Черепки рассказали о масштабах жертв эпидемии чумы в средневековой Англии

Каренца Льюис (Carenza Lewis) из Линкольнского университета (Великобритания) попыталась установить достоверное число погибших от Великой чумы XIV века с помощью археологических методов. Согласно её данным, более 45% жителей сельской местности в Англии умерло от эпидемии, которая длилась несколько лет. Соответствующая статья опубликована в журнале Antiquity.

Исследование обобщает результаты анализа двух тысяч раскопов, проведённых в 55 английских деревнях, достоверно существовавших в 1349—1361 годах, когда Великая чума достигла Британских островов. К сожалению, радиоуглеродное датирование не позволяет с точностью до нескольких лет определить возраст находок того времени. Поэтому, чтобы выяснить масштаб катастрофы, археолог сравнивала число глиняных черепков начала XIV века с числом таких же черепков, но уже конца того же столетия. Это не совсем точный способ выяснить истинный масштаб падения численности населения в 1349—1361 годах, поскольку вне контекста эпидемий население Европы в ту пору росло довольно высокими темпами.

Даже несмотря на то что такой рост несомненно смягчил масштабы эпидемии середины века, данные Льюис остаются весьма впечатляющими. Количество черепков за этот период в 90% раскопов снизилось на 45%. В оставшихся 10% раскопов падение численности черепков также было довольно большим, но менее единообразным, местами падая до 70%. Всего число черепков за столетие сократилось примерно вдвое.

Поскольку глиняная посуда тогда была безальтернативным выбором сельского населения (кроме высших классов), количество черепков должно прямо указывать на количество лиц, пользовавшихся посудой. Маловероятно и то, что экономический кризис после чумы мог привести к сокращению доступности такой утвари. Во-первых, кризис в силу дефицита рабочих рук после эпидемии привёл к росту цен на продукцию сельского хозяйства и фактически дал крестьянам доступ к высоким заработкам. Во-вторых, самые бедные слои английского крестьянства той эпохи всё ещё делали довольно грубую глиняную посуду сами.

Всё это означает, что данные Льюис сравнительно точны и имеют большое значение для давно идущей дискуссии о реальных масштабах Чёрной смерти, как европейские хроники называют крупнейшую из известных пандемий чумы. Дело в том, что средневековые источники настаивают, что от неё погибло не менее половины населения Западной Европы того времени. Доступные документы по налогообложению в крупных городах (например, Париже) вроде бы подтверждают эту точку зрения. Тот же Париж восстановил численность населения первой половины XIV века лишь глубоко в Новое время, то есть через столетия после эпидемии.

Однако многие историки ставили эту точку зрения под сомнение. Они ссылаются на то, что история не знает других примеров коротких эпидемий, уносивших такое количество жизней на столь больших пространствах. Слишком велики, по их мнению, и абсолютные цифры погибших: подсчёты, экстраполирующие данные источников, говорят о 70 миллионах жертв по всей Евразии, что больше, чем погибло во всех мировых войнах. Не совсем понятно, как средневековое общество могло адаптироваться к катастрофе таких масштабов без исчезновения ряда ремёсел и длительной остановки в развитии. Наконец, указывали они, в городах эпидемия происходила особенно интенсивно за счет скученного проживания людей. Таким образом, в сельской местности масштаб ущерба мог быть существенно меньше, а данные средневековых летописей о колоссальном снижении численности населения — завышены.

Работа Льюис противоречит такой точке зрения, указывая на огромные демографические проблемы в южной Англии даже через многие десятилетия после Чёрной смерти. Однако, по всей видимости, средневековое европейское общество смогло избежать значительного технического и культурного регресса даже после потери половины населения, что говорит о его высокой устойчивости.