Неприличный скандал в приличной школе

На ежегодной линейке 57-й московской школы всё было, как и должно быть. Родители, учителя, одноклассники, которые не виделись всё лето и оттого обнимают друг друга почти по-братски, хотя почему "почти". Дети все очень аккуратные, что ли, хорошие дети, правильные, я таким не был. Никто не курит, не ругается, даже не смеётся громко — всё в рамках приличия, не видно очевидных задир или аутсайдеров, и по-летнему ярко светит солнце. Ничто не напоминает то, о чём весь Интернет говорит уже третий день.

Три дня назад Екатерина Кронгауз рассказала в своём "фейсбуке", что в школе (без номера) в течение как минимум 16 лет некий учитель (неназванный) "крутил романы с ученицами". Комментаторы подобрались отличные, и большинство из них очень советовали не выносить сор из избы, прекратить говорить об этом публично, а больше всего публику пугала возможность, что про это всё напишет Лайф. И Лайф написал.

С тех пор к истории добавилось несколько подробностей, обладающих разной степенью достоверности, но о которых нельзя не упомянуть:

1. Возможно, что учитель, упоминаемый в посте Кронгауз, — Борис Меерсон, на это указывает множество комментариев и пост Нади Плунгян, выпускницы 57-й школы.

2. Вместе с Меерсоном в школе преподавала его жена.

3. Меерсон вместе с другим учителем был инициатором некоего меморандума, согласно которому ученикам запрещено было сообщать неприятные сведения об учителе публично. В качестве меры пресечения было избрано отчисление из школы. Плюнгян утверждает, что это началось на фоне робких попыток уличить учителя в связи с ученицами, но большинство комментаторов говорит, что вообще-то меморандум приняли потому, что кто-то нелестно отзывался об учителях в ЖЖ, но тем не менее.

4. Меерсон, по мнению некоторых комментаторов, уже покинул Россию.

5. Саша Радковская, ещё одна выпускница, рассказала про учителя Рыбкина, который "всех лапал и прогонял телеги про карьеру через постель", "он не то чтобы приставал, а скорее назойливо приобнимал то у доски, то объясняя задачи". Рыбкин в школе был один, Юрий Петрович, и преподавал он физику.

6. Сергей Волков, учитель русского языка и литературы, у себя в "фейсбуке" написал, что школа "переживает очень сложный момент" и "внутри идёт напряжённая работа по осмыслению ситуации и путям выхода из неё".

После того как история получила огласку, к её обсуждению подключились и другие СМИ с журналистами. Олег Кашин обвиняет Лайф в злорадстве, а главред "Афиши" считает, что "у Лайфньюс плохи даже не методы, а мотивы. "Они хотят получить картинку с заплаканным ребёнком, чтобы отработать инфоповод. И всё, никакой гуманистической цели в этом нет", — пишет она.

Ну что ж. Никакого злорадства в этом нет, но Кашин, надо отдать должное, прав своей фирменной полуправдой: здесь есть не злорадство, а злость. Нормальная злость человека, который видит ад, видит, что все знали о его существовании 16 лет и ничего не сделали, держались за свой паршивый статус, наплевав на тех, о ком обязаны заботиться больше всего, — на детей.

Не надо мне рассказывать, что дело не в статусе, во всех системных, а не рандомных случаях (а этот случай именно системный, потому что люди внутри школы знали о Меерсоне) участники сговора (пусть и неозвученного) стараются не дёргаться, не поднимать шума. Потому что страшно. Страшно, что скажут, страшно, что не поверят, страшно, что выгонят из сообщества, страшно, что ошибёшься, и страшно лень. Но во всём, что касается детей, как говорила моя прабабушка, лучше перебдеть, чем недобдеть. Лучше устроить тотальную чистку и проверить каждого честного душой и телом учителя, чем пропустить одного урода.

Про "Афишу" вообще неприлично говорить всерьёз, особенно после истории с Аутлайном, однако жаль, что важное и нужное когда-то издание умирает на глазах, а свою заторможенность объясняет недостаточно развитой моральной стороной других.

Во всей истории с Меерсоном, как и несколько дней назад, вопросов больше, чем ответов, и вряд ли это изменится. Знали ли другие учителя и администрация школы? Я не верю, что нет. Знала ли жена Меерсона? Я уверен, что да, женщины всегда чувствуют измены, а те, которые у тебя под носом, да ещё и годами, — ну не может быть иначе. Как так вышло, что в этой школе было ещё как минимум два учителя, которые трогали детей, не спали с ними, но щупали — некий учитель математики и Рыбкин, который объяснял, что женщинам в этом мире дорога в мир проложена только через постель? Почему так долго молчит администрация? Все бы выиграли, если бы директор сразу после поста рассказал всё в подробностях и публично выписал виновному волчий билет.

