"Нас с детства загоняют". Слепцова — о биатлоне, сыне и спортсменах в политике

Лайф поговорил с одной из самых ярких российских биатлонисток последнего десятилетия — Светланой Слепцовой.

Олимпийская чемпионка Ванкувера почти год не давала больших интервью — было чем заняться и без этого. Завтра её первенцу — сыну Марку — будет семь месяцев.

Светлана всегда говорила жёстко и честно. Так же получилось и на этот раз — 32-летняя экс-биатлонистка рассказала о своём видении хронических проблем нашего биатлона, допинг-расследованиях и работе на посту советника губернатора.

— В вашем "инстаграме" в последнем посте говорится: "Закончилась спокойная жизнь, начинается огонь". Неужели последние полгода после рождения ребёнка были спокойные?

— Конечно, нет, дети — это уже автоматически отсутствие покоя. Просто он сейчас уже более активный, через два дня семь месяцев будет, скоро пойдёт. Раньше было чуть поспокойнее.

— Что самого огненного сделал ваш ребёнок? Чинить ничего не пришлось?

— Слава Богу, пока нет. Правда, как только пополз — сразу к медалям. Полка близко к полу, ленточки свисают, конечно, ему интересно за них потягать. Но пока всё в сохранности. (Смеётся.)

— Какие ощущения от новой для вас роли?

— Жизнь повернулась на 180 градусов. У меня она была насыщенная в биатлоне, поездки, соревнования, всегда что-то происходило. Сейчас жизнь меня остановила. Но это всё временно, думаю. Марк растёт, становится интереснее. Раньше был день сурка, всё одно и то же, а сейчас начинает болтать, сам играть.

Я совершенно не хочу возвращаться в спорт, даже не тянет, могу покататься на лыжах, да, для удовольствия, в кайф. Тренироваться, напрягаться не хочется. В общем, чувствую себя отлично.

— Как раз несколько дней назад вы снова встали на лыжи, спустя год. Ничего не мелькнуло в мыслях — а если вернуться? Или хотя бы коммерческие старты какие-то попробовать?

— Вот ничего не ёкнуло. Я думала, что-то будет, но нет. Сама удивляюсь, я же когда заходила в последний сезон, не думала, что он закончится в середине. И было в мыслях — вот наступит апрель, как это вообще будет? Ждала, что будет тяжело. Ведь я на протяжении 20 лет занималась спортом, черпала в нём мотивацию, были цели, новые встречи. Жизнь кипела. А тут всё закончится. Но я карьеру закончила красиво, ушла по хорошей причине. И как закончила в августе — не было ни минуты сожаления. Для самой себя неожиданно. Думала, пройдёт время, будет рутина, надоест... Не знаю, может быть, это из-за беременности. Она тяжело прошла, и это отдалило от спорта. Думала, смогу покататься на лыжах, но из-за самочувствия не могла. Теперь единственное, что хочется из спортивного, — покататься на горных лыжах. Планирую поехать на следующий год.

— Не в Сочи?

— Камчатка. Туда уже ездили на хелиски (спуск по неподготовленным склонам. — Прим. Лайфа), очень понравилось.

— Не могу не попробовать вас спросить о вашем муже, извините.

— Ох уж эти обсуждения вокруг меня! Мне это не нравится, постоянно задают вопрос, почему фотки не выставляешь и так далее. Он против, я тоже не особо за. Познакомились мы в Ханты-Мансийске в 2015 году. И вот всё сложилось, что получился у нас такой замечательный Марк.

— Вы говорили, что после того, как увидели тест, почувствовали облегчение. Сейчас это ощущение сохранилось?

— Ну, конечно, груз первое время был, практически не спишь, потом день тоже с ребёнком, ни няни, никого нет. Помогают, конечно, но большей частью я с ребёнком нахожусь. Вот тоже вопрос частый — почему нет няни. Но слушайте, я ребёнка родила для себя, не для чужой тёти. Ему нужна любовь и забота родителей. Возможно, в будущем, когда надо будет выходить на работу — тогда задумаемся.

Меня ничего не тяготит, с лёгкостью ушла из биатлона. Бывает тяжело, но когда Марк начинает улыбаться — это перевешивает всё.

— Чтобы не было кривотолков — вы сейчас остаётесь советником губернатора Ханты-Мансийского округа, но в декретном отпуске?

— Да, именно так.

— Когда собираетесь возвращаться?

— Пока тяжело говорить. Наверное, не раньше чем через год. Надо, чтобы ребёнок подрос, а дальше либо определять в садик, либо оставлять с няней и выходить на полдня. Поэтому, скорее всего, в середине или конце следующего года, планы такие.

