Настоящая Северная Корея. Парад бессмертных вождей

"На трибунах становится громко"

Парад в Корее — больше чем парад. Это не просто марширующие люди в военной форме. И не банальный смотр достижений. Нет — это особый язык международной дипломатии, послание для заграницы.

Накануне вечером журналистов собирают в холле гостиницы. Всю съёмочную аппаратуру тщательно проверяют. А сотовые телефоны требуют оставить в номерах.

Выезд назначают на шесть утра. Ранним утром колонна автобусов отъезжает от "Бараньего рога" в центр Пхеньяна. Вдоль движения стоят солдатские патрули. На примыкающих переулках припаркованы военные грузовики или чёрные иномарки, как ежи утыканные антеннами на крыше. Возле машин на корточках сидят и курят солдаты.

По серо-сонным, но безукоризненно чистым улицам Пхеньяна шагают гости и митингующие. Все разбиты на группки. Смотря кого и в каких автобусах привезли. Проходящие недоверчиво косятся на автобусы. Мы проезжаем серые кубы правительственных зданий с цветными портретами лучезарных вождей.

Автобусы встают недалеко от главной площади. На свежевымытом асфальте на корточках сидят музыканты северокорейского духового оркестра. Чуть вдалеке растягиваются женщины с саблями. Опершись на дерево, нервно курит мужчина в офицерской форме.

Центральная площадь Пхеньяна — прямоугольник, зажатый между помпезными советскими дворцами. Похожий сквер можно представить в любом крупном городе бывшего СССР. В Кемерове, Минске, Новосибирске — если не смотреть на флаги с красной звездой и портреты Кимов, можно подумать, что ты на родине.

Корейцы вежливо интересуются, впечатлила ли гостей площадь и видели ли они такую большую где-нибудь ещё. Просят сравнить с Красной площадью. Для корейцев масштаб имеет значение. Хотя чем-то общий антураж и атмосфера напоминают парады на Красной площади.

По периметру установлены трибуны. Главную украшают огромные портреты Ким Ир Сена и Ким Чен Ира. Слева от портретов сидят иностранцы. Справа — трибуна для корейцев. Парадная рассадка там чётко регламентирована — статус сидящего увеличивается снизу вверх: младшие и средние офицеры, партийные работники, инженеры и представители интеллигенции, генералитет. На кителях корейских военных россыпь наград — хватит не на один десяток войн.

А над сидящими возвышается серый балкончик, куда придут Ким Чен Ын, руководство страны и послы других стран.

"Явление вождя народу"

Трибуны гудят. Сотни людей резко встают и синхронно поворачивают головы. На балкончике видны люди. Тысячи рук начинают яростно аплодировать. Овации длятся несколько минут — на парад приехал Ким Чен Ын. Снизу его почти не различить — крупный человек в чёрном костюме машет рукой собравшимся.

На Ким Чен Ына реагируют как на святого или на рок-звезду. Его тут же окружают толпы фанатов, которые и плачут, и смеются, и благодарят за высокую честь. Такое же отношение было и к его отцу Ким Чен Иру, и к деду Ким Ир Сену. Впрочем, "было" — слово не вполне верное. Оно таким и остаётся.

В корейском понимании два прежних Кима не совсем умерли. Они продолжают руководить страной. Так, скончавшийся в 1994 году Ким Ир Сен остаётся бессмертным президентом. Его сын, почивший в 2011 Ким Чен Ир, — бессмертный руководитель ТПК (Трудовой партии Кореи). И дед, и отец помогают младшему Киму на пути чучхе. То есть помогают вести страну по особому пути опоры на свои силы.

И тут сложно отличить прохладную государственную символику преемственности от горячей народной веры в бессмертие вождей. И если в СССР поговорка "Ленин всегда живой" носила ироничный оттенок, то в Северной Корее не место иронии. Все три Кима правят государством на полном серьёзе.

Мой переводчик не согласился, когда я предположил, что к Кимам в КНДР относятся как к богам. Он заявил, что тут нет мистики — народ относится к вождю как к отцу. И всё готов сделать, чтобы отец был счастлив и доволен.

Однако от мистики уйти не получается. Например, день рождения КНДР — не главный праздник государства. Три главных праздника посвящены опять же вождям. Самый важный — День Солнца — это день рождения Ким Ир Сена. Второй по-важности — День Звезды — день рождения Ким Чен Ира. А три года назад начали отмечать День Галактики — день рождения Ким Чен Ына. Правда, в честь молодого руководителя парады ещё не проводят.

Изнутри кажется, что КНДР и не страна вовсе, а звёздная система.

