Феномен британских учёных: зачем они делают свои "бесполезные" открытия?

"Британские учёные выяснили, что мини-юбки продлевают женщинам жизнь". "Британские исследователи доказали, что сон на левой стороне помогает быстрее и лучше заснуть". "Учёным удалось выяснить, что, играя в боулинг, дети или взрослые могут начать бегать по дорожкам и в итоге застрять в механизме, который устанавливает кегли". Кстати, на последнее исследование было потрачено 10 лет и 250 тысяч фунтов.

Такие сообщения еженедельно попадают в новостные ленты. Учёные из Великобритании пишут так много научных статей и на такие разные, а порой и масштабные темы, что выражение "британские учёные" уже стало мемом и синонимом безумных исследователей, плодящих никому ненужные и даже лженаучные результаты. Об этом свидетельствует расхожая шутка: "Британские учёные доказали, что люди не способны воспринимать всерьёз ничего, что открыто британскими учёными". Сколько в этой шутке правды, а сколько — выдумки?

Британские учёные являются самыми умными в мире. Об этом стало известно в 2004 году во время одного исследования. Оно показало, что Великобритания занимает только второе место после США по количеству ежегодных научных открытий и разработок. Но когда специалисты сравнили их количество с числом научных сотрудников и объёмами финансирования науки, они обнаружили, что британцы всё-таки продуктивнее своих коллег. Статистику можно посмотреть здесь. Но если вы не перейдёте по ссылке за цифрами, то упустите интересную мысль газеты Financial Times. Там считают, что рост числа научных разработок произошёл из-за урезания научного бюджета Великобритании и пробуждения энтузиастов, готовых работать за идею. Никого не напоминает?

Итак, британские учёные действительно пишут много статей и создают много вещей. Но почему их активность всегда была столь заметной в мире? Есть несколько причин.

Во-первых, так сложилось исторически.

Английские монахи, как и любые монахи средневековой Европы, копили знания в манускриптах, пока в XII—XIII веках не были основаны Оксфордский и Кембриджский университеты — первые в мире и действующие до сих пор вузы. Позже Англия вносила свою лепту в череду Великих географических открытий, издавала научные журналы, основала старейшее научное общество (Лондонское королевское общество) и стала страной, с которой началась промышленная революция, подарившая миру фабрики, урбанизацию и быстрый рост качества жизни людей.

А в середине XIX века страна решила повысить градус внимания нации к науке. Учёные стали читать открытые лекции для простых горожан, а в газетных киосках появились научно-популярные журналы. Со временем журналисты стали писать о науке много. Они не боялись острых тем и иногда открыто критиковали учёных и университеты. Спустя век в науку пришли их защитники — пресс-службы вузов и институтов. Именно деятельность журналистов и пресс-секретарей стала причиной мощнейшего потока информации, обрушившегося на обычных людей. Чтобы привлечь читателя и заострить его внимание на сложных научных темах, тексты упрощали как могли. Писали о необычном и сенсационном. В итоге бренд "британские учёные" прочно застрял в головах у людей.

— Никакой могучий пиар вузов и исследовательских институтов не создаст информационного фона, если СМИ решительно не заинтересованы в этой теме, — говорит Александра Борисова, экс-глава научно-образовательного проекта ТАСС "Чердак", приглашённый исследователь научных коммуникаций в Университете Рейн-Ваал, сооснователь Ассоциации по коммуникациям в сфере образования и науки (АКСОН). — Так вот, британские СМИ заинтересованы. Прежде всего, BBC (Би-би-си), которая существует на специальный налог и не обязана думать о заработке, производит и научные новости, и фильмы, и программы, и даже журналы. У большей части газет вкладка "Наука" есть прямо на первой полосе. Например, в таблоидах The Daily Mail и The Daily Telegraph. И там не про научную политику или астрологию, там правда про науку. Научной информации объективно много, поэтому в неё попадает и странное.