— А чем вы, собственно, на работе занимаетесь? Это работа в офисе или что-то другое?

— Да, я приходила каждый день, как настоящий обычный работник. Выполняла поручения Наталья Владимировны (Комаровой, губернатора ХМАО. — Прим. ред.). Ну и как только вышла на работу, сразу завалили звонками из регионов. А я ещё вот-вот была спортсменка, все понимали, что я могу помочь. Где-то удалось, где-то нет, но все ищут встреч с губернатором. А у неё и график очень плотный. Приезжал к нам Андрей Кириленко, некоторые вопросы по баскетболу решили, Слуцкая приезжала, соглашение подписали. Вот такая работа. Наталья Владимировна давала точные поручения, я их выполняла.

— Какое-нибудь самое интересное вспомните?

— По условиям контракта раскрывать их не могу.

— Те самые звонки — это просьбы помочь с деньгами?

— В основном да, как у всех. Решить вопрос, когда не хватает средств на существование команд, спортсменов. Всегда нужно всем стараться помочь. Это нормально, искали выходы, спонсоров.

— Если правильно понимаю, клуб "Югра" при вас вылетел из КХЛ? Помочь вы могли?

— Уже было сложно, потому что они плохо играли несколько лет, и лига решила так. Так что им на пользу будет поиграть в Высшей лиге, чтобы потом вернуться.

— После высказывания олимпийской чемпионки Ольги Глацких о том, что "государство не просило вас рожать детей", в адрес спортсменов, уходящих из спорта в политику, органы власти, поднялась волна критики. Справедливо критикуют?

— Несправедливо. Когда берут на работу спортсмена, у работодателя есть представление, разбирается он или нет. Он всё равно будет работать в сфере спорта, и это полезно. У них есть опыт, когда ты сам бегаешь, играешь — это действительно ценно. Не буду говорить про депутатов, но вот взять меня. Наталья Владимировна — умная, мудрая женщина, не хотела бы — не приглашала. Просто благодарность бы объявила. Если она считает нужным — значит, это не просто так. А те, кто осуждает… К сожалению, мы живём в таком мире, что что бы ты ни сделал, ни сказал, всё будет не так, как надо. Проиграл — плохо, выиграл — тоже. Обращать внимание на высказывания не нужно, тогда можно ничего и не делать.

— После истории про допинг не было звонков, что, мол, может, стоит уйти, не пятнать репутацию региона... У нас же некоторых экс-спортсменов тихонько убрали. Или наоборот — полная поддержка?

— Хорошо помню тот момент. Я тогда была не в Ханты-Мансийске и сразу по приезде на следующий день пошла к Наталье Владимировне, рассказала всю историю, какие наши действия. Она сказала: я всё понимаю, если тебе нужна помощь — обращайся. Самое интересное, что и мои близкие, и знакомые не задавали вопросов. Думала — не хотят тревожить. А многие просто не знали! Настолько это уже скучно. С близкими один раз поговорили — и забыли. Да и неинтересно мне это всё сейчас при моей занятости с ребёнком. Отвечу так: адвокаты работают, если что-то надо — мы передаём документы.

— Какова сейчас ситуация с обвинениями в допинге со стороны IBU? Дело продвигается?

— Никакой дополнительной информации нам не поступало. То есть пустили пыль в глаза, дальше доказательств нет. Ждём.

— Другой обвиняемый Александр Печёнкин мне говорил, что ясность появится после того, как "будут судиться Светлана Слепцова и Евгений Устюгов". Вы подавали иск против IBU или Родченкова, планируете ли?

— На данный момент мы не судимся, потому что нет конкретики. Выбросили всю эту информацию о нас с очевидной целью, перед конгрессом IBU. Мы дали ответ IBU в течение двух недель, дальше всё замолкло.

— В чём вас обвиняют?

— К сожалению, этого не могу сказать.

— Помощь от Союза биатлонистов России в связи с обвинениями в допинге вам была оказана? Было непонимание насчёт Евгения Устюгова и его звонков в СБР, а как у вас?

— Нет, помощи никакой не поступало, но мы особо и не ждали её. Наверное, мог бы нам кто-нибудь позвонить и спросить, нужна ли она. Ни мне, ни Евгению Устюгову таких звонков не было. Женя в СБР звонил, там помощи мы не дождались. Я не скрываю: в тот вечер, когда было объявлено о расследовании в отношении нас, мне позвонил Сергей Кущенко и сказал: "Света, не беспокойся, мы вас будем защищать, вы наши спортсмены, мы вас не бросим". То есть Прохоров и Кущенко (бывшие президент и исполнительный директор СБР. — Прим. Лайфа) — те люди, которые откликнулись на призыв.

