Как преемница великой Родниной ушла из спорта в 18 лет и пережила гибель сына

На этой неделе Лайф стал свидетелем исторической встречи: спустя 35 лет воссоединились знаменитые советские фигуристы — Марина Черкасова и Сергей Шахрай, блиставшие на ледовых аренах всего мира в конце 70-х — начале 80-х годов.

Воспоминания, которым предались Сергей Семёнович и Марина Евгеньевна за столиком в уютном кафе, натолкнули на мысль, что наступил тот самый момент...

В июне этого года Лайф сделал откровенное интервью с Шахраем, однако история легендарной суперпары Станислава Жука, которую рассказал нам Сергей Семёнович, без рассказа Марины Черкасовой была всё-таки неполной.

Встретиться с улыбчивой партнёршей Шахрая я задумала практически сразу, однако сделать это долгое время не удавалось — то Марина Евгеньевна была в отпуске, то работала без выходных. Звёзды сошлись в прямом и переносном смысле в декабре.

— Приезжайте в пятницу в тренировочный центр "Айсберг", — написала мне чемпионка мира в социальной сети. — У меня будет время часов с 14.

С Мариной Евгеньевной мы встретились за полтора часа до тренировки и начали разговор с того, почему дуэт Черкасова — Шахрай пользовался невероятной популярностью как в СССР, так и за границей.

— Точно не могу сказать, почему наша пара была так любима людьми, могу лишь предположить, что Станислав Жук захотел сделать некую копию пары Ирина Роднина — Александр Зайцев, — начала свой рассказ 52-летняя Черкасова. — Ирина ведь тоже была маленькая и выступала с высоким партнёром. Так получилось и у нас с Сергеем. Я — маленькая, он — высокий, сильный. Думаю, причина в этом…

— Часто вспоминаете времена, когда блистали на льду?

— Бывает… В последнее время особенно часто вспоминаю, потому что зарегистрировалась в социальной сети и начала переписываться с ребятами, с кем когда-то каталась. Теперь вот и с Сергеем встретилась спустя много лет…

"На каток пришла следом за братом"

Заниматься фигурным катанием маленькая Марина начала случайно. Мама привела брата будущей чемпионки мира на стадион "Юных пионеров" в оздоровительную группу. Как водится, дочку захватила с собой, однако мальчика не приняли, а вот улыбчивая крепкая Марина тренерам понравилась.

— Я там нашла маленькие коньки, кое-как их напялила и тоже вышла на каток, — вспоминает спортсменка. — Брата не взяли: он, по мнению специалистов, оказался очень слабеньким. "А вот девочку приводите", — сказали маме. Так, собственно, и начался мой путь в большой спорт.

— Я смутно помню, но мне многие рассказывали, что, когда Серёжа Шахрай катал "школу", я тоже была рядышком. Мы ведь оба начинали на стадионе "Юных пионеров". Знакомы, правда, мы тогда не были.

— Получается, что ваша встреча с Сергеем произошла задолго до того, как вы встали в пару…

— Да, но я тогда была маленькая и даже подумать не могла, что рядом со мной катается мой будущий партнёр. Я только училась управляться с коньками, а Сергей уже многое умел.

— Марина Евгеньевна, вы сразу полюбили фигурное катание, или процесс притирки был сложным и нудным?

— Мне фигурное катание нравилось всегда, но я, как и Сергей, тоже не любила так называемую школу. Не знаю, может быть, это совпадение. (Смеётся.) Я начинала прыгать на школьных коньках всякий раз, как только тренер отворачивался. Наставник меня за это, правда, постоянно ругал, потому что весь лёд был в маленьких дырочках.

В воспитательных целях меня заставляли брать лейку и заливать неровности на льду, а потом чертить эти скучные круги. Я очень плохо катала "школу", а вот произвольная программа у меня получалась хорошо. Наверное, именно поэтому меня и поставили в пару.

Помню, как ко мне подошёл мой тренер Сергей Юрьевич и сказал: "Марина, Станислав Алексеевич (Жук — тренер Черкасовой и Шахрая. — Прим. Лайфа) хочет попробовать поставить тебя в пару с мальчиком". У Серёжи до меня была высокая тяжёлая партнёрша, и ему было непросто её поднимать, поэтому Станислав Алексеевич решил попробовать со мной, чтобы ему было полегче. Я, конечно, как ребёнок, очень сильно испугалась и сказала, что останусь в одиночном катании. Мне тогда было всего лет девять.

