Когда лопнет украинская экономика? Прогноз ректора Академии Плеханова

Н. Гончарова: Вы можете дать какой-то прогноз, когда будет этот пик экономических сложностей?

В. Гришин: Я думаю, что этого можно ожидать, может быть, в будущем году.

Читайте ниже и слушайте в аудиозаписи полную версию программы "Экономика по-русски" с Виктором Гришиным. 

Д. НАДИНА: В студии Дарья Надина. Наш гость сегодня Виктор Гришин, ректор Академии Плеханова, доктор экономических наук, профессор. Здравствуйте, Виктор Иванович!

В. ГРИШИН: Здравствуйте!

Д. Н.: Для начала, всё-таки вы ректор, вы работаете со студентами, не могу не спросить, уже началась, наверное, вступительная кампания, вы всех приняли или ещё нет?

В. Г.: По сути дела, заканчивается она. 26 числа мы закончили приём документов. Дальше, как вы знаете, в рамках приёмной кампании существует две волны. В первую волну мы зачисляем и выстраиваем список в соответствии с рейтингом, с оценками, которые ребята получили во время своей экзаменационной кампании и получили соответствующие результаты по ЕГЭ. Мы их выстраиваем, и в течение ближайших 2—3 дней они должны будут ознакомиться со своим местом, и, естественно, мы по первой волне обрезаем по тому количеству мест, которое мы получили в рамках государственного задания. И, как вы знаете, ребята сейчас подают не в один университет документы на приём, а как минимум в пять. И причём в каждом из пяти они подают заявление на три направления. И в рамках того количества принимаемых, которое мы должны будем рассмотреть, естественно, будут движения. Условно говоря, если абитуриенты поступают к нам, в Финансовый университет, в Высшую школу экономики, мы можем не угадать то количество ребят, которые придут к нам. Поэтому в рамках второй волны мы уже доберём всех тех, которые не придут в рамках первой волны.

Д. Н.: А много у вас бюджетных мест и внебюджетных?

В. Г.:

При этом, естественно, в рамках нынешней приёмной кампании, тоже существуют определённые категории поступающих. Вне конкурса идут ребята, которые приходят по целевому направлению с различных регионов, с различных министерств и ведомств, государственных учреждений. Далее идут ребята, которые стали победителями соответствующих олимпиад, далее — ребята, которых мы принимаем по социальным основаниям: инвалиды, участники или дети участников семипалатинской трагедии, чернобыльской и т. д.

Д. Н.: Так всё-таки бюджетных мест больше, чем внебюджетных?

В. Г.: Бюджетных мест, я уже вам назвал цифру, 750.

Д. Н.: А внебюджетных не сказали сколько.

В. Г.: Внебюджетных, вот на сегодняшний день мы приняли порядка 1400 человек.

Д. Н.: То есть получается, что тех, кто учится платно, их больше?

В. Г.: Да.

Д. Н.: В связи с этим не получается расслоения?

В. Г.: Я бы не сказал, что получается расслоение.

Д. Н.: Ну, знаете, беднота — здесь, а вот мы, на "рендж роверах" — отдельно. У вас перед вузом ведь часто припарковываются довольно дорогие автомобили.

В. Г.: Здесь сложно сказать, кто бедный, кто богатый.

Я считаю, что и их родители, и они сами нацелены на то, чтобы дети трудились и учились достаточно хорошо. Если посмотреть по статистике, то, наверное, всё-таки мне думается, что дети из семей среднего класса, из семей бедных, по бюджету составляют как минимум больше половины. Но, с другой стороны, мы должны понимать, что и дети богатых, они, естественно, имеют большую возможность получить хорошее образование. И здесь всё зависит от их желания получить это образование. То есть я и все мы понимаем, что у богатых есть возможность нанять и дополнительно преподавателей, получать дополнительные знания, может быть, не в классе, а именно в домашних условиях. Ну и, конечно, что нынешнее образование с точки зрения получения знаний, оно не дифференцировано и, естественно, как и с точки зрения доходов, есть ребята, которые получают достаточно серьёзные знания именно в рамках дополнительного обучения.

