Побег последнего диктатора

Череда неприятных новостей из Белоруссии.

Россия сократит поставки нефти в Белоруссию: не договорились о цене. Белоруссия вводит безвизовый режим для 80 стран, а значит — фактически устанавливает безвизовый режим для тех же стран с Россией. До этого был арест пророссийских журналистов агентства REGNUM. До него — один из самых долгих в истории российско-белорусских отношений споров по поводу цены на газ.

Экономические споры у России и Белоруссии возникают регулярно и чаще всего заканчиваются обоюдным компромиссом. Однако сейчас изменился сам фон этих споров. Если когда-то можно было воспринимать инциденты подобного рода исключительно как пресловутые "споры хозяйствующих субъектов", то сейчас их контекст существенно изменился.

Сегодня всё происходящее — скорее симптом усиливающейся вероятности развития в Белоруссии своеобразного варианта "украинского сценария". Иными словами, Батька замыслил побег. Судя по всему, Александр Лукашенко увидел возможность избавиться от имиджа "последнего диктатора Европы", улучшить отношения с Западом и ослабить российское влияние на свою страну. Вот уже несколько лет он методично действует именно в этом направлении.

Стоит отметить, несмотря на высокую зависимость Белоруссии от России (наша страна фактически дотирует развитие Белоруссии, как раньше дотировала и развитие Украины), Лукашенко никогда не был абсолютно лояльным соседом. Он всё время пытался перехватить авторитет и инициативу у российской власти, обращаясь к какой-то иной системе легитимности.

Традиционный ход Лукашенко — признавать "братские отношения" российского и белорусского народов, параллельно критикуя российские политические элиты и выбивая преференции для усиления собственного режима. В 1990-е и первой половине 2000-х Лукашенко активно эксплуатировал антизападную и квазисоветскую риторику, что сделало его кумиром российских коммунистов и национал-патриотов.

На фоне Бориса Ельцина Белоруссия и Лукашенко представлялись для коммунистической и национально-патриотической общественности образом желаемого будущего, примером альтернативного сценария постсоветской трансформации. Основой имиджа белорусского президента было то, что он, по мнению своей фан-группы, "не прогнулся ни под олигархов, ни под Запад". "В Белоруссии порядок и стабильность", — примерно так говорили о Лукашенко тогда.

Особенно романтически настроенные персонажи патриотического бомонда ≈ типа Александра Проханова — выказывали в те времена надежды, что когда-нибудь в России появится лидер, подобный Лукашенко, или же, чем чёрт не шутит, даже сам Лукашенко. Батька же, судя по всему, никаких иллюзий по этому поводу не испытывал и просто использовал доступные внутрироссийские ресурсы для влияния на российское же общественное мнение.

Результатом любых идеологических манипуляций и массированной патриотической риторики в советском стиле обычно были удачно заключённые договоры, льготы и прочие исчисляемые в денежных знаках результаты. Эту стратегию в отношениях с Россией используют почти все наши бывшие соседи по СССР — за словами о дружбе скрывается банальное "деньги давай, давай деньги!"

 Но если играть в ролевые советские игры на фоне Бориса Ельцина было удобно и выгодно, то на фоне политики, проводимой Владимиром Путиным, это с каждым годом становилось всё менее перспективно. В последние годы вектор белорусской политики изменился: начинается активная белоруссизация, усиливаются отношения с Литвой и дистанцирование от России. Усилен акцент на построение белорусского национального государства и белорусов как гражданской нации.

Все 1990-е годы Лукашенко громил белорусских националистов, и добился на этом пути больших успехов. Вероятно, теперь он решил, что бояться националистической и национально-демократической оппозиции нечего, и на эту лошадь можно без страха сесть самому.

Если в начале своего правления Батька говорил о белорусском языке как о "бедном", на котором "нельзя выразить ничего великого", то в июле 2014 года он впервые за много лет выступил с речью на белорусском языке. Чуть позже Лукашенко анонсировал увеличение количества часов белорусского языка в школах. Наблюдатели также отмечают, что белорусского языка стало больше на телевидении и в рекламе. Неуважительное отношение к белорусскому языку становится теперь поводом для уголовных дел.

Более толерантным становится и отношение к альтернативной государственной символике — гербу "Погоня" и бело-красно-белому флагу, которые раньше жёстко ассоциировались с оппозицией. На государственном уровне отмечается День вышиванки, пропагандируются национальные орнаменты и символика. Вот уже 5 лет эксперты пишут о "мягкой белоруссизации", темпы которой стали нарастать после 2014 года.

Воспринимать это можно двояко.

Конечно, белорусские оппозиционеры считают, что Лукашенко просто нашёл слабое место в госидеологии и проводит её косметический ремонт. Но есть и другая версия: президент Белоруссии встревожен событиями на Украине. Наблюдая возрождение в мировой политике риторики и образов врёмен холодной войны, Лукашенко решил, что, вполне возможно, у западной общественности есть новый кандидат на роль "последнего диктатора Европы". А ему можно попробовать тихо отойти в сторону и сделать ставку на Европейский Союз — вдруг получится.

Вероятно, Лукашенко учёл уроки Украины, где окончательный развод с Россией прошёл силами националистической оппозиции и вылился в чрезвычайно конфликтный сценарий. Лукашенко же может сделать ставку на то, чтобы самому создать и возглавить дрейф Белоруссии в сторону Европы под лозунгами национального возрождения.

В такой ситуации торг по поводу нефти и газа — это не просто рядовой экономический межгосударственный спор. Это попытка взять от России как можно больше, получить все возможные выгоды и преференции прежде, чем покинуть сферу российского влияния. Ведь наше государство уже показало: в подобной ситуации оно будет до последнего идти на уступки и пытаться договориться.

И если такие опасения верны, стоит признать и другой печальный факт: мы не знаем, что делать с Белоруссией, если она и правда возьмёт курс на Запад. Очевидно, что военные решения в запасе есть, но вот решений, связанных с "мягкой силой", не наблюдается. Что мы можем противопоставить "мягкой белоруссизации"? Вот над чем надо думать.