— Вас к тому моменту уже заприметили?

— За мной давно наблюдали, несмотря на очень юный возраст, потому что я хорошо прыгала. Но в тот момент вставать в пару мне очень не хотелось. Не поверите, я рыдала. Позднее, когда нас всё-таки поставили в пару с Сергеем, мне понравилось.

"Стасик, можно я у вас покатаюсь?"

В отличие от многих фигуристов, страха и трепета перед Жуком Марина никогда не испытывала. Она знала великого тренера с детства.

— Мне было абсолютно не страшно переходить в его группу, потому что я знала его очень давно, с детства. Помню, как прибегала к нему перед тренировкой и спрашивала: "Стасик, а можно мне у вас покататься?" Маленькая была, глупенькая. (Смеётся.) В общем, я кружок пробегала, он меня хвалил, говорил привычное "молодец", и я убегала на маленький каток заниматься своими делами.

Непосредственно к Станиславу Алексеевичу Шахрай и Черкасова попали не сразу: на первых порах ими занималась сестра Жука — Татьяна.

— Она мне не очень нравилась, — вспоминает Марина Евгеньевна. — У неё во всём была виновата я, и мне это было очень обидно. К тому же, она часто жаловалась моей маме. Мол, Марина ничего не делает, ничего не хочет. И мама меня потом за это ругала.

А когда нас перевели к Станиславу Алексеевичу, мне было очень хорошо, потому что он меня хвалил. "Какая ты молодец. Маленькая, а у тебя всё получается", — говорил он, и мне, конечно, было очень приятно. Любому ребёнку было бы приятно такое внимание и доброта.

Так начались трудовые будни для ещё очень маленькой девочки Марины. По словам Черкасовой, ей было очень непросто совмещать спорт и учёбу в школе.

— Слава Богу, учителя и директор шли мне навстречу! Я приходила, сдавала экзамены, если не получалось, то со мной занимались дополнительно, объясняли. В фигурном катании было легче, чем в школе. Станислав Алексеевич всегда говорил так: "Если фигурному катанию мешает школа, что нужно бросить?" Мы все замирали в ожидании, а он продолжал: "Ну, конечно, школу!" Мы довольные кричали: "Ура! Бросаем школу!" (Улыбается.)

— Одноклассники успехам не завидовали? Вы ведь вышли на высокий уровень в очень юном возрасте…

— Нет, наоборот, ребята радовались за меня, поддерживали и понимали, так как я училась в спортивной школе. У нас в классе и теннисисты были, и баскетболисты.

— У Сергея остались самые тёплые воспоминания о сборах в Бетте под Геленджиком… Вам тоже нравилось проводить там время?

— Да, очень! Я любила  рыбалку с Жуком, подводную охоту! Помню, как мы ныряли и пытались загонять Станиславу Алексеевичу рыбу. Серёжа тогда уже сам ловил, у него и ружьё подводное было — всё-таки он постарше. Нам же оружие не доверяли, давали ласты, трубки и вперед — нырять. (Смеётся.) Помню, как мы ели уху, болтали о том, о сём. Отличное время было.

А ещё мы в теннис с Жуком играли! Все удивлялись: "Марина, как ты вообще эту ракетку держишь?" Дело в том, что у всех были лёгкие ракетки, а у меня тяжёлая, взрослая. "Мне удобно", — отвечала я, а Станислав Алексеевич шутил: "Ну, конечно! Этой ракеткой как ударишь, так мячик и улетает вместе с тобой". Видимо, рука у меня была крепкая не по возрасту: тяжёлой ракеткой играть у меня получалось, а вот лёгкой — нет.

— В теннисе Станислав Алексеевич хорошо разбирался?

— Лютовал! (Смеётся.) Постоянно ругался. Мол, бегать надо по корту, а не на месте стоять. В общем, когда побеждали, а когда и проигрывали.

— Марина Евгеньевна, когда проснулись знаменитой?

— В 1976 году после первых соревнований… Это был турнир "Нувель де Моску". Мне стали приходить письма, фотографии. Но, вы знаете, известность не изменила меня — я осталась тем же человеком, каким и была всегда, и сейчас стараюсь использовать свои титулы только в самых крайних случаях.

— Вы неамбициозный человек?

— Смотря где. В работе — да! Я стараюсь делать свою работу на сто процентов, всё отдавать детям.

— Почему тогда вы не работаете на высоком уровне с большими спортсменами?

