Старик и поле. Фермер Лужков в прусском интерьере

Поля рапса светятся жёлтым ярче, чем подсолнухи в Арле. 

Среди безумства красок работает на земле бывший московский градоначальник Юрий Лужков.

Пять с половиной тысяч гектаров земли, завод, фермы, конюшня, немецкая усадьба — это всё его хозяйство. Маленький мир, где вместо политических интриг и борьбы за госбюджет — гречка, кони, овцы, а в перспективе пармезан и шампиньоны.

Усадьбу немецких дворян "Веедерн" под городком Озёрск в сотне километров к востоку от Калининграда купила в начале двухтысячных супруга тогда ещё мэра Елена Батурина. Известная своей страстью к лошадям, она мечтала восстановить здесь дело прусских коневодов. 

В постройках на тот момент содержались коровы, а на территории лежал метровый слой навоза.

Планы изменились в 2010-м, когда президент Медведев снял Лужкова с поста. Батурина оказалась в опале и лишилась львиной части бизнеса в России.

— Здесь Елена теперь практически не бывает, — с оттенком тоски говорит Юрий Михайлович.

Нижний этаж необжитого двухэтажного дома он приспособил для гостей, а верхний занял сам, вместе с нанятым управляющим. Простые комнаты кажутся огромными из-за обстановки холостяцкого минимализма.

— Таня, как у тебя красиво уложены волосы, — 80-летний Юрий Михайлович обращает внимание на одну из помощниц по хозяйству. Входя в зал, заполняет собой всё пространство. Говорит мягким, но властным голосом политика. 

Сменив вечную кепку на бейсболку, в клетчатой рубашке и немного потёртых на коленях штанах Юрий Михайлович выезжает на осмотр владений. Сам держится просто, и итальянские марки смотрятся неброско. Даже ботинки Jimmy Choo бы не выделялись.

В конюшне метрах в трёхстах от дома красуются длинноногие скаковые лошади, которых так любит Елена Батурина. Барский дом пока законсервирован.

Восстановление идёт медленно, Лужков надеется через несколько лет сделать имение похожим на Пруссию XIX века. Одним из первых реставрировал домик конюха. 

Свою ферму он называет колхозом, советскую форму хозяйства считает современной. Анатолий Чубайс в 90-е развалил колхозы и убедил Ельцина раздать землю крестьянам, рассказывает фермер Лужков, попутно осматривая стриженых овец.

— Допустим, я бывший колхозник, нищета, голытьба. Получил 10 гектаров. Какую технику я могу купить? Системы её аренды тоже нет. В результате мои гектары поросли бурьяном, простаивают.

Из кошары (помещения, где содержат овец), Лужков переходит в коровник, где находятся молочные телята. Продолжает ругать Чубайса. Из-за него крестьяне продавали землю за несколько бутылок водки, появились латифундисты, скупавшие землю в расчёте на будущий рост цены. 

В маленьком загоне Юрий Михайлович осматривает слабеньких козлят. На миг его взгляд становится теплее, но незримая тень Чубайса вновь предстаёт перед Лужковым.

— Он говорил, что мы создадим фермера. Да, где-то они стали появляться. Но в условиях ВТО к нам пошёл дешёвый продукт, субсидируемый Евросоюзом.

Фермеры стали неконкурентоспособными, 90 тысяч хозяйств разорились. Они брали кредиты под 20% при прибыльности 3—5%. Так и банки стали латифундистами. Приходит банк и смотрит: техники у фермера никакой, дом развалюха, жена старая, — продолжает рассказ Лужков.

Если бы Россия использовала всю имеющуюся землю сельхозназначения — обеспечила бы продовольствием 600 млн человек, включая 450 млн зарубежных потребителей, подсчитывает бывший мэр.

— Но у нас даже качественного мяса и молока нет. Людей гробят пальмовым маслом.

Ответственность за нынешний упадок в сельском хозяйстве Юрий Михайлович возлагает кроме Чубайса на премьера Медведева.

— Он взял грех на душу, с его подачи давили санкционные продукты и показывали это бедному населению.

Фермер Лужков называет акцию диверсией. 

С бывшим начальником Дмитрием Медведевым Лужков ни разу не встречался с 2010 года.

— Зачем мне общаться с человеком, который так поступил по отношению ко мне и Москве.

Разговоров о Москве и преемнике Сергее Собянине фермер тщательно избегает. Коротко бросает, что многое он делает правильно.

— А если начну критиковать, все подумают, что завидую его успехам.

Федеральные власти и в Калининградской области мешают Лужкову, рассказывают по секрету местные руководители.

— Юрий Михайлович хотел восстановить в Озёрске электростанцию, но ему запретили вмешиваться в муниципальные вопросы. Ситуацию даже разбирали на совещании у Дворковича.