"Парады — не то, чем кажутся"

Звучит команда — и начинается военный парад. Перед зрителями проходят солдаты разных эпох — от партизан времён японской оккупации до современных спецназовцев. Они проходят мимо трибун, высоко подбрасывая ногу и подпрыгивая с каждым шагом. На каждом прыжке они издают крик "хэй".

КНДР создала тайный язык парадов. Наверное, это самый яркий перформанс государственного уровня. Все смотрят на Пхеньян и считывают тайные знаки и смыслы. Например, в феврале этого года на параде в честь Дня Солнца по площади провезли баллистическую ракету. А на параде в сентябре её из парада исключили. "Значит, КНДР готова к миру?" — гадают аналитики. Это своего рода мифология, которая пронизала все слои жизни в КНДР.

Проезжает последняя система ПВО. Но на этом парад не заканчивается. На площадь выходят колонны благодарных жителей всех возрастов и профессий.

Врачи, спортсмены, студенты, школьники с картонными пятёрками меняют друг друга. Следом идут простые жители Пхеньяна с пластиковыми розовыми букетами в руках.

Корейцы улыбаются и машут. Улыбаются, глядя на балкон с вождём. Яростно машут пластиковыми цветами. На лицах удивительный коктейль любви и одержимости. "Мансе! Мансе! Мансе!" — кричат тысячи голосов. "Мансе" — в вольном переводе "ура" или "славься".

Кажется, участники соревнуются — кто громче крикнет, кто шире улыбнётся, кто энергичнее помашет руками.

Колонна идёт за колонной — сто тысяч человек проходят мимо балкончика Ким Чен Ына.

Над колонной плывут портреты Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

Их перевозят два представительских "мерседеса". Но капиталистические иномарки почти неразличимы среди пёстрой толпы корейских трудящихся, которая их окружает.

Колонна комсомольцев подходит прямо к трибуне. Они размахивают цветами и поют песню. Припев несложно запомнить: "Защитим великого полководца Ким Чен Ына грудью и ценой жизни".

Песня заканчивается, и комсомольцы начинают кричать: "Мансе!" С последним "мансе" в небе сверкает фейерверк, и парад завершается. Усталые участники садятся прямо на площади. Затем разбредаются по улицам города.

"Праздничный ужин"

Хань Сон 44 года, она одета в национальное платье ханбок — чёрное с серебряными нитями. Работает на фабрике одежды, поэтому наряд ей выдали в подарок — в честь праздника. В руках Хань Сон держит пластиковые букеты. Она ждёт подругу, которая затерялась в толпе.

Ранним утром Хань Сон и двоих её детей привезли из района Мангенде — это окраина Пхеньяна. Дети тоже шли в колонне и кричали "мансе". Её выбрали на фабрике как одну из лучших работниц. Она впервые участвовала в параде.

— Трудно объяснить мои чувства одним словом. Вы же были сегодня на этом шествии. Здесь поучаствовали тысячи человек. И все эти люди — это мощь КНДР, сплочённая вокруг Ким Чен Ына.

Муж Хань Сон работает на металлургическом комбинате. Они живут в трёхкомнатной новостройке. Хань Сон говорит, что сегодня приготовит праздничный ужин. Как раз в канун 70-летия КНДР им выдали продуктовый набор из 29 видов продуктов. Поэтому на столе будут рисовая каша, суп из сома и ким чи (острая корейская капуста), а также ростки сои. Пить будут рисовую водку.

Со Пак Шо — преподаватель вуза. Он уже участвовал в параде. Десять лет назад — в честь 60-летия КНДР. Тогда с трибуны махал рукой Ким Чен Ир. Сегодня махал Ким Чен Ын.

Со Пак Шо смущается, когда я спрашиваю, кто из вождей ему нравится больше. Он путанно объясняет, что они для него равновеликие, просто в разных временных эпохах.

Он отвечает неохотно. И я спрашиваю, что будет на ужин. Со Пак Шо смотрит с недоумением.

— Я же мужчина, — с улыбкой отвечает он. — Я ужин не готовлю. И в магазины не хожу. Поэтому точно не знаю, что будет на столе. Это дело жены. Она будет готовить праздничный ужин. Но вообще я люблю национальные блюда. Будет тоу — это хлебец из клейкого риса, а также суэто — лапша.

Блюда из мяса и курицы на столах корейцев — явление редкое. Поэтому и праздничный стол в каждой семье будет составлен из продуктов, нам привычных — ни деликатесов, ни разносолов.

"Разброд и шатание"

После парада синхронная действительность рассеивается. Многотысячная толпа словно выдыхает. Люди неспешно бредут к автобусам. Автобусы уехали далеко. Корейцы шутят, беседуют между собой, обсуждают бегающих вокруг журналистов. Кто-то жуёт припасённую накануне парада булку.

