Дезертир. Отшельник. Фермер?

— Давайте о брате больше не будем, — тихо просит Олег, когда я в очередной раз спрашиваю о почившем несколько дней назад Владимире Макушеве. — Лучше него для меня никого не было и не будет, — ещё тише произносит мужчина.

Лохматая немытая голова, обветренное грубое лицо, переносица со следами перелома, живые карие глаза. В поношенном свитере, грязной куртке и разваливающейся обуви Олега легко спутать с бездомным, но это не так. Он — отшельник. Около десяти лет (сколько точно — и сам не помнит) жил с братом в палатке посреди лесной чащи. 9 ноября Владимира не стало. Врачи диагностировали сердечную недостаточность. Вспоминая брата, Олег не может сдержать эмоций. Кажется, впервые за полтора часа нашего разговора у Олега дрогнул хоть один мускул на лице, а глаза предательски заблестели. Лицо отшельника принимает отрешённый вид, взгляд затуманивается: в мыслях он снова и снова возвращается в затерянную среди глухого леса палатку неподалеку от трассы Луга — Псков.

9 ноября, ночь. Темень хоть глаз выколи. До ближайший дороги около километра по лесу, через ручей и дальше по полю. До ближайшей деревни ещё восемь километров вдоль трассы. В холодной палатке, служащей домом для братьев, Олег обнаруживает бездыханное тело Владимира буквально в полуметре от себя. Покойник лежит на соседнем топчане. Сначала мужчина не понимает, что произошло: пытается растолкать брата, сделать ему массаж сердца. Кричит, зовёт на помощь, но кто услышит зов в чаще леса, в совсем не по-ноябрьски холодную ночь? Олег подносит зеркало ко рту брата, но стекло не запотело.

— Я тогда словно оцепенел, сел рядом и не мог двигаться. Даже не помню, сколько так просидел, — рассказывает мужчина.

Что было дальше, Олег помнит плохо: вроде бы звонил в скорую, но врачи отказались ехать в ночи в такую глушь и предложили подождать до утра. Потом побежал в деревню, к людям — просто чтобы не находиться один на один с покойником. Всю ночь бродил среди домов, когда рассвело, вызвал полицию. Потом наконец прибыли врачи, констатировали смерть. Фельдшеры забрали тело. Тут Олегу стало по-настоящему страшно. Теперь он остался совсем один.

Дезертир

Слегка перефразируя строку из песни группы "Кровосток", судьба повозила Олега лицом об неструганный стол. Его злоключения начались ещё в 1992 году, когда пришло время служить в армии. Время страшное: пока из осколков только разбившейся советской империи Ельцин пытался заново собрать молодое российское государство, население не жило, а выживало. Ещё хуже приходилось военным. Голод, холод, дедовщина.

Олегу в армии не повезло дважды: во-первых, служил он в стройбате — традиционно самом "не престижном" роде войск. Днём строили дома в Девяткино, ночью — генеральские дачи. Во-вторых, в роте Олега дедовщина была лютая. Постоянные побои, издевательства и унижения от дедов — будто вместе с Союзом что-то рухнуло и в головах у людей, да так, что те стали вдруг самыми жестокими животными на планете. Духов буквально доводили до самоубийства. Доставалось и Олегу. Рассказывает он об этом неохотно, но куда более красноречива медицинская книжка солдата. В заключении психиатра говорится о неких "внеуставных отношениях". Это значит били. Били сильно, часто и безжалостно. Почти довели до суицида. Так что сломанная к концу первого года службы нога оказалась для Олега настоящим спасением: два месяца в госпитале, ещё 60 дней отпуска после.

Отгуляв на гражданке положенное, срочник решил не возвращаться в часть, ещё пару месяцев прятался дома у матери, но армия как своих не выдает, так и не даёт просто так от себя сбежать. Олега нашли и вместе с другими беглыми солдатами повезли на метро в часть. По дороге срочник решил, что на гауптвахту ему совсем не хочется и решил сбежать. Так Олег лишился паспорта — он остался лежать в военкомате. Больше двадцати лет успешно скрывался, успел поменять несколько мест жительства и даже переехать в лес. В 2015 году Олега всё же нашли: полицейский патруль остановил мужчину в городе и… 38-летнего мужчину отправили дослуживать ещё полгода вместе с 18-летними срочниками.