— Когда я каталась в "Балете на льду", у меня родился сын, затем надо было его воспитывать, поэтому я старалась больше времени уделять семье. И потом, я всегда мечтала работать именно с детьми. Недавно вот пересматривала старые записи, так вот мне, девочке, журналист задаёт вопрос: "Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?" — "Тренером маленьких детей", — ответила я.

— Получается, мечты сбываются?

— Получается, что так. Правда, первое время я плакала, когда уходили хорошие дети. Мне говорили, что потом будет легче. Нет, не будет. Когда от тебя уходит хороший ученик, ты всё равно переживаешь. Думаю, на чемпионате мира за бортиком арены вы меня вряд ли увидите. После смерти сына я стараюсь как можно больше внимания уделять дочери Даше, которой сейчас 14 лет, а также шестилетней внучке Лизоньке, она, кстати, занимается у меня фигурным катанием.

— Бабушкины гены?

—(Смеётся.) Мне кажется, что она не без способностей. Пока, правда, Лиза пользуется только своим талантом, но нужно ещё и трудолюбие ей привить. Она трудится, конечно, но побаивается что-то сделать не так, пробует, не получается, расстраивается, а я ругаю её за это…

— Тяжело тренировать собственную внучку?

— Конечно. Переживаю, думаю, вот придёт она в гости, и снова начнётся: "Марина Евгеньевна, Марина Евгеньевна". Дело в том, что на работе Лиза называет меня по имени-отчеству. Но дома, конечно, всё по-другому. Дома я — бабушка.

"Мы с Шахраем постоянно ругались. Наверное, отсюда вся химия"

Осознание того, что фигурное катание — дело серьёзное, пришло к Марине ближе к Олимпиаде в Лейк-Плэсиде.

— Мне уже исполнилось 15 лет, я прекрасно осознавала всю свою ответственность, — вспоминает спортсменка. — Не хотелось никого подводить, а в первую очередь — партнёра и тренера. Я понимала, что надо работать, много работать. Особенно в тот момент…

Дело в том, что к 15 годам я сильно выросла, что-то перестало получаться из-за резкого скачка в росте, казалось, что мы снова начали осваивать некогда привычные элементы… Но в итоге мы справились.

— Второе место на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде после Родниной и Зайцева — это был успех для вашей пары?

— Станислав Алексеевич сказал, что это успех! Для себя мы выступили отлично. Потому что Ирина Роднина — это Ирина Роднина, а мы — это мы. Я считаю, что наша пара ни в коем случае на тех Играх не проиграла, но первой должна была быть Роднина, потому что Ирина — наш эталон. Больше бы таких сейчас…

— Сейчас таких фигуристов нет, по-вашему?

— Не то чтобы нет. Просто сейчас всё быстро происходит. Выиграла пара одну Олимпиаду, и всё — дуэт уходит из спорта. Плюс травмы, конечно, сказываются. Ирина же каталась на очень высоком уровне много лет. Очень хотелось бы, чтобы спортсмены катались дольше.

Я с удовольствием смотрю выступления наших девочек, Медведева очень нравится, я давно за ней наблюдаю. Хочется, чтобы Юлия Липницкая вернулась в форму.

— Продолжая разговор об эталоне… Вы хотели быть похожей на Роднину? Она ведь была кумиром для очень многих девчонок.

— За Ириной я наблюдала с самого детства, она мне очень нравилась. Мама рассказывала, как я кричала: "Включите мне фигурное катание, я буду смотреть Роднину". На Иру всегда было приятно смотреть, но в душе всегда хотелось её обогнать. И это правильно… Настоящий спортсмен всегда хочет лидировать. Или он не спортсмен.

— Вы начали ездить по заграницам в очень юном возрасте. Вы хоть что-то кроме льда видели? Или Жук держал вас в ежовых рукавицах?

— Честно говоря, мы толком ничего не видели. Так, выходили за сувенирами в магазин, и всё на этом. Взять хотя бы Игры в Лейк-Плэсиде. Мы там как в тюрьме жили. (Смеётся.) Из развлечений в олимпийской деревне были только ледяные горки. Спортсмены на них катались после окончания соревнований.

— Вы тоже прокатились в честь серебряной медали?

— Что вы?! Станислав Алексеевич запрещал мне часто выходить на улицу, потому что взрослых в деревне было много, а я маленькая. Он контролировал каждый мой шаг. Мне уже 15 лет было, а это такой возраст, когда начинаешь думать не только о спорте, но и о противоположном поле, а Станиславу Алексеевичу это не очень нравилось.