В СССР было ироничное отношение к шествиям — и первомайские, и октябрьские демонстрации порой называли "флаги и фляги" — и знаменем помахать, и выпить можно. Я не вижу выпивающих, но вижу, что корейцы расслабились.

Но вожди по-прежнему следят тысячей маленьких Кимов. Каждый житель КНДР обязан носить значки с Ким Ир Сеном или Ким Чен Иром. Или с обоими сразу. Цепляют их на одежду слева над сердцем. Я видел значки четырёх видов. Корейцы уверяют, что все они одинаковы. И нет отдельных значков для рабочих и отдельных — для высшей бюрократии.

На повороте мы расходимся с толпой пхеньянцев. Я иду к автобусам. Люди идут по проспекту. Занятые разговорами, они проходят мимо большого здания с портретами вождей. Никто на эти портреты не реагирует. Люди безразлично идут, беседуя о своих делах.

"Ни слова о ядерной бомбе"

Массовые торжества не заканчиваются. Вечером мы едем на крупнейший в мире Стадион имени 1-го Мая. Там будет шоу "Ариран".

Перед входом гигантская очередь. Солдаты-срочники, ругаясь, сдерживают напирающую толпу. Солдатские кордоны, выставленные в узких воротах стадиона, выглядят дозатором в горлышке переполненной бутылки.

Ситуация опасная: люди настолько плотно притиснуты друг к другу, что может начаться давка. В узком тоннеле бетонного стадиона слева сопящий американец, справа — кричащий кореец, впереди — яростно размахивающий руками гость из Нигерии.

Чётко понимаю обратную сторону коллективизма: если раздавят — не страшно, шоу начнётся и без меня. Не зря же на стадионе собралось 138 тысяч человек.

То, что обычно показывают плазменные экраны, в КНДР делают люди. Как бы люди-пиксели. Одна трибуна стадиона — это живое полотно. 14 000 человек держат перед собой листы цветного картона. И по крику "хэй" меняют их — получаются живые картины.

Раз — и сложилась картина с цветами на фоне горы Пэктусан. Два — и появился флаг КНДР. Три-четыре-пять — и зрители видят каратиста, который ломает кирпич, подпрыгивает и бьёт противника. И каждый раз 14 тысяч голосов, меняя картонку, выкрикивают громкое "хэй".

"Плазменный экран" из 14 000 "живых пикселей" работает безотказно. Гарантия на него вечная. А вышедшие из строя элементы заменяются легко и быстро. Индивидуальностью жертвуют во имя эпичной картинки.

На стадион заходит Ким Чен Ын, и 138 тысяч человек встают, чтобы долго аплодировать вождю.

Начинается шоу, и на арену выбегают ещё тысячи человек. Они то собираются в гигантские кружащиеся цветы, то изображают героическую борьбу за дело чучхе.

Шоу показывает исключительно миролюбивую Северную Корею. Нет страшных американцев. Нет взлетающих ракет. Нет призывов покарать империалистов.

На лицах журналистов читается нетерпение, смешанное с разочарованием. Ну где же, где? Все ждут ракету или хотя бы бомбу. Но ракеты нет. Национальный флаг, цветы и горы, кадры исторической хроники, подвиги корейских стахановцев и вновь горы и цветы.

Возникает портрет Ким Ир Сена. Весь зал встаёт и аплодирует. Играет музыка, и "живое панно" складывается в фотографию Ким Чен Ына — он жмёт руку президенту Южной Кореи. Звучит "хэй" — на экране рукопожатие и флаг единой Кореи.

Если смотреть на массовые мероприятия в КНДР как на послание за границу, то оно однозначно. Пхеньян хочет выглядеть мирным. И даже основную идеологию — "опору на армию" — отодвинули немного в сторону. С высоких трибун больше говорят про победы учёных и про экономику: производство, торговлю, повышение уровня жизни. А ядерные взрывы, полёты баллистических ракет, демонстрация мощи и месть американцам не обсуждаются.

Надолго ли этот период примирения — не предскажешь. Но риторику власти КНДР меняют настолько стремительно, что можно не сомневаться: изменится внешнеполитическая ситуация — и воинственные речи вновь прозвучат. И ни у кого из жителей не возникнет вопроса, почему вчера говорили одно, а сегодня другое, — они просто поддержат вождя.

А как понять, что риторика поменялась? Очень просто. Военные парады проходят в КНДР пять раз в год — нужно просто следить за баллистической ракетой, повезут её или нет. И всё станет ясно. Ведь парад в Корее — больше чем парад.

Первая часть — "Настоящая Северная Корея: Пхеньян — витрина КНДР".

Вторая часть — "Настоящая Северная Корея: мечта и баллистическая ракета".