— По окончании карьеры продолжаете следить за биатлоном, разговариваете с кем-то из сборной?

— Слежу. Сейчас, правда, и смотреть нечего. Но скоро начнётся, прям жду новый сезон! Переживаю за наших, как выступят. Вообще, смотреть биатлон — это прекрасно, лучше, чем бегать. (Смеётся.) Прошлый сезон почти весь по телевизору смотрела. Мы не очень часто общаемся, но держим связь. Просто я сама была на их месте, понимаю, что если буду звонить — неудобно. Сезон будет интересный, хочу вам сказать.

— Какое у вас в целом отношение к смене власти в СБР, которое произошло в межсезонье?

— Скажу честно: была бы рада, если на посту президента СБР был бы Виктор Майгуров (выборы выиграл Владимир Драчёв. — Прим. Лайфа). Я склонялась к его кандидатуре. Мне было жаль, что Витя проиграл, потому что я знаю, как много у него было идей, как много он хотел. Но главное — это результат. Как говорится, биатлонистов считают по весне.

— Только что завершился отбор в сборную России на этапы Кубка мира, целый ряд лидеров, Антон Шипулин вне основной команды. Вам нравится новая система?

— Насколько я понимаю, теперь как ты пробежал — так сезон и начал, на Кубке мира или нет. Нет никаких привилегий, мол, ты пока подожди в резерве, а старички пока побегают, как обычно бывало. Это прозрачный отбор — кто выиграл, тот поехал.

Про Шипулина сложно говорить, мне кажется, сейчас ему ставить рамки не имеет смысла, он несколько лет признанный лидер мирового биатлона. Он не тренировался несколько месяцев. Пусть целенаправленно готовится к чемпионату мира. Потому что без него нашим парням в эстафете будет очень сложно. Это все прекрасно знают.

— В прошедшем сезоне ситуация в нашем биатлоне была адская. Что с ним не так? Он же популярен, его смотрят, деньги вроде бы есть. Тренеры не те, руководство? Или я сгущаю краски?

— Нет, не сгущаете вы ничего, результат налицо, его нет. Я думаю, нить женского биатлона была потеряна очень давно. Не год, не два, а 10–15 лет назад. У нас был состав: Зайцева, Ахатова, я там была, Романова. Нас было 8–9 человек, которые в сборную никого не пускали. Было просто бесполезно что-либо делать, мы втроём заезжали регулярно в десятку. На "Ижевской винтовке" мог человек выиграть — а его не брали на Кубок мира. Все знали, что он слабее. Может, в это время не получилось у некоторых спортсменок закрепиться. Кто-то уходил, кто-то уезжал в другие страны, что продолжается и сейчас. Вот эта нить была потеряна. Все думали, у нас есть сильный состав, значит, и следующие придут — и побегут.

Но так не бывает, молодёжью надо заниматься. Посмотрите на французскую, немецкую команды, там все молодые. Как их можно обыграть? В эстафете — нереально. Причём на юношеских соревнованиях почти нет никого, ни норвежцев, ни других. Они ближе к юниорам начинают раскрываться. А у нас с самого детства загоняют. Отборы, такие же как сейчас у ребят в Контиолахти, у нас были такие же — месяц, ещё через месяц. Эта загнанность была с самого детства. Где Россия ошиблась в биатлоне — сложно сказать. Но мы пожинаем плоды ошибок в развитии 10–15-летней давности.

Девчонкам в новом сезоне будет очень сложно, на Кубке мира высокие скорости. Но у нас обновлённый состав, свежая кровь. А вдруг выстрелят, будут заезжать в десятку?

— Вы как-то не очень одобрительно отозвались об отборах…

— Нет, что вы. Просто у нас такая сильная конкуренция в России, что очень много сильных спортсменов, и не все добираются до мирового уровня, многие сгорают, не могут дотерпеть, бросают.

— В штаб сборной тренером-аналитиком взяли 23-летнего парня по фамилии Истомин. Правильно? Или подозрительно?

— Считаю, что правильно. В наше время такого не было, были одни и те же. То есть я приходила в сборную, были люди на одном посту, я выступала — они были, и я уходила, а они всё ещё тренировали, например. Смешно, правда?

— Для других стран — возможно.

