Мстёрское чудо: как старинный народный промысел пережил СССР и приватизацию

Почти в трёхстах километрах от Москвы во Владимирской области расположен посёлок Мстёра. До революции он славился своими иконописцами. Некоторые местные краеведы уверены, что и название своё посёлок получил благодаря иконописцам: Мстёра — край мастеров. Сегодня здесь среди четырёх с половиной тысяч населения тоже проживает немало художников. Есть в их числе и те, кто застал в советские годы перерождение иконописных мастерских в артель по производству лаковой миниатюры, прославившей посёлок на весь мир.

В 2016 году фабрике Мстёрской лаковой миниатюры исполнилось 85 лет. В СССР расписные шкатулки и пудреницы из папье-маше с цветочными орнаментами или сказочными сюжетами тысячами продавали за границу. После перестройки фабрику приватизировали. Сейчас промысел переживает трудные времена и находится на грани исчезновения. Но старейшие мастера помнят и хранят все секреты и по-прежнему рисуют только натуральными красками, которые сами растирают из разноцветных полудрагоценных и обычных камней.

На берегу реки Мстёрки с 1935 года стоит деревянный зелёный дом с резными белыми наличниками. Он всего на три года моложе своего хозяина — седого старца с густой кучерявой бородой и светлой улыбкой, художника Льва Фомичёва. К дому, который возвёл его отец, он пристроил небольшую мастерскую, где уже более полувека пишет картины маслом и расписывает миниатюры. В открытую форточку доносятся крики петухов, звон колоколов Свято-Богоявленского мужского монастыря и женской обители Святителя Иоанна Милостивого, стоящих на противоположном берегу, и смех детворы, купающейся на пляже прямо под стенами монастырей.

Солнечный свет падает на деревянные полки, заставленные книгами от пола до потолка, и сервант, в котором хранятся скульптурки, рисунки и иконы. На свободной от мебели стене висят небольшие этюды, окружающие старую чёрно-белую фотографию в массивной рамке и несколько медалей.

— Моя история — это обычная история всех ребят моего возраста. Началось всё с войны, — говорит с владимирским диалектным оканьем Лев Фомичёв, расположившись на табуретке. Он указывает на фотографию на стене. — Это мой отец, он погиб под Ленинградом в 1943 году, был старшиной батареи "Катюш", которой командовал известный поэт Эдуард Асадов. Они вместе год провоевали под Ленинградом. Асадов писал, что отец погиб от выстрела снайпера. Нужно было срочно отогнать машины с боеприпасами, а молодой шофёр, только пришедший, не смог справиться. Уже началась бомбёжка, поэтому отец сел за руль. Когда он отогнал боеприпасы от горящей машины, его снайпер в шею поразил. Он тут же погиб.

Сам Лев Фомичёв всю войну пробыл во Мстёре. В 12 лет, в 1944 году, после окончания четырёх классов школы поступил в артель "Пролетарское искусство", которая занималась производством лаковой миниатюры. В артели его все знали, потому что отец, Александр Фомичёв, был художником и работал там до начала войны. С детства мальчик рисовал, но на работу его сначала приняли только в качестве рабочего в подсобное хозяйство: он развозил дрова старым мастерам, мыл полы. Параллельно его начал учить мастерству росписи миниатюры художник из артели Фёдор Шилов.

С самого начала работы в артели Лев Фомичёв, как и старые мастера, сам делал краски. Находил цветные камни, толок и перетирал их.

— Разотрёшь — пыль, казалось бы. Но камень — он всё-таки камень. Он встаёт на века, не как химия, — говорит художник, подходя к столику в мастерской. Там хранится десяток цветных плошечек и разные камни, в том числе старинная киноварь и иконописные белила, доставшиеся в наследство от старших товарищей из артели. Есть там даже жестяная банка с грязью из радиатора, которую ловкие руки превращают в красивые краски.