За 22 года армия, конечно, поменялась: теперь вместо избиений и строительства генеральских дач Олег всего лишь подметал плац и убирался в казармах. Только вот почему-то от всех проверок мужчину прятали, однажды отправили его на обследование к психиатру. С позволения Олега, мы публикуем часть свидетельства о болезни. В одном абзаце уместился целый человек и вся его жизнь: "Мать злоупотребляла алкоголем, отца не знал. Воспитывался в гипоопеке. В детстве часто болел простудными заболеваниями. По характеру сформировался робким, нерешительным, легко подверженным влиянию окружающих, собственные потребности подчинял нуждам окружающих, не мог предъявлять никаких требований к людям, от которых находился в зависимости. Меня с детства понимал только старший брат…, я был не способен жить без него, испытывал с детства страх, что он меня бросит. Нуждался в его советах и одобрении при принятии решений, никогда не знал, как поступить в той или иной ситуации без его мнения…"

Отшельник

С братом Олег был действительно чрезвычайно близок. Не разлей вода, два сапога пара, два брата-акробата — это всё о Макушевых. И все жизненные невзгоды они тоже делили пополам. Сначала пришлось переехать из Петербурга — не хватало денег на жизнь в большом городе. Да и сам мегаполис братьям сильно надоел: замкнутому в себе Олегу было неуютно среди толпы, транспорта, пробок и бесконечных серых окраин Петербурга.

Квартиру на проспекте Просвещения продали, купили половину дома в Дивенском. Похоронили мать. Дом пришлось продать за долги, сами переехали в Лугу. Но новую счастливую жизнь на новом месте начать не получилось. Не заладились отношения с местными. Пёс братьев покусал одного из соседей-цыган, после чего вся местная диаспора ополчилась на Макушевых. Били окна в доме, несколько раз избивали, угрожали убийством. Как-то даже пытались сжечь дом. И братья от греха подальше решили пойти ва-банк: переехали в лес.

Сначала это было временное решение, пока в Луге всё не успокоится. Несколько дней искали подходящее место для жилья: чтобы и от людей подальше, и вода рядом. В середине лета на улице тепло даже ночью, так что соорудили из найденных на помойке клеёнок обыкновенный навес. Так и жили до первых холодов. Питались грибами, рыбой из ручья. Иногда удавалось схалтурить — валили лес вместе с местным егерем или людям из соседней деревни по хозяйству помогали: кому забор поставят, кому дом покрасят. Отдельная статья доходов — металлолом. Собирали железяки со всей округи и имели с этого свою копейку.

Олег уверяет, что отшельники достаточно быстро привыкли к жизни в лесу. Даже то, что в глазах других людей были братья вовсе никакими не отшельниками, а самыми обыкновенными бомжами, Макушевых не смущало. Привыкли.

В свободное время слушали радио на батарейках или просто гуляли по лесу. Олег уверяет, что так хорошо изучил местность вокруг своего шалаша, что смог бы выйти к нему из любой точки леса даже с завязанными глазами. И, конечно, бесконечные разговоры друг с другом. Жили братья, что называется, душа в душу: кроме мелких пятиминутных обид Олег не может припомнить ни одной мало-мальски крупной ссоры. Наконец, два брата, два лучших друга и самых близких человека смогли оказаться наедине друг с другом. Олег рассказывает, что в самые лютые морозы мужчины мечтали о доме где-нибудь на берегу Волги со своим огородом.

Однако лес всё-таки не курорт, братья это в полной мере осознали с приходом первых холодов. Но стояли на своем: из леса они решили никуда не уходить. Тогда срочно пришлось переделывать куцый навес в шалаш, искать старые одеяла, матрацы — всё, что могло бы спасти отшельников от холодной смерти. Правда, простояло это жилище совсем недолго: уже через несколько месяцев его сожгли браконьеры, приняв Макушевых за своих конкурентов. К новому дому подошли уже куда обстоятельнее: купили туристическую палатку, утепляли её всем, что под руку подвернётся. Даже оборудовали кухню — "всё как у людей", шутит Олег. Так и выживали больше десяти лет.

Последние несколько месяцев Владимира начало подводить здоровье. С начала ноября он уже не мог ходить и есть. Рвало кровью. От больницы до последнего принципиально отказывался: говорил, не хочет покидать лес. Лишь накануне смерти он решил всё-таки обратиться к врачам — собирались поехать в госпиталь утром. Не успели.

Фермер

Олега Макушева мы встретили через два дня после кончины брата в совершенно подавленном состоянии. Он всё в той же палатке, в том же лесу, только теперь совершенно один. Но у этой истории всё-таки может случиться хеппи-энд. Один из фермеров Новгородской области готов принять Олега к себе на работу: дать пищу, крышу над головой и даже небольшую зарплату. Отшельник согласен уехать. Но только после похорон брата.