Как в 1966 году советские лётчики спасли жителей Берлина ценой собственной жизни

Задание в этот день было несложным — нужно было перегнать два самолёта Як-28П с военного аэродрома Финов, возле Восточного Берлина, на другой советский аэродром, под Цербстом, и возвратиться на базу. При благоприятных обстоятельствах полёт должен был занять 40 минут. Но так уж случилось, что двигатели одной из машин отказали уже через двадцать минут пребывания в воздухе.

Позже вдова Бориса Капустина Галина будет вспоминать, что её муж не хотел уходить из дома, несколько раз возвращался, обнимал жену, говорил, что устал и хочет в отпуск; потом долго стоял под окнами, словно прощался...

Основания для тревоги были: самолёт, на котором он должен был лететь, в прошлый полёт забарахлил, экипаж едва дотянул до аэродрома Финов. Однако техники неисправность нашли и самолёт "подшаманили". Задание должно было быть выполнено, несмотря ни на что. И вот на двадцатой минуте полёта Як-28 стал терять тягу и проваливаться вниз.

— Триста восемьдесят третий, отойти вправо! — сразу скомандовал лётчик I класса Борис Капустин ведомому Подберёзкину. Второй самолёт совершил манёвр, обойдя теряющего скорость командира, вышел вперёд и тут же запросил ведущего, в чём дело.

— Маршрут по заданию! — приказал Капустин. — Я возвращаюсь на базу!

Больше Як-28 Капустина и Янова на позывные не отвечал. Между отказом двигателей и падением самолёта прошло всего 30 секунд. Эти 30 секунд навсегда вошли в историю Берлина.

Так уж получилось, что с разницей в несколько мгновений у самолёта отказали оба двигателя: первый — на высоте шесть тысяч метров, второй — на высоте четыре тысячи метров. Як-28 начал терять высоту. Первые секунды падения Капустин и Янов пытались запустить двигатели с помощью автономного запуска и дополнительной подачи кислорода — тщетно. О себе не волновались, знали — если что, всегда под рукой рычаг катапульты. Главное — нужно спасти боевую машину. Через 10 секунд самолёт провалился в облака.

— Юра, прыгай! — скомандовал Капустин Янову.

Тот после секундного колебания отказался.

— Командир! Прыгаем вместе!

У Янова были причины медлить — в Як-28 пилот и штурман сидели друг за другом, "фонарь" у них был общий. В случае срабатывания катапульты Янова его срывало, самолёт мог провалиться ещё ниже, и у Капустина тогда вообще не было шансов спасти перехватчик.

Когда на высоте три тысячи метров Як-28 выпал из облаков, в кабине замолчали. Под самолётом, покуда хватало глаз, расстилались жилые кварталы Берлина. Устремившаяся вниз 16-тонная машина с полными баками авиатоплива могла стать для берлинцев настоящей бомбой с напалмом. Ни штурман Янов, ни пилот Капустин такого не ожидали — полёт проходил при сильном ветре, очевидно, самолёт снесло на десятки километров в сторону от маршрута.

В этот миг ясно было одно — нужно уводить машину от жилых кварталов, от оживлённых улиц. Но куда? Впереди и справа зеленел пустырь. Капустин направил падающую машину туда, но неожиданно обнаружил, что это не пустырь, не парк — кладбище, на котором в будний день оказалось много народу. Что делать? В этот миг за кладбищем спасительно блеснула водная гладь озера Штёссензее. Можно сесть на воду!

— Прыгай! — в последний раз скомандовал Капустин штурману.

— Нет, командир, — отозвался Янов. — Я с тобой!

Лётчики с неимоверным трудом заставили самолёт сделать "горку" и направили его к озеру. На последних метрах путь перехватчику неожиданно преградила высокая дамба, Як-28 прошёл буквально в нескольких метрах над идущими по шоссе машинами. Выровнять самолёт, чтобы сесть на воду, у Капустина не хватило ни времени, ни высоты. На глазах у сотен изумлённых берлинцев самолёт носом взрезал гладкую поверхность озера и погрузился в воду так, что над поверхностью торчал лишь хвост с красной звездой. Борис Капустин погиб от удара, а Юрий Янов захлебнулся, не сумев выбраться из кабины.

Особый драматизм трагедии придавало то, что советский самолёт упал на территории Западного Берлина, которую контролировали англичане. Дальше началась пляска Запада на костях героически погибших лётчиков.

Через полчаса на место падения прибыли советский дипломат, офицер КГБ Георгий Санников и дипломат Виктор Белецкий. На берегах озера уже собрались тысячи зевак. Следом подъехали британцы. Они оцепили место падения самолёта военными и установили щиты, чтобы не было видно, что происходит.