Сухой каменный порошок смешивают до однородной массы с яичной эмульсией — желтком, разведённым с водой. В жару некоторые мастера добавляют в состав каплю уксуса или водки, чтобы краски не портились.

— Яичный желток — это самый крепкий клей, какой только может быть! — Лев Фомичёв достаёт из холодильника на кухне маленькую ёмкость с эмульсией. — Этот состав через определённый промежуток времени превращается в нерастворимую соль. Яйцо склеивает навеки.

Кухня, расположенная на цокольном этаже дома, — вторая мастерская художника. Здесь он работает в жару. На столе стоит большая железная миска со спелыми жёлто-красными сливами, рядом — набор красок, кисти, стеклянная палитра и шкатулка "Лебединое озеро", над которой Лев Фомичёв работает уже два года.

Недалеко от дома Льва Фомичёва живёт ещё один старейший художник Мстёры — Владислав Некосов, энергичный 76-летний мужчина с горящими глазами, густой седой шевелюрой и бородой. Раньше он был главным художником на фабрике лаковой миниатюры, сейчас рисует в основном для себя. Его мастерская — это небольшая комнатка, окно которой выходит в ухоженный огород, откуда пахнет яблоками. В красном углу стоят иконы — старинные фамильные и современные, написанные самим художником.

— Я — дитя войны, — начинает рассказ о себе Владислав Некосов. — Предков знаю только по рассказам тёток и мамы. Она сама вышивальщицей была, а её отец — резчиком по дереву. Он резал иконостасы, во Мстёре работал на купца-крестьянина, делал рамы для зеркал трёх-четырёхметровые, розами вырезанные. Отец погиб молодым на фронте, а дед по отцу работал в Холуе в мастерской. После него остались маленькие иконки. Крестьяне в своё время не делились — вот художник, вот иконописец. Они все летом работали в огороде и на поле, а зимой писали иконы или другим промыслом занимались.

Сам Владислав Некосов живёт практически так же, как и предки — активно рисует в основном в холодное время года, когда урожай на огороде уже выращен и собран. По его словам, предугадать, сколько времени займёт создание новой миниатюры или иконы, трудно. Всё зависит от вдохновения и от подготовки.

— Орнаменты я не рисую, делаю только сюжетные работы, — с гордостью говорит художник и тянется за одной из картонных коробок, ставит её на стол и открывает. — Это вот "Мастер и Маргарита". Я писал миниатюры по произведениям Пушкина, по сюжетам русских былин. Сейчас у меня в работе тема Ермак. Всегда начинаю с рассуждений, всё на бумаге выписываю: сколько действующих лиц, какие главные сюжетные повороты.

В жизни Владислава Некосова был период, когда создание лаковой миниатюры отошло на второй план. В 1992 году, чтобы прокормить семью, он ушёл с фабрики миниатюры и устроился на завод "Мстёрский ювелир". Десять лет он был там главным художником, добился признания производства художественным промыслом. Несмотря на то что в эти годы он получил множество наград и премий за свои работы, 90-е художник вспоминает с болью.

— Во Мстёре в день умирало по 14 человек. Такого не было никогда раньше. В это время художники сделали большой подвиг. Они научили работать почти каждого человека во Мстёре. Люди, которые хотели выжить, писали так называемые мультики — то есть кто во что горазд — и сумками возили в Москву на продажу. В это время миниатюра как таковая стала не нужна никому.

У центральной площади Мстёры стоит четырёхэтажное белое здание с облезлой побелкой. Оно загораживает вид на колокольню Свято-Богоявленского монастыря и сильно выделяется на фоне уютных одноэтажных домиков с резными наличниками, в которых живёт почти всё население посёлка. Слева от входа висит выцветший плакат с копией "Троицы" Андрея Рублёва и надписью "Центр традиционной мстёрской миниатюры". На первых этажах находится автошкола, парикмахерская и кафе. В оставшихся помещениях работают 57 сотрудников центра — администрация, художники, лачильщики, а также сторож, который параллельно делает заготовки из папье-маше.