— Марина Евгеньевна, а в Сергея влюблённости не было? Всё-таки старше вас, симпатичный, статный…

— Нет, не было… Маленькой я была очень задиристой, хулиганистой, доставала Серёжу страшно. Он мог меня ударить, я могла его ударить. (Смеётся.) Серёжа часто меня ругал за то, что я отлынивала от тренировок, когда Жука не было на месте. Партнёр призывал меня к ответственности, а я кричала, что не хочу и не буду. Вспылить могли на ровном месте. С другой стороны, может быть, если бы этой химии не было, то пара развалилась бы. Кто знает? А когда я повзрослела, поняла, что так вести себя нельзя. Мне хотелось быть девушкой.

В общем, где-то с 15 лет я стала относиться к Сергею мягче. Мы перестали ругаться, наши отношения вышли на новый уровень, профессиональный.

"Жук велел мне выйти из машины, собрать вещи и уехать домой"

По словам Черкасовой, о назревающем конфликте между Жуком и Шахраем она не догадывалась. Уход партнёра стал для неё настоящей трагедией.

— Я ничего этого не видела и не ощущала, — вспоминает Марина Евгеньевна. — Станислав Алексеевич, конечно, был жёстким тренером, у него были конфликты со спортсменами, плюс у него были свои проблемы, но меня это не касалось. Может быть, Сергей и Станислав Алексеевич не хотели меня, ребёнка, во всё это впутывать, ограждали… Серёжа был уже взрослым и решал проблемы по-своему, так, как считал нужным.

Я читала интервью Сергея. Он говорит, что тогда сказал мне: "Давай кататься вместе у другого тренера". Честно, я этого не помню. Я только помню, когда он ушёл, я очень обиделась. Сначала думала, что он вообще закончил кататься, а потом узнала, что он катается у Родниной с другой девочкой. Не знаю, может быть, в моём подсознании осталось то, что мне Жук тогда говорил…

Знаете, в тот момент, когда Шахрай ушёл, я не знала, что мне делать. Партнёра нет, как быть дальше? Я была растеряна, ещё вес прибавлялся — нагрузки ведь были уже не те. Да и Жуку было не до меня — у Станислава Алексеевича были и другие пары.

Мало кто знает, но Черкасова могла продолжить карьеру в конькобежном спорте…

— В тот момент, когда я оказалась на распутье, мне позвонил конькобежец Владимир Лобанов и предложил перейти в конькобежный спорт, — вспоминает Марина Евгеньевна. — Я отказалась, потому что фигурное катание — это моё всё. К тому же я совсем не видела себя накачанной, мощной. Конечно, из меня можно было бы вырастить эдакую машину, но меня это не привлекало.

— Почему не сложилась пара Черкасова — Кадыркаев? Жук ведь взялся вас с Рашидом тренировать…

— Вы знаете, сначала мы были вроде ничего — на внутренних соревнованиях даже обогнали пару Пестова — Леонович, но то ли Станислав Алексеевич к нам не очень хорошо относился, то ли ещё что, но в какой-то момент Рашид стал мне всё назло делать. Например, делал шире шаг, а я за ним не успевала.

А потом между мной и Жуком произошёл конфликт. Мы были на сборах в Новогорске. Там была служебная машина, на которой в тот день всем позволили покататься… Та же Лена Водорезова каталась. И вот я села за руль последней, еду по территории, и мне навстречу идёт Жук. Я, естественно, оторопела, остановилась, глаза квадратные. Он подошёл ко мне и сказал: "Выходи из машины, собирай вещи и ступай домой".

Как сейчас помню, я приехала домой, бросила коньки и разревелась. Меня потом звали в одиночное катание, мой первый тренер звал. "Я как каталась у Жука, так и буду у него кататься, — был мой ответ. — Не могу ему изменить". Меня уговаривали, но я так и не согласилась.

— Получается, после истории с машиной ваше сотрудничество с Жуком прекратилось?

— Да! На этом всё… Я не приезжала к нему, не звонила. Знаете, у меня такой характер был… Даже если я виновата, то никогда не сделаю шаг навстречу, не извинюсь. Он тоже не пытался со мной связаться. К тому же ему было с кем работать: Пестова — Леонович катались, Марат Акбаров, Катя Гордеева подтягивалась…

Знаете, Станислав Алексеевич выжимал из спортсменов всё до последнего, а потом, если чувствовал, что что-то идёт не так, отпускал, бросал. В какой-то момент он, как мне кажется, даже перестал в нас с Сергеем верить. Говорил: "Зачем вам ехать на чемпионат Европы, вы всё равно проиграете".

