М. А.: А что мы не так сделали?

М. Б.: Слишком доверчивые. Нужно быть более жёсткими во всех отношениях.

М. Ш.: Исинбаева говорит, что сейчас наши парни и девчонки начнут брать гражданство других стран, и она не против этого. Как Вы считаете, действительно мы не смогли защитить?

М. Б.: Я полагаю, что спортсмены абсолютно ни при чём. Это не их дело. Дело артистов, к примеру — быть на сцене и играть хорошо, а делать гастроли, выезжать в страну — не наше дело. Всё должно быть идеально организовано. У спортсменов то же самое. Им нужны спортивные достижения, и всё. А всё остальное — чиновники, будьте добры поработать. А если не можете — уходите с этого места.

М. Ш.: А не пора ли других уже...?

М. Б.: Это не моя компетенция.

М. Ш.: А Ваше мнение?

М. Б.: Моё мнение как Михаила Сергеевича — пора.

М. Ш.: Что сейчас Вас больше занимает: кино, театр?

М. Б.: Внук. У меня сейчас всегда хорошая погода. Как внук просыпается — солнце.

М. Ш.: Сколько ему?

М. Б.: 4 года.

Это отвлекает и помогает в жизни.

М. А.: А о чём он спрашивает?

М. Б.: Недавно он спросил, что такое "давно": "Это когда были динозавры?" Я ему ответил: "Ну да, дедушка твой — динозавр".

М. Ш.: Правнук родится и задаст тот же вопрос. Можно будет ответить: "А это когда спорт ещё был".

М. А.: Или когда покемонов ещё не было.

М. Ш.: Вообще, конечно, это всё грустно и вызывает сожаление.

М. А.: А Вам нравится то, что приходит тот самый технический прогресс?

М. Б.: Нет. 

 Такое ощущение, что все грязные, есть какая-то неопрятность в этом. Весь мир занимается этим. Я тоже в 60-е годы был волосатый, как все, но я за то, чтобы всё было естественно. Нужно успеть пожить, а не сидеть в социальных сетях, которые губят человека и не дают ему возможности ни посмотреть на рассвет, закат, ни вырастить детей, внуков — ничего не успеваешь, суета безумная. А потом — ой, куда же всё делось-то?

М. Ш.: Если "Фейсбук" использовать грамотно и не злоупотреблять, в нём есть польза.

М. Б.: Я не сомневаюсь. Я просто не умею этим пользоваться.

М. Ш.: То есть Вы — совсем ретроград?

М. Б.: Да. Это абсолютно не моё.

М. Ш.: И телефон у Вас кнопочный?

М. Б.: Да, конечно. Я должен представлять собой человека-консерватора, который впитал 60-70-е годы в себя, и для другого места не осталось. Я в то время себя сжёг, у меня уже нет рецепторов, которые что-то воспринимают.

М. А.: А как Вы относитесь к современному искусству — театру? Есть постановки, где голые на сцену выходят и так далее. Как Вам это?

М. Б.: У нас со всеми этими людьми разные ориентации. Мы ориентированы на разные цели. Кино и театр — это средства, а не цель. Для них же это является целью — в каком виде ты выйдешь, в каком уйдёшь, будешь ты шептать на сцене или микрофоны развешивать, чтобы хоть что-то было слышно. Мы по-другому были воспитаны, меня не переделать. 

А они вредят тем, кто сейчас растёт. И химией поливают так, что они загнутся или будут уродливыми. Должна быть естественность, добро.

М. Ш.: Бывает, что я спрашиваю: "Что это было сейчас на сцене такое?" А мне отвечают: "Он художник, он так видит". Ну не может художник так видеть! По-моему, конечная цель — доказать всем, что это модно, продать билеты на этот спектакль как можно дороже. Сейчас засилье литовских режиссёров. Я не понимаю, своих нет, что ли?

М. Б.: Я не буду конкретизировать, но они имеют право на существование, и я с ними спорить не собираюсь. Мне этот процесс неизвестен, я с такими режиссёрами не работаю, меня они не приглашают.

М. Ш.: Ну, то есть стена такая?

М. Б.: Да, я абсолютно спокоен. Они говорят на другом языке, который я изучать не буду.

М. А.: Я думаю, что если ты хочешь представить своё видение, и у тебя есть что-то, что ты хочешь явить миру, зачем брать классические произведения?

М. Б.: Вопрос довольно наивный.

Что касается режиссёров,  я рядом был с Товстоноговым, Ефремовым и так далее. Сегодня это моя обязанность — быть в отрицании, чтобы было возможно от чего-то оттолкнуться, забыть, перечеркнуть. Я так и делаю — просто не хожу и не смотрю.

М. А.: Вы назвали фамилии таких значимых для искусства людей. Получается, сегодня таких нет?

М. Б.: Для меня. У них другой язык, другая ориентация. Когда сейчас говорят о кино, я просто иногда не понимаю о чём разговор. Если итогом является красная дорожка, мне это не очень интересно.

М. А.: Но Вы же тоже любите эксперименты. С Жорой Крыжовниковым, например, который открывает новый жанр, Вы сотрудничаете ведь, была комедия-караоке...

М. Б.: Я пытался не испортить фильм, не более того. Я сразу отказался, но меня даже не спросили и начали снимать. Но это всё равно не моё, потому что Нагиев — другой, Лавыгин — другой. Вот Чурикова — да, я за неё спрятался. Я иногда думаю, а как же она матом-то ругается? Неужели будет? Будет. А я не могу. Она более продвинутый и современный человек. Я с огромным уважением к ней отношусь, но я на такие поступки не способен.

М. А.: А на "Евровидении" нас тоже засудили?