Д. Н.: Мы недавно наблюдали за прекрасной просто гонкой на "гелендвагенах" по нашему городу. Выпускники Академии ФСБ развлекались. Потом, правда, были новости, что за эти развлечения они ещё поплатятся перспективами своими карьерными в будущем. Вот ваши выпускники что-то подобное устраивают?

В. Г.: Вы знаете, я не слышал, чтобы наши выпускники кичились своим богатством. Как вы заметили изначально, достаточно много ребят, которые учатся у нас, и они из состоятельных семей. И, как вы говорите, достаточно много машин стоит около нашего вуза. Но это, поверьте, не только у нас. Наверное, не меньше их и в Высшей школе экономики, и в Финансовом университете.

Д. Н.: Около МГИМО много. Вчера вот ректор МГИМО был у нас, тоже рассказывал.

В. Г.: Мне кажется, это наша общая беда. Она не только беда наших ребят.

У нас часто бывает так, человек заработал, условно говоря, миллион рублей и прежде всего он на этот миллион старается купить такую машину, которая бы вызывала восхищение у окружающих, вместо того чтобы вложить свои деньги в производство и получить какую-то дополнительную прибыль и получить уважение окружающих людей. Наши молодые ребята, и не только молодые, идут по пути, что им надо каким-то образом выделиться. И один из способов выделиться — это вот купить себе дорогую машину, потратить, может быть, те небольшие деньги, которые человек заработал. Есть такое. И мне кажется, что с точки зрения воспитания, морали у нас здесь достаточно большой пласт работ, который мы вместе с вами должны проводить.

Д. Н.: У нас чудовищное расслоение в стране, у нас 22 миллиона бедных, и это только по официальной статистике, между тем у нас есть люди баснословно богатые, чудовищно богатые, несправедливо богатые, потому что в нашей стране заработать честным трудом много денег, таких, чтобы хватило, например, на шикарную квартиру в высотке в Москве или на парк автомобилей, нет у нас, невозможно у нас честным трудом это всё заработать. Вы не чувствуете и свою личную ответственность за это настроение? Всё-таки вы представляете партию власти, "Единую Россию".

В. Г.: Знаете, не при партии власти началось это расслоение, оно началось гораздо раньше, неолиберальная эра пришла к нам в начале 90-х годов. И в рамках этой неолиберальной эры мы позволили очень многое тем людям, которые имели определённый доступ к средствам производства, к финансовым ресурсам. И используя эту обстановку, основные богатства были накоплены до начала 2000 годов.

Д. Н.: Это не совсем так. В списке "Форбс" абсолютно все, кто лидирует, они получили свои капиталы уже после 2000 года.

В. Г.: Не готов с вами спорить. Я готов просмотреть список "Форбс", начиная с Потанина и т. д. На мой взгляд, основные богатства были получены до 2000 года. При этом я бы хотел отметить, что это не только у нас. Когда Форда спросили о его богатстве, он сказал: "Я готов отчитаться за каждый миллион, который я получил, кроме первого". То есть по сути дела, наверное, именно начальное богатство часто связано и с получением его вне рамок правовых, получения и криминальным путём и т. д. То есть первоначальное накопление капитала, как вы знаете, не только в нашей стране связано именно с такими явлениями. Другое дело, что мы это пережили на собственной шкуре, и мы понимаем, что вот то неправильное, которое было сделано в 90-х годах и, может быть, в 2000 годах, конечно, это всё идёт с нами. И что сегодня можно сделать, чтобы легализовать те неправильно нажитые богатства и чтобы все сегодня были довольны этим, наверное, это сделать крайне сложно, но какие-то шаги мы обязательно должны предпринимать.

