На смерть Егора Просвирнина

Трагическая смерть Егора Просвирнина — это потеря не только для его близких, друзей, соратников, читателей, для тех, кто разделяет его взгляды, — это потеря для всей русской нации. Этот человек был одним из её голосов — талантливым литературно и визуально, умевшим придумывать новые форматы для донесения старых (и тем-то и прекрасных) идей. Голосом резким, неудобным, ершистым, всегда неполиткорректным, иногда — ради красного словца договаривающимся до ужасных вещей. Но нужным и важным.

Важным хотя бы потому, что его любовь к красивой словесной позе, в которой он не останавливался ни перед чем, придавала ему отваги там, где многие умолкали из нежелания создавать себе осложнения. Егор их не боялся. Он был молод и уверен в себе.

Зимой 2015 года я потратил день на то, чтобы по его просьбе съездить к следователю в связи с тем, что против Просвирнина возбудили уголовное дело по тогда ещё не декриминализованной 282-й статье и чтобы дать показания как свидетель. Егор написал много провокационных текстов, но дело возбудили за самый невинный и здравомысленный. Статья на легендарном "Спутнике и погроме" была посвящена тому, что, начав деконструкцию Украины с Крыма, Россия обязана будет пройти этот путь до конца. Сегодня нечто похожее мы уже слышим с самого верха политической пирамиды, и тягать к следователю за повторение таких банальностей никому в голову не придёт. Милой женщине, которая была раздосадована, что ей приходится отвлекаться от убийц и педофилов на 282-ю, я тогда сказал, что точно такую же статью мог написать и я, и ещё дюжина авторов, собственно, я не уверен, что текст написал Просвирнин, а не я. Не знаю, сработало ли, но об уголовном деле в итоге позабыли.

Теперь в нашем политическом дискурсе обречена образоваться зловещая пустота. Это вторая катастрофическая потеря после умершего в прошлом году Константина Крылова, к которому Егор Просвирнин относился с признательностью и почтением. Именно тогда, когда нашему государству пришло время становиться традиционным и, как в старые времена, надеяться лишь на армию и флот, строй тех, кто сдирал руки в кровь и надрывал связки ради того, чтобы это произошло, катастрофически поредел. А умерший молодым Егор Просвирнин успел сделать так мало. И умер как рок-звезда.

Он не берёг себя и даже бравировал этим публично. И тем не менее каждая деталь его трагической смерти нуждается в самом тщательном расследовании. И, если попросту заметать сомнения под ковёр, они только превратятся в уверенность у многих. Но если всё случилось именно так, как сообщается, то для многих из нас это важный урок. Мы не рок-звёзды, мы не можем позволить себе принародно умирать на радость торжествующим оппонентам. В России надо жить долго и пережить все трудности и гонения. Егор, к сожалению, останется теперь только в нашей памяти и своих текстах, но там он будет жить вечно.

Простите, Егор, и прощайте (мы никогда не тыкали друг другу, не позволю я себе такой фамильярности и после смерти). Я всегда относился к Вам как к младшему брату — с любовью и чуть покровительственно. Наверное, эта нотка Вас бесила, и Вы то и дело меня задирали, а мне не хватало выдержки на это реагировать как-то мудрее. Но ни на минуту я не переставал Вас любить и гордиться Вашим талантом, Вашей верностью Российской империи. Я часто думал о том, каким будет Ваш некролог мне. И чего точно не мог представить — это моего некролога Вам, Егор, и за это простите.

Только ветер гудит в отдаленье, только память о мёртвых поёт.