Для бывших "союзников" падение Як-28 стало настоящим подарком — на борту самолёта находились новейшие сверхсекретные разработки, среди которых были приборы наведения на цель и система автоматического распознавания в воздухе "свой — чужой". На штатных самолётах на такой случай были установлены пиропатроны, которые уничтожали секретное оборудование небольшими взрывами, но на новеньком Як-28 их ещё не было. Поэтому англичане спешили.

Они не обращали внимания на заявления советских дипломатов, что Як-28П — собственность Советского Союза и, если они тронут самолёт, будут иметь дело с СССР. Однако это заявление было блефом — в Москве в эти дни шёл очередной пленум ЦК КПСС, никто из военных не рискнул отвлекать руководство Страны Советов от "важных дел". Хотя, казалось бы, что может быть более важным, чем сохранение государственной тайны! Побоялись брать на себя ответственность.

Немцы из ГДР даже предлагали отправить к месту крушения свой катер с переодетой командой, но советские генералы на это не пошли.

Из-за такой трусости англичане смогли спокойно поднять самолёт из воды. Делали они это под предлогом поисковой операции — якобы искали тела лётчиков. На самом деле тела Капустина и Янова обнаружили в первые полчаса, а потом занялись извлечением секретной аппаратуры. Только на третий день, после того как с самолёта были сняты секретная аппаратура и детали двигателя, британцы решили в торжественной обстановке вернуть тела погибших пилотов дипломатам, а самолёт — военным. Вы удивитесь, но и на это советских генералов пришлось уговаривать! Наконец к машине дипломатов под звуки волынки были вынесены тела Капустина и Янова, завёрнутые в шотландские одеяла. Автомобиль посольства отвёз их в Восточный Берлин, а затем в Москву. Когда Галине Капустиной сказали, что её муж погиб, она потеряла сознание.

Уникальные приборы, которых в мире ещё ни у кого не было, были украдены. Но на этом история не закончилась. В 1990-х годах либеральная пресса ещё раз ритуально потопталась на могиле героев, заявив, что подвига не было, а Капустин угробил самолёт, решив порисоваться в небе над Берлином, — закрутил "бочку", и двигатели якобы захлебнулись топливом. Кому-то очень хотелось, чтобы у русских не было героев. Кому-то было очень завидно, что русские парни тем апрельским днём влетели в вечность на неисправном самолёте. Им было всего по 34 года. Сейчас их ровесники давят диваны, отращивают бороды и тычут пальчиками в клавиатуру. Такие времена.

Из-за этой статьи школу в Ростове-на-Дону, названную в честь лётчика Бориса Капустина, переименовали, а его музей с личными вещами варварски разграбили. Вдове, Галине Капустиной, пришлось пройти восемь судебных заседаний, чтобы доказать, что её муж — настоящий герой. Только после этого школе вернули имя лётчика, восстановили снесённый памятник, однако памятную доску на улицу так и не вернули.

А вот в Берлине на этот счёт не сомневались — в день катастрофы немцы несли и несли к Посольству СССР цветы и даже конверты с деньгами. Правительство ФРГ хотело наградить лётчиков за спасение жизни мирных жителей и перевести вспомоществование их семьям, но Страна Советов гордо отказалась от этого, сказав, что СССР сам наградит своих героев. Действительно, военный лётчик I класса Борис Капустин и военный штурман I класса Юрий Янов были награждены орденом Красного Знамени посмертно. Оба были похоронены на родине: Капустин — в Ростове-на-Дону, а Янов — в Вязьме.

На озере Штёссензее почти сразу появился мемориал в память о героях, ещё один памятник был установлен на аэродроме Финов, но его в 2009 году перенесли на воинское захоронение в Вестэнде. Жители Берлина до сих пор помнят советских лётчиков, отдавших за них жизнь.

Помнят о них и на родине. Каждый ребёнок, родившийся в СССР после 1966 года, с замиранием сердца слушал песню в исполнении Эдиты Пьехи про двух героев-лётчиков, могилой которых стало "Огромное небо — одно на двоих". Эта песня заставляла помнить о героях и стараться быть похожими на них во всём.

Разумеется, читатель захочет узнать, почему у реактивного Як-28П отказали двигатели. Причина крылась в банальной халатности: устанавливая топливные баки, техники не сняли с них бумажные наклейки. Эта бумага попала в топливопровод и закупорила его — сначала на одном двигателе, а затем на другом. Эту причину называл журналистам Георгий Санников. Официально причиной значились "конструктивные недочёты". Реактивный истребитель был снят с вооружения только в 1994 году.