Д. Н.: Дорогие слушатели, пишите, задавайте вопросы. Виктор Иванович, по поводу легализации — это, конечно, интересно, но ведь у нас сейчас получается так, что вот есть 5%, наверное, людей, у которых есть ресурсы, доступ к госбюджету, доступ к доходам от нефтегазовой отрасли. И вот они жируют, покупают своим детям, которые учатся в вашем Университете, в том числе шикарные автомобили, кичатся своим богатством. Мы видели, что в доме, например, у главы таможенной службы, мы все вместе как по Эрмитажу прошлись — с помощью телевизора нам показали, как он там живёт. И есть все остальные люди, которые от зарплаты до зарплаты, нет денег в отпуск даже съездить. Разве это не партия власти виновата? Вы говорите, что было тогда, но ведь мы живём сейчас. Последние 16 лет это всё тоже происходит.

В. Г.: Дело ведь не только в партии власти. Я считаю, что, когда мы совершили переход от социализма к капиталистической формации, естественно, все прекрасно понимали, что рождение капитализма связано с рождением класса людей, которые будут богатыми. И в этой части, наверное, было сделано не всё однозначно правильно. Мы позволили определённому количеству людей различными способами забрать львиную долю особо успешных предприятий в различных отраслях экономики. Это касается и промышленности, и села, и строительства. Но без этого, наверное, ни одной экономики в мире нет, когда нет богатых людей. И мы считали, когда вот этот переход осуществлялся, что будет, видимо, это достаточно серьёзным стимулом к тому, чтобы люди пытались создать собственное производство, заработать собственные деньги и т. д. Но на самом деле люди, которые поимели большие богатства, не сосредоточились на развитии своих отраслей, по крайней мере, не все. В большей части именно поимевшие богатство, как я сказал вначале, начали прежде всего с собственных благ, удовольствий и т. д. Наверное, это неправильно, но это было присуще нам на первом этапе этого построения. Другая сторона дела — как сейчас. Если мы признаем, что всё это неправильно и надо всё это отнять и перераспределить, но ничего хорошего мы от этого снова же не получим.

Д. Н.: Почему?

В. Г.: Как вы понимаете, эта обстановка, когда в стране постоянные недовольства тем, что случилось, люди, которые имеют соответствующие деньги, они начали перегонять их в различные офшоры, за рубеж для того, чтобы эти деньги сберечь и спрятать. Для страны это плохо. Вы понимаете, что в прошлые годы был достаточно серьёзный отток капиталов из России. И он прежде всего связан именно с тем, что есть беспокойство, что может случиться всякое, может быть перераспределение.

Д. Н.: Он связан с тем, что мы не можем арестовывать тех, кто пытается перевести деньги за границу.

В. Г.: Наверное, это тоже есть. По сути дела, то, что вы говорите о неправильной валютной политике, о неправильном поведении Центробанка, они не закроют различные возможности перевода капитала за рубеж. Но если мы формируем открытую экономику, сделать это чрезвычайно сложно. То есть если мы покупаем с вами технологии, условно говоря, я богатый человек и я покупаю какие-то станки, оборудование за рубежом, я должен здесь пройти через определённую процедуру для того, чтобы перевести деньги за рубеж, для нас это тоже очень непросто. Бюрократия у нас и так достаточно серьёзная, и, чтобы получить документ на что-то, даже не на большие деньги, мы проходим обычно достаточно большое количество ступеней в иерархической лестнице нашего государства, чтобы получить разрешение на то или иное. Поэтому сказать, что здесь можно путём ужесточения различных механизмов перевода денег между государствами или фирмами, наверное, это тоже не самый хороший выход. Другое дело, что мы действительно должны для себя определиться, если мы сформировали такую экономику, открытую.

Д. Н.: Это не мы сформировали, это вы сформировали.

В. Г.: А кто, вы?

Д. Н.: Вы, старшее поколение.

В. Г.: Наверное, не все мы, со старшего поколения, имели открытый прямой доступ, чтобы формировать эту экономику. Хотя с себя я, наверное, не снимаю ответственности, потому что был депутатом, в регионе чиновником. Но тем не менее, когда начинался переход к этой экономике, к экономике либеральной, я был тогда заместителем министра экономики. Для меня тоже было очень непонятно, куда ведёт этот переход.

Д. Н.: Хорошее заявление. Мне кажется, наш замминистра тоже сейчас не в курсе.