Кстати, статистика по этому поводу тоже не дремлет: 71 процент опрошенных британцев думает, что СМИ делают из научных открытий сенсацию. Что считают россияне — неизвестно. Зато известно, что подавляющее большинство российских СМИ широкого профиля читают готовые новости (то есть не сами оригинальные научные статьи). Они читают их по-русски, отбирают самое яркое, смешное и абсурдное, переписывают и публикуют у себя. У них нет задачи создать общую картину мира, им просто надо развлечь народ. Так и появляются гипертрофированно странные истории.

Третью причину существования феномена "британских учёных" громогласно объявил один из научных журналов Великобритании на специальной конференции четыре года назад. Выяснилось, что одни научные статьи выходят низкого качества, а другие — и вовсе чистая фальсификация.

Чтобы понять, почему это так, британцы доктор Андрю Хиггинсон (Andrew D. Higginson) и профессор Маркус Мунафо (Marcus R. Munafo) провели собственное научное расследование. Они предположили, что учёными, как и представителями других профессий, движет материальное поощрение — зарплата и гранты. Тогда исследователи взяли требования грантовых комитетов и с помощью математической модели вычислили наиболее выгодный путь, по которому может пойти целеустремленный учёный. И обнаружили, что им накидывают баллы за новизну работы, тем самым поощряя не глубину исследования и погружение в одну тему, а открытие всё новых эффектов и закономерностей. Точнее, такого исхода вряд ли желали грантодатели, но в итоге его получили.

Хиггинсон и Мунафо считают, что всё ещё можно изменить, если ужесточить требования по грантам. Кстати, исследователи говорили только о биомедицинской области науки, потому что в физике и геномике (науке о генах) дела обстоят лучше.

Есть и четвёртая возможная причина существования феномена: британские учёные делают то, что хотят. Это не значит, что они идут на произвол ради удовлетворения своего любопытства. Это значит, у них есть комфортные условия для работы: современное оборудование, реактивы, студенты и аспиранты, которые не страдают от нехватки денег. Поэтому они могут быстрее проводить исследования и браться за новые темы. Пусть даже на первый взгляд и пустяковые.

Когда бегло просматриваешь новости об очередных достижениях британских учёных, не понимаешь, зачем такое стоило изучать? Одни ищут корреляции (статистические связи), казалось бы, в несвязанных предметах: "Британские учёные доказали, что самый объективный тест на определение темперамента — это жёлтый цвет светофора" или "Учёные выяснили, что смартфон может рассказать о человеке". Другим исследователям приходит в голову проверить, например, почему мы не можем выкинуть некоторые мелодии из головы. А иногда учёным удаётся прийти к поразительным выводам о том, что "мужчина от женщины отличается только полом". Третья условная группа научных сотрудников любит заниматься совсем бесполезными работами, выясняя причины оптимизма свиней или крепость психики пионеров.

Прежде чем ставить табу на результатах британских учёных и прокручивать ленту новостей дальше, давайте будем добропорядочными исследователями и посмотрим на их работы поближе.

Мы открываем поисковик, вводим словосочетание "британские учёные" и находим текст о том, почему некоторые песни привязываются к людям сильнее других. Эта научная новость, как почти любая другая, сделана на основе статьи. Статью о навязчивых мелодиях написала вместе с коллегами психолог-исследователь Келли Якубовски (Kelly Jakubowski), блондинка с широкой улыбкой из Голдсмитского университета Лондона. Девушка определила, что прилипчивая песня должна быть бодрой и ритмичной, не слишком простой или слишком сложной. Такая музыка обычно хорошо сочетается с ходьбой в среднем темпе или с пробежкой. Вы спросите: а что, это раньше не было понятно? И да, и нет.

Дело в том, что мы постоянно стараемся предугадать развязку события и делаем ставки на один из его исходов. Когда исход ясен, мы говорим: "Я так и знал! Всё было очевидно". На самом деле это может быть и неправдой. Такой психологический трюк ещё называют ошибкой хиндсайта. Вероятно, с вами случалось подобное, когда вы проходили тест в духе "Вы интроверт или экстраверт?", болели за футбольную команду или судачили на кухне или в чате о будущем президенте США. С результатами научных статей всё то же самое: учёные ищут научное подтверждение какому-то явлению, находят, а мы потом говорим, что всё и так было очевидно.