— При СССР для производства лаковой миниатюры хотели здание на 800 человек строить, — с грустью вспоминает директор центра Ирина Брюханова, раньше работавшая здесь художником. — В 1994 году на момент приватизации сотрудников было почти 300 человек, сейчас в пять раз меньше. Но мы сохранили предприятие целым, хотя с приходом рынка художники уходили зарабатывать на вольные хлеба. У нас форма производственного кооператива, собственность на 30 человек. Живём на самоокупаемости, государство субсидирует оплату коммунальных услуг, так как у нас статус народного промысла. Пять лет назад почти закрывалось предприятие. Да и этой зимой мы попали в очень тяжёлое положение. Магазины не стали продукцию закупать из-за кризиса, в Израиль раньше большими партиями писали иконы, но сейчас они почему-то отказались.

Производство миниатюры — сложный и дорогостоящий процесс. Многие думают, что шкатулки сделаны из дерева. Но на самом деле в основе изделий — обыкновенный серый картон. Он промазывается клейстером из пшеничной муки и плотно наматывается слоями. Заготовку опускают в ванночку со льняным маслом. После сушки картон становится плотным, как дерево. Опиловщики придают заготовкам разные формы, затем на полуфабрикаты наносят 4 слоя грунтовки, сушат в электрической печи, шлифуют и, наконец, покрывают чёрным непрозрачным лаком, поверх которого рисуют художники. Когда роспись завершается, изделие покрывают семью слоями прозрачного лака и полируют на специальных станках с мягкими щётками. Все этапы делаются вручную.

Помимо Мстёры по схожей технологии лаковую миниатюру традиционно делали в селе Федоскино Московской области, а также в посёлках Холуй и Палех Ивановской области. Но там технология народно-художественного промысла постепенно упрощается и удешевляется.

На прилавках сувенирных магазинов в крупных городах, в аэропортах, гостиницах, действительно, можно увидеть много шкатулок и других изделий, которые преподносятся как мстёрская лаковая миниатюра. На сувенирах даже есть фирменный товарный знак — стрелец. Тем не менее в 90% случаях наивные туристы покупают подделку. В Москве подлинники сейчас есть только в лавках на пароходах, магазины же торгуют контрафактом, качество которого несравнимо с оригиналом. Владельцам магазинов выгоднее покупать подделку, себестоимость которой дешевле. 

Сейчас у центра появился магазин во Владимире, налаживаются поставки в Санкт-Петербург и Нижний Новгород. Но борьба с контрафактом пока безнадёжно проигрывается. Правда, в Министерстве промышленности приняли решение создать комиссию, отслеживающую копирование мстёрских изделий. А сотрудники центра вскоре добавят на миниатюры новый товарный знак.

Есть у Центра мстёрской миниатюры ещё одна серьёзная проблема — отсутствие молодых кадров. Студенты из местного художественного училища проходят практику, но не остаются работать. Средняя зарплата у художников в центре — восемь тысяч рублей. Молодёжь не готова работать за такие деньги, поэтому часто случается, что после учёбы студенты уходят на заработки в те самые частные лавочки, тиражирующие контрафакт.

Старейшие художники, понимающие всю сложность нынешней ситуации, переживают за будущее мстёрской миниатюры, и у них совсем нет уверенности в том, что в таких условиях промысел выживет.

— Сейчас, когда нашему искусству 85 лет, я хотел бы, чтобы правительство, местная власть, обратили на него внимание, — говорит Лев Фомичёв. — Сейчас очень тяжёлое положение в нашем искусстве, а его надо сохранить. Если оно перестанет существовать, мы потеряем огромнейшую культуру мирового значения. Мстёра и Палех на весь мир известны. Это большие памятники культуры, которые пригодятся и в будущем. Это наш человеческий быт, наша жизнь.