Нулевой штурм. Солдаты, которых не было

В 1992 году захват власти Дудаевым обрадовал в Чечне далеко не всех. Демагогия насчёт грядущей счастливой жизни и сомнительная романтика этнических чисток слишком мало совпадала с реальной картиной — стремительным обнищанием, остановкой одного за другим предприятий, разворовыванием социальных выплат, безработицей.

Поэтому почти сразу действия Дудаева вызвали сопротивление. Весной 1993 года в Грозном собрался бессрочный митинг. Требования собравшихся звучали вполне разумно: референдум о доверии президенту, выплата пенсий (пенсии дудаевцы перехватывали и пускали на свои нужды) и тому подобные вещи. Среди организаторов этой манифестации были ещё советской поры профсоюзы, а командиром самообороны митинга избрали главу Надтеречного района Умара Автурханова. Словом, это были обычные обыватели, для которых нормальная жизнь была гораздо важнее возможности пограбить под националистическими лозунгами.

Быстро выяснилось, что протест против режима Дудаева действительно массовый. Ему было сложно говорить о единстве чеченского народа в борьбе против "оккупантов", в то время как прямо посреди столицы республики тысячи людей требуют призвать мини-диктатора к порядку. Допустить такого подрыва своих позиций Дудаев не мог и не собирался.

Митинг был многочисленным, однако боевой силой оппозиция не располагала. Плоть от плоти старого государства, располагающего милицией, судами и армией, эти люди не представляли, как действовать в условиях, когда государства нет. По большей части это были люди среднего возраста, привыкшие работать, а не заниматься нелегальной политикой и вооружённой борьбой. Дудаев же имел полноценные боевые отряды, в частности группы Шамиля Басаева и Руслана Гелаева. Эти люди получили боевой опыт, воюя в Абхазии, обзавелись там же оружием.

Лидеры дудаевцев видели для себя отличные перспективы в новой Чечне без законов и социальных норм, оппозиция же ничего подобного предложить им не могла. В ночь на 5 июня отряды дудаевцев разгромили митинг и заодно взяли штурмом ГУВД и мэрию. Сопротивление сломили самым жестоким образом — против слабо вооружённых милиционеров и митингующих использовали бронетранспортёры, станковые пулемёты и даже самоходки. Погибло около пятидесяти человек, ещё до ста пятидесяти были ранены. Однако на этом противостояние не закончилось.

Оппозиционеры опирались на северные районы Чечни. Наиболее спокойные, с относительно большой долей русского населения, эти районы естественным образом стали базой пророссийски настроенных чеченцев. Возглавляли движение главным образом мелкие функционеры советской эпохи. Правда, лоялистам крайне недоставало оружия и хорошо подготовленных боевиков. Помочь им должны были российские специалисты. Москва действительно посылала инструкторов и оружие. Однако воинственного духа и выучки у большинства чеченских ополченцев не было. Некоторые из них впоследствии стали упорными и преданными солдатами, как, например, командир небольшого отряда Саид-Магомед Какиев, в будущем — комбат на Второй чеченской войне. Однако сейчас он находился в самом начале своего боевого пути. Война между оппозицией и боевиками Дудаева шла ни шатко ни валко. В 1994 году в Москве решили, что нужно менять ситуацию решительными мерами.

Справиться с Дудаевым своими силами оппозиционеры не могли. Однако Кремль не желал устраивать настоящую военную операцию на своей территории. Такая акция неизбежно вела к людским потерям, утрате популярности властей и международному скандалу. Поэтому было решено действовать руками отрядов оппозиции, но дополнительно усилить их российскими специалистами в качестве ударного кулака.

В 1994 году Федеральная служба контрразведки вербовала офицеров в воинских частях для выполнения секретной миссии в Чечне. Поначалу им говорили, что речь идёт только о помощи — обслуживании техники, обучении местных отрядов. Однако вскоре бойцам объяснили настоящий смысл их командировки — они должны были составить экипажи танков, которые войдут в Грозный.

За участие в операции обещали приличные деньги, поэтому среди балансирующих на грани нищеты офицеров быстро нашлись желающие поучаствовать в штурме. Главным образом экипажи набирались в Кантемировской дивизии, но вербовщики обходили и другие части, и отставников. Всего набралось около восьмидесяти офицеров и прапорщиков. Сборы были недолги: набор начался 3 ноября, а 15 числа в Моздок улетел самолёт с завербованными.

Удивительно, но офицеры ФСК то ли лгали офицерам, то ли сами верили в свою пропаганду. Однако перед операцией все были уверены, что особого сопротивления не предвидится и операция пройдёт легко. Поэтому подготовка операции велась кое-как. В Моздоке офицерам предоставили буквально несколько дней для освоения нового для них типа танков и на сколачивание экипажей. Взаимодействие с чеченскими отрядами и вовсе не отрабатывалось.

На бумаге оппозиция получила в своё распоряжение грозную силу: 40 танков, в том числе 16 — с русскими офицерскими экипажами. Однако на практике взаимодействие хромало на обе ноги, а офицеры даже не имели времени что-то узнать о поле боя: в Грозном они просто не ориентировались. Ничего ужасного в использовании танков в городе нет, но для того, чтобы их эффективно применять, требуется хорошо обученная пехота, способная взаимодействовать с бронетехникой, прикрывать её от огня.

В реальности же никто понятия не имел о том, каково качество отрядов чеченского ополчения, российские офицеры даже не знали чеченских атаманов. Представления о противнике тем более не имелось даже у командиров операции. О том, каковы силы противника, что делать после выполнения основной задачи, никто не удосужился подумать. Не имелось ни резервов, ни запасных планов на случай активного сопротивления. Единственная задача танкистов состояла в том, чтобы дойти до определённых объектов и прикрыть "дружественных боевиков". Зато танкистам не забыли сообщить, что в плену их ждут страшные пытки и в случае чего им необходимо застрелиться.

