Робот трудной судьбы. Прости нас, Юра, теперь у нас Фёдор!

Вот уже сутки пылают страницы: "Робот "Фёдор" не смог пристыковать космический корабль", "Роботу "Фёдору" опять не повезло", "Робот "Фёдор" — провал России". Такое впечатление, что Интернет предался тотальному мазохизму, а в качестве фетиша — робот "Фёдор", он же Skybot А-850.

Похоже, родился он не в то время и не в той стране. Есть такие персонажи в истории. Гумилёв, Пастернак и Фёдор Робот. Где-то рядом с ними — армия сидящих на мамкином диване лузеров, которые полагают о себе то же самое. А зря.

Преимущество робота "Фёдора" — он вообще ни о чём не думает. У него другие функции. Он может сверлить, стрелять и выполнять прочую достаточно детализированную работу. Точно известно, что он не может строчить коменты в "Фейсбуке" и делать селфи. И слава богу. А то сидел бы, как и все остальные молодые люди его возраста в Интернете, и исходил желчью: "Чё, кто такой Илон Маск ваще? И сколько в его манекене с Теслой китайских частей — расскажите!". Но он для другого сделан.

И вообще — для огромной и неповоротливой государственной машины "Роскосмоса" вот такая персонификация оборудования — это натуральный прорыв и революция.

Назвали бы его "станком с числовым управлением номер восемь" — никто бы и ухом не повёл. Тут с аудиторией решили поиграть в пиар-игры, и аудитория сдуру, пропустив подачу по причине массовой тупости, озлобилась.

Не, я, конечно, понимаю, что для многих Fedor The Robot — проекция Дмитрия Рогозина, и всё невысказанное вешается теперь на воротник довольно бесстрастной железке. Но эта брань точно к "Фёдору" не липнет, но зато знатно отравляет общую атмосферу в социуме, которая и без того не озоновая.

У меня самого есть претензии к Дмитрию Олеговичу, но они скорее касаются флюидности его политической позиции в прошлом. Но говорить, что фу, он пиарится с этим роботом, это значит не понимать в принципе, как устроен политик Рогозин и какие у него функции. Хотите вы или нет, нравится вам это или нет — он очеловечивает гигантскую индустрию и берёт на себя 90 процентов старательно генерируемого негатива. Короче, если вы ищете "русского Трампа", то никто так больше не подходит на его роль, как Дмитрий Олегович. На этом о роли личности в истории — всё.

А вот что происходит с обществом — отдельная тема. То, как формируется общественная реакция на любой шаг в отечественном "чего-нибудь-строении", заслуживает своего изучения. Она заведомо негативная. Иногда прям ощущаешь себя в 1975 году на углу Апрашки в компании фарцовщиков: "Смотри, какие джинсы, фирма! Какие пуговицы, а деним, в совке так не умеют и не сделают никогда, а возьми два винила Grand Funk Railroad… фирма, тут такого не будет никогда".

Нам тогда казалось, что в неумении играть как GFR виноваты советская власть, электрификация всей страны и заветы Ильича, а вовсе не отсутствие протестантской песенной традиции и ста лет чёрного рабства. Но рабство было и осталось. Белое, внутреннее рабство, про которое нам всё время напоминают и пестуют. Именно поэтому любой шаг всё того же Маска, начиная с посадки на морскую платформу и заканчивая пыханием травы на интервью, воспринимается частью местной публики как откровение и победа над Рашкой-оккупашкой. Всё стало слишком чёрно-белым: если там — то аплодисменты, если здесь — крики "бууу" и разговоры о вечной рабской сущности русского народа. Даже если Рогозин придёт в майке Егора Летова на интервью в эфир "Дождя" со своим косяком и раскумарит его под камеру — всё равно будет "бууу".

Так что — чего непонятного, если вдруг оборудование вписывает космическую машину неточно и наш станок с ЧПУ номер восемь отрабатывает задачу с ненужным допуском, тут же раздаётся хор исполняющих бесконечную злорадную песнь. Видно, что злобная истерика начинается у двух видов граждан: у тех, кто на работе, и тех, кто думает, что так нынче модно. Уже даже в среде русских фантастов, которые априори должны бы приветствовать всё новое, — два лагеря. Один — для которых успехи/неуспехи русской космической программы — это шаги вперёд в трудном и опасном бизнесе, в котором у России традиционно сильные позиции. Для других — всё, что делается с мыса Канаверал, — это практически тот самый недостижимый "Леви Штраусс-502" на болтах, на которые принято молиться на углу Гостиного и Апраксина. А всё, что с Байконура, — всё это тлен и позор.

Токсичные, как окислитель для ракетного топлива, настроения разъедают моральную ткань общества. Немудрено, что "наши лучшие друзья" с какой-нибудь "Свободы" радостно публикуют огромные подборки "Русские блогеры смеются над роботом "Фёдором". О да, мы могли бы сделать подборку "Русские блогеры смеются над идиотами с радио "Свобода", но времени нет.

Начали писать, что Fedor может быть затоплен в океане вместе со станцией. Нам предлагают испытывать по этому поводу какие-то эмоции. Ну вряд ли у людей хотя бы с инженерным образованием могут возникнуть какие-то эмоции по поводу оборудования, остальные пусть переживают наряду со страданиями о тяжкой доле 57-го гендера в сибирских общественных туалетах. Опробовали одного робота, построят ещё — на этот раз лучше — и тоже попробуют. Прогресс же не остановить. Независимо от государственных границ и общественного устройства. И от очень важного мнения лузеров с продавленного дивана.