— Да, давайте взглянем на Германию — там 50 на 50, на Норвегию. Во Франции все тренеры молодые. Они не боятся нового, всё время что-то придумывают. Другой менталитет. У нас же в России зажатость какая-то, вдруг не то сделаешь. Вот и идём по этой старой дорожке. Конечно, должна быть молодёжь, пусть ей передают опыт, у них свежая голова. Нужно что-то пробовать. До Олимпиады осталось три года, и это очень мало.

— Вы по ходу своей карьеры часто говорили жёстко. Не страдали за такую любовь к правде-матке?

— Да так всегда было. Мой характер мне во многом мешал. В том смысле, что я говорила правду, когда можно было помолчать. Но без своего характера я бы не добилась того, что у меня было в карьере. Конечно, все помнят ту фразу с Олимпиады в Ванкувере, что "мы вам ничего не должны".

Никто после гонки не разговаривал, а я вышла и сказала, увидела столько микрофонов. Это было просто круто. Сейчас, конечно, понимаю, что была не права. Или там про фразу с чемпионата мира в Корее вспоминают, когда я заняла 68-е место и сказала, что лучше б не приезжали. Но это всё вырывается из контекста, на результат уже никто не смотрит. А я что могла сказать, что всё классно? Выдумать опять, что лыжи не едут? Сказала как есть, и полилось.

Всегда меня за это ругали, грозили, что домой поеду. Ага, сейчас поеду, конечно! На слово отвечала десятью. Год-два в сборной была — и начала показывать зубы. Но все спортсмены проходят через это. Что было, то было. Я никогда о сделанном не жалела. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть уже об этом.

— Про общение с журналистами действительно истории известные. А с тренерами?

— И такое было. Много было споров, доходило до скандалов. Когда была реальная несправедливость. Это не секрет, с Хованцевым в Оберхофе как-то поссорились. Я знала, что меня не поставят в эстафету. Но можно было хотя бы прийти и сказать это в лицо, объяснить. Но это держалось до последнего в тайне, а потом попутно в коридоре, мимо проходя, он озвучил решение. Я этого не заслужила. Это так возмутило! Я тоже человек, тоже переживаю. Потом поговорили, но пару дней с ним не разговаривала. Это нормально, тренеры, работающие с девушками, должны понимать специфику, их этому учат. Могли пообижаться день-два, потом всё нормально было. (Смеётся.)

— В женской сборной назначен Виталий Норицын. Насчёт него очень разные мнения, Ольга Якушова называла его могильщиком своей карьеры, говорила, что лыж в резервной сборной не давали. Вы, пройдя через все уровни нашего биатлона и будучи и во второй команде, такое видели?

— Мы были в одной команде, да. Но знаете, я с такими проблемами не сталкивалась. Нам давали чуть меньше лыж, чем основной сборной, но выдавали достаточно. Зарплату получали… Кто какую, но, в принципе, как кто бегал, так и получал. Зависело от ставки в регионе, кто-то был на полной ставке у себя, кто-то получал в определённой пропорции в регионе и в Москве.

Проблем с Виталием Викторовичем у меня не было. Я когда пришла в команду после Кореи, он очень помог. Всегда может выслушать, идёт на контакт. Прошлым летом прошла хорошую подготовку. В августе я почувствовала — что-то со мной не так. Но всё равно здорово выступила на чемпионате мира.

Но вы знаете, вообще это частая ситуация — просто одному спортсмену подходит тренер, а другому нет. По методике тренировок. И если что-то не получается — конечно, тренер плохой. Вот я тоже про Пихлера много чего сказала, какой он плохой. Я долгое время вывозила на здоровье, на базе из прошлого, но перед Сочи всё равно умерла. Мы просто не сошлись. Но он не плохой тренер. Посмотрите, как шведы выступили на Олимпиаде. У нас какие проблемы, и как они всех порвали.

— Может, ему палки в колёса ставили?

— Никаких палок. У него всё было, всем Прохоров обеспечивал. Нужно купить машины — пожалуйста, велосипеды — пожалуйста. Все сборы были в Европе. Всё было нормально. В конце концов, спортсмен должен думать своей головой, что ему подходит. А Норицын — хороший, молодой и перспективный тренер, вот так я вам скажу.

— Когда-нибудь вам надоест работа в госорганах. Где дальше будете искать мотивацию? Может быть, на телевидение пора?

— Наверное, экспертом бы я себя попробовала, почему бы и нет? Тянет к спорту. Я об этом очень много думала, и когда бегала, и во время беременности. Только этому надо поучиться, перед тем как выходить на экран.

— Да, есть у меня ещё одно неосуществлённое дело. Как только оно сбудется, я обязательно об этом напишу. (Смеётся.)