— Тяжело в 18 лет заканчивать со спортом, понимая, что ты ещё на многое способна?

— Очень тяжело. Первое время я плакала. Смотрела по телевизору, как катаются Пестова —Леонович, и представляла себя, как бы мы вышли сейчас с Серёжкой.

"Говорят, что внучка похожа на меня, а я смотрю на неё — и вижу сына"

Так получилось, что в 18 лет, когда многие только начинают побеждать на крупных турнирах, Черкасова была вынуждена повесить коньки на гвоздь. Однако без работы талантливая фигуриста сидела недолго.

— Едва я окончила школу и поступила в институт, как знакомые предложили мне попробовать свои силы в "Балете на льду". Я тогда ещё удивилась: фигура ведь у меня была уже не та — я поправилась без привычных нагрузок. Однако от предложения отказываться не стала. Мне дали некоторое время, чтобы я привела себя в форму, и мне удалось похудеть. Тут главное поставить цель…

Благодаря "Балету на льду" Марина познакомилась с первым мужем — фигуристом, родила сына, но семейная жизнь у пары не сложилась.

— После развода я уехала на Украину и работала в украинском "Балете на льду". Серёжа тогда работал в цирке на льду. Кстати, позднее я пришла в тот же цирк и тоже работала с голубями. Посчастливилось мне поработать и в итальянском цирке — это был интересный опыт. Однако в какой-то момент я поняла, что мне тяжело, и перешла на тренерскую работу.

Я, правда, рассчитывала, что буду заниматься с одиночниками, но мне дали синхронистов и детский балет. Синхронное катание тогда только начинало развиваться. Я засела за книги, начала учиться, звонила в Москву, спрашивала: "А как? А что?" Мне нравилось работать в Италии, но, конечно, хотелось заниматься именно фигурным катанием, а не синхронным.

Скандал, разгоревшийся вокруг имени Станислава Жука, застал Марину на чужбине.

— Я всего не знаю. Якобы Станислав Алексеевич домогался Елены Водорезовой. Бред, конечно. Но меня даже просили выступить по этому поводу. А я сразу сказала: "Вы меня в это не вмешивайте. Я не собираюсь наговаривать на родного мне человека". Потом, правда, супруга Станислава Алексеевича — Нина Жук — смотрела на меня косо. Винила меня, наверное, в чём-то.

Сейчас всё хорошо. Скоро в мою школу должен прийти хореограф от Марины — дочки Станислава Алексеевича. Очень его ждём.

— Я читала, что ваша итальянская история закончилась, когда вы приехали в Москву под Новый год и больше не захотели уезжать. 

— Нет, всё было иначе. Мы — я, сын и мой второй муж — прилетели в Москву летом 2000 года, так сказать, на каникулы. В России же остались чисто случайно — произошла неприятность. Муж ушёл от меня, прихватив с собой все документы, в том числе мои и сына, так как они были у него в сумке, а также всё, что было заработано. Сказал, что скоро вернётся, вышел из дома и пропал.

Я, конечно, очень переживала сначала, написала заявление в милицию о пропаже человека. А оказалось, что у него в Москве уже давно была другая женщина. Он жил двойной жизнью. В общем, так получилось, что мы остались в Москве. Мне предложили тренерскую работу, сынок начал ходить в хоккейную школу.

— Неприятная история…

— Просто это жизнь, она нас учит. Сейчас у меня замечательный муж, у меня растёт чудесная дочка Даша. Я стараюсь уделять ей как можно больше времени, особенно после смерти сына…

Марина Евгеньевна на секунду задумалась, а потом продолжила...

— Виталий сначала играл в хоккей в ледовом дворце "Умка", затем сына пригласили в Башкортостан играть за "Салават Юлаев", потом было московское "Динамо"…  В 19 лет Виталию предложили место помощника тренера, он работал с мальчишками в "Умке", у сына даже есть медаль за второе место его ребят на чемпионате России. После того как Виталий отслужил в армии, сказал: "Мама, я форму никогда больше не надену". Но так сложилось, что он познакомился с ребятами, которые работали в химкинском ГАИ, и стал играть за "Химки". Вроде всё у него складывалось хорошо, дочка родилась.

