И только мёртвые дети между ними

Если всё так, как оно выглядит, то мы имеем дело с крупнейшей трагедией масштаба Беслана. При этом дело не в цифрах, которые, как всегда, трудно установить в первые часы и даже дни.

Общество реагирует прежде всего на мёртвых детей. И от этого внутреннего ужаса любого нормального человека никуда не спрятаться. Потому что это не имеет никакого отношения ни к политике, ни к экономике, ни к стране — это универсальный ужас любого человека, где бы он ни жил.

Мир глобальный — и эти шопинг-моллы совершенно одинаковые по всему миру. Их строят по одним и тем же маркетологическим принципам — от Владивостока до Киншасы. На самом верху — всегда жратва и кино, потому что торговые точки там самые невыгодные. И другая примета времени: для сотен миллионов людей поход в шопинг-молл (он же торговый центр) давно уже стал единственным культурным развлечением в жизни. От Техаса до Йоханнесбурга. А вот дальше начинаются местные особенности.

Сейчас, когда общественный мозг мечется от боли в поисках виновного, чтобы его срочно распять на пепелище, выяснится, что "просто всё так устроено". Как в обычном городке, который выдумал Стивен Кинг, мастер-писатель коллективной ответственности взрослых.

Этот не поставил огнетушитель. Этот отключил сигнализацию. Эти оставили целый класс детей в кино и пошли по магазинам. А эта просто закрыла всех на ключ. А этот не поставил лестницы. А этот продал горючий пластик.

То есть найдётся как минимум человек сто, которые своими действиями или бездействием сделали трагедию, как говорят умники, "имманентной". Неминуемой. То есть тем, что рано или поздно должно было случиться.

И от этого общественный мозг взрывает ещё сильней. Хочется найти одного виноватого. Ну максимум двух-трёх, чтобы обвинить во всём. А так придётся каждого понемножку — и вот уже, глядишь, и никто толком не виноват: "А чо я сделал-то такого?" Посадят охранника лет на семь, который выключил кнопку, чтобы сигнализация не мешала. И?

А потому что правила противопожарной безопасности, так же как и правила на транспорте — любом, — написаны кровью. Их не выдумали в кабинетах, их не писали в университетах.

За каждым требованием, даже если обыватель не понимает смысла в нём, стоит не один десяток смертей. Вы любите задорно смеяться в "инстаграмчике" над надписью "Порошок, уходи" — ну, тогда вам недолго осталось веселиться. Жизнь — она такая. Разная. Бывает, и не жизнь вовсе. Ведь никто не думает про аммиачные порошковые системы пожаротушения, когда видит эту надпись. Все думают, что они до фига остроумные.

Мне лично хочется во всём обвинить кемеровские власти и собственно губернатора Амана Тулеева.

Правда, большинство пишущих на политические темы — это те, кто не может себя вспомнить во времена, когда Тулеев ещё не был губернатором, потому что были слишком юны даже для школы. Дольше него безвылазно сидит в губернаторском месте только глава Белгородской области. Это, конечно, нереально долго. Простые губернаторы умудряются устраивать из области ханство и барство за куда меньшие сроки. Наверняка Кемеровская область насквозь пронизана друзьями, родственниками и бизнес-партнёрами губернатора. И тут надо было написать: "Что сделало трагедию имманентной", но не можется.

Потому что я, например, помню молодого Тулеева, и это был резкий и мужественный человек, который мог сам идти к террористам. Поговорить. Если своей памяти нет, почитайте уже чего-нибудь из старого — русская политика не с вас началась.

Тулеев не приехал на место трагедии ни вчера, ни сегодня. Да. А были ещё трагедии на шахтах, которых в области больше, чем шопинг-моллов владельца сухариков. И туда он приезжал и разруливал то, что ещё можно разрулить. Да, это всё оказалось в прошлом, но из песни слов не выкинешь.

А теперь Аману уже за семьдесят. В системе барства и ханства, которую по старинке называют губернаторством, это, вообще-то, означает, что нитки управления уже у кого угодно из челяди. Сил нет поехать, прийти, приползти на место трагедии? Нет сил и желания поставить на место охреневших дельцов? Боишься урыть руководителя пожарной инспекции? Рукопожатие уже не такое железное? Всё, до свидания. Ну, не может вся эта геронтофилия закончиться ничем хорошим.

Она и не заканчивается. Вот ровно в торговом центре с идиотским названием мы и видим, во что она выливается.

И тут образ жизни условных низов соединяется с образом мысли условных верхов — хороши все. И только мёртвые дети — между ними.

Уходи. Порошок. Уходи.