26 ноября началась одна из самых нелепо-трагических военных операций времён противостояния в Чечне.

За сутки до этого российским танкистам выдали личное оружие. Боевые машины и экипажи уже находились в сёлах Чечни на исходных позициях. Наутро танки и колонны оппозиции вышли в путь. Чеченская пехота шла на автобусах и гражданских машинах, танки ехали впереди. Сопротивление перед самим Грозным было минимальным, спорадические попытки стрелять по танкам быстро пресекались огнём. В самом Грозном, как казалось, царит мирная жизнь. Танки спокойно вошли в город и, пока ехали к ключевым зданиям, даже останавливались на красный свет светофоров. Несколько раз офицеры вылезали из машин, чтобы спросить у местных дорогу — никто не знал точного направления.

Формально цели операции были достигнуты уже утром. Танки стояли у телецентра, Президентского дворца. Бойцы оппозиции начали расползаться по городу, кто-то принялся грабить квартиры. Некоторые члены экипажей повылезали на броню, начались походы к киоскам за сигаретами, общение с местными. Никаких приказов не было, командование операцией не выходило на связь. Разведки не имелось, управления тоже.

В это время СМИ уже передавали сообщения о взятии Грозного оппозицией, бегстве Дудаева и переходе власти в руки Верховного совета Чечни.

В середине дня отряды оппозиции и российские танки были неожиданно атакованы дудаевцами.

Боевики блестяще использовали свои преимущества. Отряды Дудаева располагали сотнями гранатомётов и тысячами зарядов к ним. Кроме того, уже в ходе боя выяснилась неприятная деталь: у боевиков имелись хорошо подготовленные снайперы. Именно их огнём были убиты те командиры оппозиции, кто пытался как-то организовать своих людей и вести бой. Стрелки не позволяли танкистам покинуть машины, а в это время гранатомётчики выбивали ещё ведущие бой танки. От оппозиции толку не было, бойцы не умели обращаться со своим оружием. Многие попрятались по подъездам, другие, кто был одет в гражданское, просто бросали оружие и растворялись в городе.

Обороной Грозного руководил Аслан Масхадов, бывший кадровый офицер Советской армии, уволившийся в звании полковника.

Танкисты не видели целей, а по тем, которые видели, не могли попасть. Бронированные машины пытались вести огонь по отдельным стрелкам дудаевцев, но это было стрельбой из пушки по воробьям. Танки сгорали один за другим, каждый получил по несколько попаданий из гранатомётов. Часто экипажи погибали от взрыва боекомплекта, срывавшего танковые башни. Несколько машин вырвалось с боем, но остальным повезло меньше. Город стал ловушкой. Вечером танкисты, потерявшие боевые машины, сложили оружие. Погибло, по разным данным, от сорока до ста российских солдат и оппозиционеров. 21 танкист попал в плен.

Захваченных оппозиционеров расстреливали на месте, казни избежали только 50–60 из захваченных. А вот российские танкисты были нужны Дудаеву.

Сначала пленные столкнулись с обычными в таких случаях мытарствами. Допросы, неизменные "русские свиньи", вывод будто бы на расстрел. Всё это продлилось недолго: боевики начали показывать пленных корреспондентам, а для этого требовалось, чтобы танкисты выглядели презентабельно. Однако удар нанесли с другой стороны. Танкистов не признавали российскими солдатами. 28 ноября министр обороны Павел Грачёв сделал своё историческое заявление:

"Ну, знаете, я как-то не очень интересуюсь этим вопросом, так как вооружённые силы в принципе не участвуют там. Идёт междоусобица, идёт борьба за власть, хотя я смотрю телевидение, и вроде пленные там захвачены и ещё кто-то. Я единственное знаю, что с каждой стороны — и на стороне Дудаева, и на стороне оппозиции — воюет большое количество наёмников.

Только безграмотные командиры могут воевать танками в городе. Такого никогда не должно быть. Сначала идёт пехота, потом танки. Танк, он ничего не видит, танк в поле хорош, а в городе он слепой, там обязательно должна быть пехота, охраняющая танк. Поэтому так и получилось.

Если бы воевала российская армия, то, по крайней мере, одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы".

Плёнку с этой речью дудаевская контрразведка много раз крутила для пленных. Дудаевцы не столько хотели поиздеваться, сколько пытались склонить их к сотрудничеству. Уже в день захвата одному из танкистов предложили за деньги отремонтировать танки, захваченные без серьёзных повреждений. Характерно, что никто из кавказских пленников ХХ века на это не пошёл. Но психологическое давление оказывалось непрерывное: "Вы вообще не российские, не поймёшь кто. От вас даже Грач отказался. Расстрелять вас — и нет проблем".

Тем не менее неофициально пленных старались освободить. Началось с ультиматума Ельцина — освободить пленных в течение 48 часов. Разумеется, на это требование не последовало реакции. Дудаев заявил, что расстреляет танкистов, если их не признают военнослужащими официально.

Однако довольно быстро стороны перешли к более спокойному обсуждению проблемы. На связь с Дудаевым вышли депутаты Думы, неоднократно выезжавшие в Грозный. Постепенно им передали основную массу пленных. 8 декабря нескольких человек передали представителю Министерства обороны. Дудаев извлёк все возможные дивиденды из проваленного штурма Грозного и мог позволить себе этот жест. Постепенно пленные оказались на свободе.

Однако провалившийся штурм Грозного стал моментом истины для всего конфликта. Скрывать участие России в войне стало бессмысленно. 11 декабря президент Ельцин подписал указ "О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики". Самая тяжёлая война современной России началась.