— Исследование проведено вполне качественно, — комментирует работу британских учёных Елена Бахтина, выпускница факультета психологии СПбГУ, индивидуальный консультант. — В нём есть одна хорошая идея: песня должна вызывать личную ассоциацию, чтобы быть популярной. В литературе и кинематографе это было доказано уже давно, но если в музыке прежде эта идея не выдвигалась, исследователи могут стать новаторами, а исследование — иметь ценность.

Сама Келли Якубовски в разговоре с Лайфом пояснила, что её работа может пригодиться музыкантам и продюсерам при создании запоминающихся композиций, а также компьютерным программам, которые подбирают песни в зависимости от предпочтений слушателей. Достаточно вспомнить кнопку "Рекомендации" в плейлисте "ВКонтакте" или музыку от Last.fm.

Заголовок "Британские учёные: у скаутов и пионеров крепче психика" вызывает улыбку. Дальнейшее объяснение о том, что эти люди в зрелом возрасте обладают более устойчивой психикой, чем сверстники, не вступавшие в общественные организации, проясняет ситуацию, но улыбка не сходит с лица. Профессор Рич Митчелл (Rich Mitchell) из Университета Глазго с коллегами проанализировал данные о жизни тысячи человек, родившихся в 1958 году в Великобритании. Эти цифры и подробности исследования совершенно меняют представление о работе, хотя, конечно, итоговые значения не так велики: разница в рисках заболеваний между скаутами и не скаутами — всего 18 процентов. 

Что даёт нам такое, казалось бы, бесполезное исследование? Вероятно, знание того, что в общественных организациях дети получают навыки стрессоустойчивости, любопытство, настойчивость, совестливость и другие качества, которые помогают им во взрослой жизни. Поэтому есть смысл записывать своих детей в такие организации, и смысл этот научно доказан.

Любой научный журнал, как и любая гостиница, имеет показатель своей крутости — импакт-фактор. Это цифра, и она получается при делении числа цитирований статей этого журнала в других местах на число статей в этом журнале. Британские учёные, нашедшие среди свиней оптимистов и пессимистов, опубликовали свою работу в журнале Biology Letters. Его импакт-фактор не превышает 4 (для сравнения: самый статусный журнал Nature — почти 40). Если человек размещается в двухзвёздочной гостинице или даже в хостеле, он, скорее всего, не может заплатить за дорогие апартаменты. Если учёный не публикует статью в высокорейтинговом журнале, ему не хватает глубины, новизны, масштабности исследования или чего-то ещё.

Профессор Лиза Коллинз (Lisa Collins) из Университета Линкольна с коллегами в итоге пришла к выводу, что решения, которые принимают пессимистичные свиньи, оказались более зависимыми от окружающих условий (например, твёрдости подстилки), в то время как оптимистичные свиньи сохраняют жизнерадостность при любых обстоятельствах. В исследовании фигурировало всего 36 подопытных, а его результаты ещё нужно уточнять и комбинировать с другими критериями эксперимента. К тому же участие в нём принимали только свинки. Таким образом, иногда импакт-фактор журнала подсказывает даже далёким от науки людям, насколько исследование может быть ценным.

Если вернуться к изучению психики скаутов и посмотреть импакт-фактор журнала со статьёй профессора Митчелла, то он тоже не превышает четырёх. Всё дело в тематике журналов: лучшие журналы по психологии живут с импакт-фактором шесть, а по биологии — сорок.