В. Г.: 2—3 года мне было крайне сложно понять, что же происходит. Почему там разрывают связи, почему, условно говоря, ушёл Узбекистан, ушла Украина, в 92—93 году, как вы сами понимаете, это вопросы политические, с регионов вряд ли кто имел к ним серьёзное отношение, но, когда были порваны эти связи, промышленность в нашем регионе упала на 50%, потому что Узбекистан начал отказываться от наших лампочек, от наших экскаваторов, от всего того, что производила наша промышленность. То есть были порваны связи технологические, производственные, экономические. И, естественно, на это место пришли различного рода конкуренты. И, естественно, нам это было непонятно. Почему на уровне государства, большого государства — России — в то время не было предпринято шагов по сохранению этого единого экономического пространства и т. д.

Д. Н.: Хочу вас ещё спросить о выпускниках. У вас ведь много прославленных людей в списке выпускников Университета и, кстати, ректоры других заведений, вот, например, Владимир Мау, который сейчас возглавляет РАНХиГС, он тоже окончил Плешку, и Суслов опять же заканчивал Плехановский вуз, Татьяна Голикова, Максим Топилин, ещё один министр, кстати, Андрей Бельянинов, про которого мы сегодня вспоминали, Андрей Мельниченко, миллионер, Олег Дерипаска, миллионер. Список есть вот такой, который "Википедия" предлагает, а есть список, которым гордитесь вы лично как ректор? Кем из выпускников вашей Академии вы по-настоящему гордитесь, за последние 20 лет хотя бы?

В. Г.: Для меня всегда интересно было работать с Татьяной Голиковой, потому что знаю её очень давно, с Минфина, когда она была ещё ведущим специалистом. И меня всегда удивляла и её компетентность, и её отношение к людям. То есть мы, приезжая с регионов, всегда имели возможность получить информацию из первых рук. Она тогда занималась в том числе и регионами. Прослеживая её дальнейшую работу в Думе, я тоже работал вместе с ней. Человек предельно профессиональный с точки зрения финансов. И я считаю, что она сегодня занимает должность руководителя Счётной палаты, это достаточно серьёзный для нас человек, для университета человек, для нашего бренда, для наших выпускников. Дальше, я бы сказал, и Максим Топилин, и Михаил Задорнов, и многие другие, которых я видел и с которыми работал, в том числе Андрей Бельянинов. Я считаю, что люди очень компетентные, очень грамотные. Ну, нынешняя ситуация и вчерашний или позавчерашний вопрос по Бельянинову, я не могу сказать, что на сегодняшний день в чём-то Андрея Юрьевича уже обвинили.

Д. Н.: Ещё нет, но он проходит свидетелем. Ни в коем случае, мы лишь восхищаемся тем, как шикарно он живёт. Виктор Иванович, тут слушатели активно пробиваются в наш эфир. Ответим на один из звонков, а потом к нам подключатся наши коллеги из телевизионной студии. Здравствуйте!

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Это Марина. У меня к уважаемому профессору такое обращение. Вот вы говорите, что в 90-х годах была приватизация, может быть, неправильная. Но ведь фактически количество богатых, олигархов возросло именно вот в ваше правление, "Единая Россия", 100 с лишним олигархов. Кроме того, "Креди сьюс" говорит, что (это швейцарская группа, которая отслеживает всё вообще, международные все эти компании и т. д.) 97 тысяч долларовых миллионеров у нас сейчас, а будет 220 через год. И вот эти 100 с лишним богатых людей, они владеют 35% нашего национального богатства.

Д. Н.: Коротко, что сделать, чтобы перераспределить вот это всё, чтобы у нас не было бедных и было больше богатых?

В. Г.: Я ещё раз могу сказать, что здесь идёт какая-то направленность на то, что "Единая Россия" не занимается этими моментами и она во всём виновата. Но я могу вам напомнить, что "Единая Россия" возникла где-то в 2001 году как партия. Вы знаете, что до "Единой России" в 98 году был серьёзный дефолт и большая часть собственности государственной уже была передана в различные руки. И вы знаете, что до "Единой России" олигархи имели очень сильное влияние на решения, которые принимали государственные органы.