Или вот хороший вопрос: а почему все решили, что Меерсон спал непременно с теми, кому исполнилось 16, то есть с теми, кто достиг возраста сексуального согласия? Но даже если он ни разу не переступил эту грань — важно ли это? Ведь по-хорошему разницы особой нет: 15 лет и 11 месяцев или 16 лет и 1 неделя. И то и то — ещё ребёнок.

Я был сегодня на линейке 57-й школы и не увидел ни одной девушки из 10-го или 11-го класса, которая выглядит по-взрослому. Никаких томных взглядов, походок от бедра, следов порока на лице. Это вот прям дети, очень детские дети. А он разглядел в них сексуальный объект, и разглядывал, как говорят, не единожды. С другой стороны, даже если он спал только с теми, кому уже исполнилось 16, может ли он считаться праведником? Или он просто очень терпеливый человек? В конце концов, если предположить, что каждый раз он влюблялся всем сердцем, то почему не развёлся с женой?

И как он мог не знать, что отношения "учитель — ученик" никогда не являются равными, ученик всегда зависит от учителя, и именно поэтому страдает моральная сторона вопроса: это не выбор двух свободных людей, это всегда использование.

Ещё очень интересно, куда это всё повернёт. Потому что на данный момент во всей истории не хватает самого главного — пострадавших. То есть они есть (по свидетельствам очевидцев), но их никто не знает, а сами они пока не появились. И вряд ли появятся. Рассказывать о таких вещах всегда тяжело, тем более публично. Обычно на это способны взрослые люди, давно пережившие такие ситуации и прошедшие курс психотерапии, именно поэтому жертвы насильников рассказывают об этом через десятки лет. Но это что касается изнасилований, а тут вроде как секс. То есть я слабо представляю себе взрослую уже женщину, наверное с мужем и детьми, которая вдруг возьмёт и расскажет публично, как всё было на самом деле. Но если она расскажет, я считаю, ей нужно поклониться, это будет очень сильная женщина, сильнее всех нас.

***

Выводы делать, конечно же, рано, но я бы очень присмотрелся к людям, которых корёжит от того, что кто-то другой, а не они, высказал правду, и которые применяют прямо эталонные двойные стандарты, когда дело касается их самих, хоть в Палату мер и весов клади.

А что до администрации школы — мне кажется, именно там должна происходить самая внимательная проверка, и, нет сомнений, всплывёт ещё куча всего интересного.

***

Пока писался этот текст, на сайте школы появилось обращение директора школы:

"Дорогие мои коллеги, выпускники, ученики и родители!

Вы постоянно задаёте мне вопросы о том, что произошло в нашей школе. Вы просите меня не молчать, выступить, наказать виновных, расставить точки над i.

Я желал бы дать вам все ответы немедленно, как только на нас начало обрушиваться огромное количество страшной и противоречивой информации. Разобраться в происходящем — и c тем, что происходило раньше, и с тем, что происходит сейчас, — оказывается, совсем не просто. Вопросов пока гораздо больше, чем ответов.

Я вижу свою задачу в том, чтобы собрать факты и получить все ответы. Необходимо сделать так, чтобы никаких белых пятен, замолчанных историй и прочего не осталось в нашей жизни. И не завелось впредь — правдивая и честная информация должна быть доступна всем.

Этого нельзя достичь в один день. Это не под силу одному человеку. Именно поэтому я призываю всех принять участие в этой неприятной, но необходимой для нашей школы работе. Эта работа уже начата с разных сторон неравнодушными и совестливыми людьми. Уверен, они хотели только гласности и честного разговора.

Пока писалось это письмо, я узнал, что дело не ограничивается только нашим внутренним расследованием. К делу подключились следственные и контролирующие органы. Я этому рад: в адрес самых разных людей прозвучало множество самых страшных обвинений. Им должна быть дана правовая оценка.

Ею, впрочем, мы не ограничимся — события нужно изучить и с этической точки зрения. Для прозрачного и открытого обсуждения я хотел бы сформировать специальный общественный совет, который поможет нам во всём разобраться. Надеюсь, в него войдут выпускники, учителя, родители.

Всех неравнодушных, участвующих в обсуждении наших проблем, я призываю к ответственности и осмотрительности — все мы прекрасно понимаем, что никакая правовая оценка не в состоянии смыть впопыхах наклеенные ярлыки.

Мне кажется, что наша школа заслуживает правды без ярлыков.

С. Л. Менделевич".