Кстати, недавно британские учёные пообещали избавить общество от неприятных брызг в туалете: специалисты придумали способы устранить проблему незапланированного попадания воды из унитаза на тело. Роберт Стайл (Robert W. Style) из Оксфордского университета с другими исследователями предложил изменить форму унитаза и использовать покрытия, которые не позволят создавать брызги. Например, тонкий слой этанола и силиконовой пасты. Проблему не решили, но количество брызг заметно уменьшили. Туалетная тематика смешит и резко снижает доверие публики к учёным, но само исследование проведено правильно, а если подумать, есть масса вещей, которые с каждым годом совершенствуют, просто иногда мы этого не замечаем.

Если далеко не все исследования глупые и бесполезные, то почему существуют "британские учёные"? Исследователи и специалисты в области коммуникации, которых опросил Лайф, сходятся во мнении: наше отношение к новости во многом зависит от того, как подают её СМИ. Они могут сделать громкий заголовок и взвешенный текст, а могут вырвать главное из новости и получить новость совсем с другим ракурсом. Но глупо будет говорить, что забавный заголовок о темпераменте свиней испортил представление об исследовании. Не только СМИ, но и сами исследователи, грантодатели и условия труда налагают свой отпечаток на научную работу. Но самое главное — не одни британские учёные делают странные на первый взгляд исследования, а журналисты пишут об этом с языком на плече.

— Только ли в Великобритании учёные занимаются странными вещами? Нет, поверьте, это делают везде, и это даже относительно нормально, — убеждена Александра Борисова. — В любом деле есть лидеры и аутсайдеры, важно соблюдение пропорции. В российских институтах порой тоже занимаются малополезными вещами, и то, что они звучат не смешно ("20 человек мастурбировали в томографе"), а умно ("Координационный полиэдр металла в трифторацетатах") говорит лишь о том, что это сложно интерпретируемая область исследований.

Профессор Мунафо, просканировавший учёных-карьеристов, придерживается того же мнения. Он считает, что проблема глобальна. В Америке даже есть так называемый эффект Соединённых Штатов, когда учёные преувеличивают выводы своей работы, если их карьера зависит от публикации только самых захватывающих результатов.

Тогда, в XIX веке, не только Великобритания призвала учёных и журналистов рассказывать публике о науке. Это сделала и Америка, создав мощную Ассоциацию содействия развитию науки (AAAS). Сейчас далеко не только Великобритания получает Шнобелевскую премию за достижения, которые заставляют сначала засмеяться, а потом — задуматься. Наконец, не только Великобритания имеет свои пресс-службы в вузах и институтах, которые дают журналистам информацию для создания новостей. Россия сейчас переживает период бурного роста в области научных коммуникаций.

— С началом программы "5–100" открылись отделы коммуникаций в университетах, после реформы РАН появились пресс-секретари в институтах, более активную позицию заняли и грантующие организации, — рассказывает Александра Борисова. — Например, Минобрнауки финансирует ряд научно-популярных проектов. У нас уже есть курс MOOC по научной коммуникации (онлайн-обучение) и первая профильная магистратура в Университете ИТМО, агрегатор пресс-релизов "Открытая наука". Сложность в том, что нам приходится сталкиваться сразу со всеми вызовами, тогда как те же британские коммуникаторы проходили их постепенно.

В Великобритании живёт 64,7 миллиона человек и работает 1,2 миллиона учёных. Население России — 143,5 миллиона человек, а учёных — порядка 750 тысяч. Разница — в разы, но не на порядки. Причём СМИ в России о космосе и генах пишут реже, чем о банках и чиновниках.

— Так что российская наука недопредставлена в СМИ, и рост числа научных новостей — это нормально. А если в процессе такого представления мы выясним, что качество науки в России очень низкое, это печально, но люди имеют право такое знать, — подытоживает Александра Борисова.

Теперь, когда мы знаем, сколько в той шутке о британских учёных правды, а сколько — лжи, отношение начинает меняться. Все мы хотим заниматься любимым делом, получать достаточно денег, иногда сталкиваемся с неудачами. Но мы стараемся сделать мир лучше, как это делают британские и любые другие учёные. А изучение левитации лягушки или психики пионеров может неожиданно стать нужным человечеству. И никто не знает, когда и в какой момент.