С президентом Владимиром Путиным он виделся пару лет назад (точную дату не называет).

Путин спросил, какие проблемы у Юрия Михайловича, может ли чем ему помочь. Лужков сказал, что проблем нет, и в ответ сам предложил помощь. 

— Встреча была очень полезной для меня. После этого встреч не было. Путин знает о моём хозяйстве. Даже на этой встрече он очень осведомлённо себя вёл, он всегда готовится и к публичным выступлениям, и к личным беседам, говорил о моей сельской жизни. Говорит, что если будет время, приедет погостить. Я сказал: милости просим.

Под Калининградом до Лужкова гречку не выращивали — считали, что климат не подходит. Но бывший мэр уже три года собирает урожай. Готовый продукт продаёт в больших упаковках по 40 рублей за килограмм. 

— Пенсионеры и малообеспеченные закупаются у нас, затраты оправдываем, — говорит Лужков.

После полного обеспечения гречкой одной области можно будет поставлять её на флот и в северные регионы, рассуждает экс-мэр. Сейчас Россия в основном ест китайскую гречку.

Площадь посевов он увеличил минувшей весной с 600 гектаров до 1650. На опыление всходов привёз своих пчёл из Медыни, что под Калугой.

Пять пчелосемей обрабатывают один гектар. Выходит, что всего требуется 8000 семей, у Лужкова столько нет, и у всех приглашённых окрестных пчеловодов — тоже. Приходится применять старинный способ опыления, сотрясать верхушки растений натянутой верёвкой.

Шелуху гречки как крепкий хозяйственник Юрий Михайлович также намерен использовать для получения рутина. Из которого делается лекарство — аскорутин. Пока главный поставщик аскорутина — Япония. 

В хозяйстве Лужкова работает около сотни человек. Крестьяне приходят и просятся устроиться сами. 

— Хорошие работники, но некоторые, как только зарплату получат, — привет, — говорит Юрий Михайлович. На ферме он установил сухой закон. 

Технику приобрёл российскую, и теперь жалеет: неконкурентоспособная.

— Купишь комбайн "Дон", а потом ещё больше тратишь на запчасти. Да и с украинской техникой намучились.

В нагрузку к земле Юрий Михайлович приобрёл стоящий на ней элеватор 1902 года постройки. Уверяет, что добровольно в жизни бы его не купил. Но, изучив немецкое творение, поразился его годности. 

— Родные транспортёры я запретил менять, современные менее надёжны. Система освещения была сделана Siemens, я проверил сопротивление изоляции, она оказалась лучше новой.

Рядом с элеватором находится комплекс для хранения урожая на 15 тысяч тонн. В прошлом году ферма собрала 13 тысяч тонн разных культур. Всё продали.

Поделиться опытом фермерства и детально разобрать ошибки власти в отрасли Юрий Михайлович решил в книге, которая почти написана, получилось 500 страниц. Название пока не придумал.

В этой работе Лужков анализирует опыт Китая во времена Мао Цзэдуна и начале деятельности Дэна Сяопина. Презентацию готовит на сентябрь.

— Сравнение с китайской стратегией возрождения, к сожалению, не в нашу пользу.

Собственные мемуары политик, которому 21 сентября исполнится 80, писать пока не собирается. Обещает выпустить их ближе к сотне — и тогда наконец рассказать, кто и как спровоцировал его отставку. 

После обхода владений Юрий Михайлович возвращается домой. По пути останавливается у загона, где резвятся благородные олени.

— Тут только девочки. Оленя пришлось в конюшню убрать, он ломал забор рогами, не подпускал никого, ревновал.

Лужков вздыхает. Его "девушки", как он называет жену и дочерей, тоже не близко. Елена Батурина в основном ведёт бизнес за рубежом.

Старшая дочь Лужкова и Батуриной Алёна сама решила вернуться и найти работу в Москве. Она закончила UCL в Лондоне по разделу "Политика стран Восточной Европы" и решила пойти в политику. Лужков говорит, что никак не влиял на решение дочери.

Младшая Ольга закончила Нью-Йоркский университет с красным дипломом.

— Мы с Еленой продолжаем считать Москву главным городом жизни, а дети, к сожалению, относятся к ней уже иначе, хотя тоже считают Москву родной. Учёба за рубежом накладывает отпечаток.

Сын Александр ("младшенький") живёт с Юрием Михайловичем. В его кулачищах можно спрятать буханку хлеба, с таким и охрана не требуется. У бывшего градоначальника нет ни телохранителя, ни пресс-секретаря.  

Завтра он снова встанет рано, поедет в поле, на элеватор и ферму. И через шесть лет после отставки у него осталась масса нерастраченной энергии.

— С этой работы меня невозможно снять. Со мной это сделали только раз в жизни, — улыбается старик.