Д. Н.: Виктор Иванович, к нам коллеги подключаются. Мы ещё вернёмся к этому вопросу. Наталья Гончарова на связи с нами из нашей телевизионной студии. Наталья, приветствую.

Н. ГОНЧАРОВА: Даш, я знаю, ты девушка очень прагматичная. Наверняка уже спросила и про сегодняшние закрытые банки, и про то, в каком виде хранить свои сбережения.

Д. Н.: Наташа, нет. Пока только про то, что сделать, чтобы не было богатых в нашей стране.

Н. Г.: Это зло и несправедливо. Я с твоего разрешения поговорю на другую тему. Я приветствую твоего гостя. Здравствуйте.

В. Г.: Здравствуйте.

Н. Г.: Виктор Иванович, тема украинского долга, она весьма актуализировалась, вот накануне Минфин Украины заявил о том, что не собирается ни под каким предлогом возвращать эти 3 миллиарда долларов России. Вообще говорят, "это политический долг, политический такой аванс, и мы будем отстаивать свою позицию даже в Лондонском суде", куда с иском обратилась Россия. Опишите, пожалуйста, с точки зрения закона, как действует эта правовая махина? Что будет, если Лондонский суд скажет, что нужно отдать? Какие последствия будут для Киева?

В. Г.: Я думаю, что, в принципе, соответствующая международная структура, в том числе МВФ, признал этот долг суверенным. То есть, по сути дела, это долг государства, долг не предпринимательский. И естественно, в соответствии с этим решением, в том числе МВФ рассматривает этот долг как суверенный, Украинское государство должно его оплатить в первую очередь. На мой взгляд, то, что сегодня Украина принимает такие решения и их парламент принял закон, по которому все долги замораживаются, на какое время — не сказано. Я считаю, что на Украине руководство украинское понимает, что платить долг нечем, денег нет. Как в этой ситуации действовать? Сложно сказать. Мне думается, что суд примет решение, что долг Украина всё равно должна будет оплачивать.

Н. Г.: Как взыскивать эти деньги, Виктор Иванович? Чем брать?

В. Г.: Другое дело, каким образом, какие процедуры порекомендует суд для возврата этих долгов. Тоже сказать сложно. Но мне думается, что международные организации, международный банк, валютный фонд, фонды различные, инвестиционные, они обязательно будут прислушиваться к решению суда. И вы понимаете, что сегодня на Украине все международные рейтинговые организации рассматривают положение финансово-экономическое как преддефолтное. И этот рейтинг не поднимается, несмотря на все усилия государства.

Н. Г.: Виктор Иванович, вот здесь как раз мой следующий вопрос. Ведь экономисты, и российские, и украинские, уже давно говорят, что всю Украину скоро накроет экономический коллапс. Но ничего, живёт страна: мирно плещутся дети в фонтанах, солнце светит. Так в чём этот кризис-то проявляется?

В. Г.: И вы, и ваша коллега говорите, что страна наша живёт очень плохо. Но если вы возьмёте пенсии украинские, зарплаты средние, то вы знаете, что они в три раза в среднем меньше, чем в России? Если вы возьмёте те цены, которые существуют на различного рода услуги: поставку электроэнергии, плату за квартиру, коммунальные услуги, они выше, чем у нас. То есть, как живут украинские граждане, мне сказать сложно, но вы видите, что ситуация, в том числе политическая, она достаточно серьёзная и осложняется. Впервые профсоюзами была проведена достаточно мощная демонстрация в защиту своих прав. Вы знаете, что вооружённое формирование сейчас достаточно тяжело настроено, хотя там зарплата человека, который идёт на войну, в пересчёте на наши рубли 20 тысяч рублей.

Н. Г.: Вы можете дать какой-то прогноз, когда будет этот пик экономических сложностей?

В. Г.: 

Н. Г.: К этому времени вопрос с украинским долгом России уже будет в Лондонском суде решён?

В. Г.: Я не думаю, что он уже решится к этому времени.

Н. Г.: Спасибо.

В. Г.: Спасибо вам.