Но случилась беда… Он ехал с дачи и попал в аварию. Его привезли в больницу, сделали операцию, но на третий день у сына оторвался тромб... Все говорят, что время лечит. А я скажу так: нет, не лечит. Сердце до сих пор болит, Лизка перед глазами каждый день. А вот и она, кстати…

— Лизонька, подойди, — окликнула Марина Евгеньевна светловолосую девочку, пробежавшую мимо столика, за которым мы устроились с её бабушкой. — Это моя внучка. Говорят, что она очень похожа на меня, а я вот смотрю и вижу черты сына.

— У тебя сейчас разминка? Ты покушала? — спросила Черкасова девочку, та кивнула и убежала.

— Сейчас у Лизы полная семья, её мама снова вышла замуж, — продолжила спортсменка. — Но полная она для внучки — для меня всё равно половинка.

"Спасибо Тарасовой. Она всем напомнила, кто я такая"

Не так давно на базе тренировочного центра "Айсберг" открылась школа фигурного катания Черкасовой. По словам Марины Евгеньевны, теперь её главная задача — поднять детище.

— Открылись мы только в сентябре, — с гордостью в голосе рассказывает Марина Евгеньевна. — Деток у меня пока немного… Вот, например, недавно взяли девочку двух с половиной лет. Она очень хотела кататься, и мы ей позволили на свой страх и риск.

Кто знает, может быть, однажды школа перейдёт моей внучке. Дочь у меня фигурным катанием не увлекается. В самом начале я, конечно, пыталась поставить её на коньки, но Даше не понравилось. Да и потом, в какой-то момент я поняла, что она будет рослой девочкой, а высокий рост в нашем спорте — помеха.

До 12 лет Даша занималась конным спортом, а сейчас вот живёт рисованием. Недавно призналась мне, что хочет стать мультипликатором.

— А я думала, что вы работаете во дворце спорта "Умка".

— Это моя основная работа, — отметила Марина Евгеньевна. — Недавно у меня был набор деток 2012 года рождения. Есть дети и старше — с 2009 по 2002 год.

— Слышала, что вас и ваших воспитанников очень хвалят…

— Я очень горжусь своими воспитанниками, слежу за их судьбами. К сожалению, многие уже закончили выступать из-за травм, и это, конечно, очень обидно. Сейчас наблюдаю за своей ученицей Лерой Михайловой — она должна будет выступать на чемпионате России. Очень старательная девочка, катается сейчас у Сергея Давыдова.

— Следите за мировым фигурным катанием? Смотрите соревнования?

— Да, мне очень нравятся Волосожар с Траньковым. Они очень трудолюбивые. Надеюсь, после рождения малыша они смогут вернуться в спорт и доказать, что лучшие в мире. Столбова — Климов — тоже самобытные ребята со своим стилем. Но я болею за всех, за сборную.

— Конечно, сейчас много новых красивых пар, но и вас, ветеранов, не забывают. Чувствуете?

— Чувствую, но всё-таки больше тех, кто уже не помнит. Взять хотя бы некоторых родителей. Знаете, иногда спрашивают: "А кто вы такая вообще? Чего вы нас учите?" Иногда аж диву даёшься…

— Сейчас очень много ТВ-шоу о фигурном катании. Не хотели бы принять участие в каком-нибудь подобном проекте, а то везде наша любимая Татьяна Тарасова.

— Да, она молодец! (Смеётся.) Знаете, я хотела бы сказать ей спасибо. В начале этого сезона меня уволили из "Умки". В чём причина? Быть может, кому-то помешала. Не знаю… Тарасова же показала всем, что я не просто какой-то тренер, что у меня есть звания и титулы, и помогла мне восстановиться на работе.

Не знаю, как она узнала о моей проблеме, но она позвонила и сказала: "Маришка, я тебя помню, я помогу, не переживай". И помогла…

— Как планируете встретить Новый год? Не на катке, я надеюсь…

— Нет, Новый год — это святое! 30 декабря я провожу последние в этом году тренировки, и на девять дней мы уезжаем на дачу праздновать. Мы с мужем будем, дочка, внучка поедет, может быть, кто-то из друзей присоединится.

Пожалуй, на этом будет правильно поставить точку в истории пары Черкасова — Шахрай. Или всё-таки многоточие?..

Ведь, как сказали в день встречи Марина Евгеньевна и Сергей Семёнович, возможно, они продолжат сотрудничество, только уже на тренерском поприще. Что ж, будем ждать от них новых грандиозных побед.