М. Б.: Если победа на "Евровидении" является смыслом жизни, тогда, конечно, нужно с шашкой на коне вперёд. Ну, успокойтесь вы, это просто развлечение. Желание всё время добиться первого места — это...

М. Ш.: Комплекс победителя.

М. А.: У нас, как только какое-то поражение, все сразу призывают всех уйти в отставку, расформировать и так далее. Я не буду сейчас обсуждать игру нашей сборной, но даже если бы мы заняли первое место, всё равно бы нас критиковали. У нас всегда так происходит.

М. Ш.: Прошёл домашний чемпионат мира по хоккею. Слава Фетисов говорил здесь, дома надо было первое место брать обязательно.

М. А.: А почему мы всегда должны первое место занимать?

М. Ш.: А тогда зачем вообще на лёд выходить?

М. А.: Стремиться к этому.

М. Б.: Для меня место не имеет значения. Мне нужно, чтобы я знал, что сделал всё, что мог. Если бы я не до конца доработал, мне было бы стыдно. Может, это нехорошо, но это — всё, на что я способен. Зато я работаю с настоящими героями — Алисой Фрейндлих, Чуриковой, Табаковым — многими прекрасными артистами, с которыми я чувствую себя в одной тарелке и знаю, что работаю на общую копилку.

М. Ш.: А из современных актёров кого бы Вы выделили?

М. Б.: Очень многих, но не хочется делать им рекламу, потому что, не дай бог, они зазнаются.

М. Ш.: Возьмём Штаты, к примеру, американское кино — фильмы полного метра и сериальные. Там редко сериальные актёры светятся где-то в полнометражных фильмах. А у нас что? Они и там, и там, и там — везде.

М. Б.: Я не могу строить их судьбу, они сами должны понимать, что неприлично сняться в рекламе, к примеру. Но нужны деньги, нужно семью кормить. Я нахожу оправдание многим. Они такой мусор произносят в 30 сериях, что уши вянут, но им никуда не деться. Это мне повезло, а у них материал хуже, готовить его не из чего. В кастрюлю бросают всё, что ни попадя, а нам приходится это есть. Кто волнуется за то, чем питается, не пойдёт на это. 

М. Ш.: Смотрите американские сериалы?

М. Б.: Я был счастлив смотреть "Родину". А в общем меня сложно заставить посмотреть сериал. У нашего сегодняшнего зрителя глаз тоже намётан. Когда играет артист, тут самое главное, чтобы режиссёр не мешал. Вся страна смотрела "Сагу о Форсайтах", "Семнадцать мгновений весны", а вот эти постоянные разговоры по телефону, когда они трубку от уха не отрывают и говорят бог знает что — это такой "бормотальный реализм", который всем уже надоел.

М. Ш.: Сериал "Родина" понравился, да?

М. Б.: Да, понравился.

М. Ш.: А если взять мировое кино в целом — сериалы, полный метр — нет ли ощущения, что идёт медленная деградация?

М. Б.: Всё производство пущено на поток. Это как с пластинками, когда я в своё время с трудом покупал 1-2 в месяц, а потом приехал за рубеж, зашёл в музыкальный магазин, а там их миллионы были. И весь интерес стал пропадать. Сейчас происходит такое засилье — 25 программ, и по каждой новый фильм идёт. И теперь покемонов ловят, потому что уже перенасыщенный раствор, как в химии.

Если я хочу купить в магазине мотыля для рыбалки, я могу выбрать из 300 коробок. А какой выбрать? Это такое изобилие. Есть люди, которые очень скромно живут, но есть и те, которые с жиру бесятся. Поэтому и начинаются извращения во всех вариантах, чтобы сделать что-то такое, на что можно обратить внимание.

М. Ш.: А шляпы часто меняете?

М. Б.: Нет.

Это от жадности. Я перестал ходить в магазины за одеждой, потому что мне не нужна новая. Мне нужно просто название: это штаны, это шляпа. А бренды не нужны.

М. Ш.: В наши времена были джинсы Wrangler и Levi's. А сейчас заходишь — какие-то непонятные названия по каким-то непонятным ценам, а качество хуже в тысячу раз.

М. Б.: Это, конечно, мой минус, а не плюс. Я готов преклоняться перед теми, кто как рыба в воде чувствует себя сегодня. Это здорово.

М. Ш.: Не всегда. Ностальгические настроения всё равно присутствуют, потому что жизнь-то всё равно разделена на периоды.

М. Б.: Но им же тоже придётся рано или поздно оказаться в этой ситуации. Единственное, что я бы посоветовал — чтобы им не было смешно вспоминать, что они делали. "Дедушка, а что это за татуировка?" — "Когда я был молодой, это было очень модно".

М. А.: "Дедушка, а чем ты можешь похвастаться?" — "Я всех покемонов поймал в своё время".

М. Б.: Это нормальный процесс — отмирание, протесты. Самое желательное состояние — чтобы над тобой не смеялись.

М. Ш.: А когда Вам больше нравилось — в те времена или сейчас?

М. Б.: Когда были живы родители, было лучше. Сейчас внуки, это тоже хорошо. Но мне комфортнее, конечно, там. Сейчас я абсолютно чужой в этом мире.

М. А.: А вы никогда не снимались в рекламах?

М. Б.: Снимался однажды, когда был студентом. Но тогда ещё рекламы не было как таковой, что-то вроде неё. Тогда мне заплатили 10 рублей, я был счастлив, весь курс гулял. А потом не предлагали.

М. А.: Ну, то есть Вы принципиально отказываетесь?

М. Б.: Слишком мало платят. Меня очень сложно купить.

М. Ш.: Спасибо. В гостях у нас был Михаил Боярский, актёр.

М. Б.: Спасибо!