Д. Н.: Виктор Иванович, давайте вернёмся к вопросам. Мы очень много, всю первую часть программы, проговорили с вами про социальное расслоение. Просто тема больная для многих наших слушателей. Я не могу об этом не говорить. Давайте немножечко ещё поговорим о нефти, о бюджете и о курсах. Вот мы наблюдаем бдительно за тем, что происходит с курсами валют. Всякий раз, когда в обменниках доллар становится дороже или евро ползёт вверх, люди сразу напрягаются. Следует ли так реагировать на изменение курсов? И можете ли вы дать прогноз какой-то, в перспективе ближайшего месяца или двух, доллар будет укрепляться или будет рубль укрепляться, как вам кажется?

В. Г.:

Я надеюсь, что и нефть не опустится ниже 40 долларов, потому что мы уже в прошлый раз встречались в этой студии и рассматривали, почему идут такие колебания по нефти, по курсу доллара. Если говорить именно по курсу доллара, я ещё раз повторяю, что наш курс рубля привязан к цене на нефть, прежде всего потому, что основная доля и формирования бюджета, и экспортной выручки, которая идёт в валюте, получается от топливно-энергетических ресурсов. И наши проблемы, которые мы пытаемся решить сейчас, мы постоянно говорим о реструктуризации экономики, экспорта. То есть, по сути дела, мы говорим о том, что нам необходимо поставлять в большой мере высокотехнологичную продукцию, продукцию сельского хозяйства. Причём не в сырье, а желательно в готовых продуктах. Мы видим, что доля от нефтегазовых доходов в бюджете уменьшается, мы видим, что сам бюджет сформирован из цены нефти порядка 50 рублей за доллар. При этом мы привязываем рубль к доллару, на мой взгляд, из-за того, что и Министерству финансов, и, наверное, Банку России важно, чтобы бюджет верстался в тех пределах, в которых запланировала Дума, запланировало государство. То есть, условно, мы говорим, что, если бюджет запланирован в размере 15 триллионов рублей для российского бюджета, и понимая, что там около 50% нефтегазовые доходы, повышая цену доллара, мы в бюджет получаем те же самые деньги, как и запланировали. То есть мы за каждый доллар получаем больше рублей и в рублях мы практически бюджет исполняем.

Д. Н.: То есть президент именно это имел в виду, когда говорил, что нам не нужен крепкий рубль?

В. Г.: Не только это. Он имел в виду, что в данном случае мы или экспортёры наши получают поддержку нашего государства в виде того, что они за те же или меньшее количество долларов получают в рублёвой выручке то же самое количество рублей. В связи с тем что зарплату и прочее мы выдаём в рублях, мы вроде поддерживаем и уровень зарплаты, и бюджета, но на самом деле это номинальные вещи. В реальности мы прекрасно понимаем, что уменьшаются доходы населения, знаем, что с учётом падения рубля к доллару примерно в два раза за последние два года доходы населения уменьшились.

Д. Н.: К нам опять слушатели подключаются. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Виктор Иванович, я хотел спросить, в чём дело? Уровень подготовки специалистов в вузах на порядок ниже, чем был в СССР. Я встречался с этими специалистами, поразился их низким знаниям. В чём дело? Что делать? За державу обидно, как говорится.

В. Г.: Не соглашусь. Вы знаете, мы выпускаем большое количество специалистов, не только экономистов и управленцев. У нас есть инженерные специальности, есть технологи и т. д. Я вам скажу, что наши выпускники устраиваются на различные предприятия в различных областях России. При этом хотел бы отметить, что помимо того, что мы учим ребят для наших внутренних потребностей, для потребностей государства, бизнеса и т. д., мы в том числе около 300 человек выпускаем с двойным, тройным дипломом. Это дипломы не только наши российские, но дипломы немецких, французских вузов. И я вам скажу, что где-то половина наших ребят остаются и работают в странах ЕС и т. д. И сказать, что мы получаем какие-то плохие отзывы, не могу. При этом хотел бы отметить, что мои контакты с вузами зарубежными говорят о том, что с точки зрения подготовки математической, подготовки по различным технологиям информационным и т. д. наши выпускники одни из самых лучших в мире. Хотя я не могу сказать, что наш Плехановский университет с точки зрения математической подготовки лучший в стране. Наверное, это не так, потому что тот же МГУ и ряд других школ с точки зрения математики, по моему объективному мнению, выше нас. Я не могу согласиться, что наши выпускники в настоящее время хуже или как-то проигрывают в чём-то. Нет. Другое дело, что мы должны более тесно работать с промышленностью, с экономикой, с селом, с конкретными организациями для того, чтобы готовить принципиально близко к тому, чтобы они пришли на производство, понимая, что им нужно делать.

Д. Н.: Виктор Иванович, вот вы говорите, что у вас есть конкуренты, Вышку упомянули несколько раз. А другие вузы? С кем вы делите своих стобалльников?

В. Г.: Конечно, большая часть идёт в МГУ, в Высшую школу экономики. Получилось так, что в 90—2000 годы — я считаю, что Высшая школа экономики имеет достаточно серьёзный преподавательский состав — и в этой части они очень хорошо зарекомендовали себя на рынке. Я считаю, работаем на равных и с Финансовым университетом, с РАНХиГСом. Ну, МГИМО, там несколько иная направленность. Я считаю, что мы действительно входим в тройку-четвёрку вузов Москвы, которые занимают ведущую позицию, с точки зрения подготовки специалистов по экономике, менеджменту, финансам, маркетингу и т. д.

Д. Н.: Давайте ещё один звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. У меня такой вопрос к вашему гостю. Причём я понимаю, что человек очень умный. Скажите, пожалуйста, наше правительство во всеуслышание заявляет, что всё от производства. Ничего не предлагает для того, чтобы поднимать это производство и какую-то подвязку структурную предложить. Вот я слышала передачу, приходил человек, который выращивает зерно, он говорит: "Мы большой урожай вырастили, но мы не можем его продать, потому что никто не работает с экспортными пошлинами". То есть государство не обращает внимания. Задаю вопрос. Скажите, пожалуйста, иногда покупаю очень некачественный хлеб. Где вы храните зерно? Мне отвечают: "У нас только 40% зернохранилищ, остальное — это элеваторное хранение".

Д. Н.: Спасибо. Мало времени у нас. Что скажете?

В. Г.: Уважаемый слушатель, я хочу сказать, что, конечно, много недостатков, в том числе в сельском хозяйстве. Я бы считал, что, если говорить о нынешнем состоянии экономики, всё-таки село движется здесь более уверенно, чем остальные отрасли. По итогам полугодия село выросло на 3%, и мы практически закрываем себя по зерну, по мясу. Если вы сегодня посмотрели какие-то сообщения, 30 миллионов тонн мы сейчас продаём зерна на внешний рынок и это очень большое количество зерна. И президент предупредил, что надо всё-таки посмотреть, чтобы мы не оставили собственное животноводство без кормов. Поэтому я считаю, что необходимо тем не менее, в том числе для села, продумывать программу развития более конкретную, более эффективную. Когда мы говорим о доходах населения, что они низкие, что нет возможности у простого человека открыть собственное производство, я считаю, что село и наше количество земли плодородной, которую мы имеем в России, могло бы создать очень много успешных людей, которые бы получали достойную зарплату, имели бы достойную жизнь. Но действительно государство должно задуматься, как обеспечить это, как сделать кооперативы, которые бы закупали зерно. Но не так, как сегодня это делают сети, когда у села покупают в три раза дешевле, а нам продают в три раза дороже. Здесь есть проблема, которая требует очень быстрого решения. Требуются законодательные, нормативные документы, которые бы упорядочили эту сферу, но и не только эту. В промышленности, строительстве тоже много вопросов, потому что инвестиции сейчас сокращаются, и нам действительно надо думать, как не только село поддерживать, но и промышленность, и главным образом, наверное, малое предпринимательство.

Д. Н.: Про малое предпринимательство уже не успеем. Виктор Гришин, ректор Университета имени Плеханова, доктор экономических наук, профессор, был в нашей студии.

В. Г.: Спасибо.