Как страшный сон: Почему о протестах в Казахстане все забыли спустя месяц

Разграбленный центр города, трупы на улицах и до смерти запуганные местные жители. Спецкор Лайфа Антон Старков стал одним из первых журналистов, прибывших в Алма-Ату после подавления беспорядков. В своём репортаже он рассказывает, как город переживал три дня хаоса, и пытается ответить на вопрос: кто стоит за разграблением южной столицы Казахстана?

В целях безопасности мы изменили имена некоторых героев публикации.

***

Мы едва успели подойти к площади Республики, как прогремели первые выстрелы. За минуту до этого встретили случайных прохожих, идущих нам навстречу. Узнав в нас журналистов, они буднично сообщили:

— Там труп на дороге лежит, его всё никак убрать не могут. Военные сами не хотят и гражданских не подпускают. Идите, посмотрите.

Не то чтобы нам очень хотелось смотреть на труп, но самое интересное всё равно происходило в той стороне. Едва мы вышли на площадь, вновь раздалась стрельба. Сначала прозвучало несколько одиночных выстрелов с одной стороны, затем несколько с другой. Глухой удар (возможно, взрыв светошумовой гранаты) — и началась настоящая перестрелка. Били очередями, не жалея патронов. Мы тут же плюхнулись на грязный, мокрый асфальт.

Кто стреляет, откуда и по кому — разобрать невозможно. В те январские дни Алма-Ату окутал плотный туман. Мы не видели тех, кто стреляет, а они не видели нас. Чуть ли не идеальные условия для того, чтобы поймать шальную пулю.

Взгляд зацепился за разбросанные вокруг приметы недавних боёв: белые нарукавные повязки (такие носят военные); россыпи гильз, среди которых встречались как стандартного армейского калибра 5,45 от автомата Калашникова, так и красные пластиковые — от гражданских охотничьих дробовиков; осколки пластиковых светошумовых гранат.

Перестрелка закончилась так же внезапно, как и началась: в какой-то момент автоматные очереди затихли, прозвучало несколько одиночных выстрелов ("Уж не контрольные ли?" — подумалось тогда), и на площадь опустилась зловещая тишина.

Выждав полминуты, мы поднялись на ноги. В кустах через дорогу показались люди в камуфляже. Сквозь белую пелену они были почти неразличимы, но, скорее всего, это были силовики — к тому моменту армия уже больше суток удерживала площадь.

— Э, ***! А вы чё там встали?! — раздалось из-за кустов. И тут же автоматная очередь.

"А вот это уже точно по нам", — мелькнуло в голове. Словно подтверждая эту мысль, сверху просвистела пуля. На полусогнутых мы добежали до укрытия и только тогда смогли отдышаться. Хорошо, что стреляли поверх голов.

В те дни в Алма-Ате подобные сцены не были чем-то необычным. По всему городу то и дело раздавались выстрелы: иногда били одиночными, будто работает снайпер, иногда это были короткие, но ожесточённые перестрелки вроде той, в которую умудрились попасть мы.

По кому стреляют, идёт ли это настоящий бой или же силовики стрельбой в воздух разгоняют собирающихся у блокпостов зевак — в условиях тотального отключения Интернета разобраться в этом было невозможно. Город полнился слухами — от безумных до правдоподобных.

Один мужчина уверял, что силовиков не стоит бояться, потому что автоматы у них заряжены холостыми. Правда, тут же от ближайшего блокпоста выкатилась "Лада". Покрышки у неё были прострелены.

Другие рассказывали, что очаг сопротивления сохранился в здании телецентра на площади Республики. Якобы там кто-то забаррикадировался и теперь отстреливается. Так ли это на самом деле, выяснить не удалось. Армия и полиция палили по всему, что движется и не одето в такую же форму, в которой они сами. А больше спросить было не у кого. Примерно до 10 января силовики фактически оставались единственной властью в городе, и дружелюбием они не отличались.

"Охота было просто идти и убивать"

Мы приехали в Алма-Ату в первый относительно спокойный день после беспорядков. Вероятно, мы были одними из первых журналистов, сумевших пробраться сюда после 6 января. С первых минут стало ясно: город пережил нечто чудовищное. Мы ехали по пустынным улицам, а навстречу нам, как в дурном сне, из тумана выплывали витрины разграбленных магазинов, блокпосты военных, расстрелянные и сожжённые автомобили, остатки баррикад, вырванные с корнем банкоматы.

Чем ближе к центру города, тем больше разрушений. На площади Республики зияет пустыми окнами сожжённое здание акимата (так в Казахстане называют мэрию). Некогда белоснежное строение почернело от гари. Напротив здание телецентра. Его постигла такая же участь. У президентского дворца следы ожесточённого боя. Видимо, протестующие угнали военный КамАЗ и снесли им секцию забора. КамАЗ сожгли, как и несколько полицейских машин рядом. Земля вокруг щедро усыпана гильзами и осколками от светошумовых гранат. То и дело встречаются пятна крови, глубоко впитавшиеся в грунт. Наверное, на этом месте когда-нибудь должны вырасти цветы.

Расстрелянные машины стали печальным символом беспорядков в Казахстане. В самый разгар погромов мародёры снимали номера с автомобилей и разъезжали на них по городу. Позднее, когда Алма-Ату занимали силовики, машины без номеров стали приоритетной целью. По ним стреляли на поражение. Десятки раскуроченных автомобилей ещё долго стояли на улицах. И почти у каждой в багажнике лежал снятый номер.

Позже на площадь Республики стащили машины со всего центра и выставили их в ровный ряд. Десятки автомобилей — "Лады", "мерседесы", микроавтобусы. Некоторые из них были разбиты, как после аварии, но большинство изрешечены пулями. Лобовое стекло старой "японки" пепельно-серого цвета прошито автоматной очередью. Изнутри салон залит красным. Зевак от страшной выставки отгонял полицейский в гражданском.

— Уйдите! — кричал он. — Вы понимаете, что в каждой машине погиб чей-то родственник?

Когда 7 января силовики окончательно заняли город, двухмиллионный мегаполис, до смерти напуганный трёхдневным хаосом, затих. Из дома почти никто не выходил: армия и полиция (полагаю, бойцы и сами были страшно напуганы происходящим) палили без разбора. Да и делать на улице по большому счёту было нечего: центр города разграблен, а что не разграблено, всё равно не работает.

Алма-Ата напоминала декорации к боевику. На Толе Би, одной из главных улиц, по оставленным погромщиками следам можно было восстановить ход событий. Вот кто-то за рулём "газели" на большой скорости врезался в платёжный автомат. Кассовый блок из него вырвали, а раскуроченный грузовик бросили на перекрёстке. В нескольких метрах оттуда ещё один терминал пытались сдёрнуть тросом, привязанным к автомобилю. Эта попытка успехом не увенчалась: трос оборвался и так и остался висеть на непокорном автомате. Видимо, от злости грабитель-неудачник разбил экран терминала. Ещё метрах в двадцати — брошенный посреди дороги экскаватор. Хоть и разбит он в хлам, но видно: совсем новый. Вероятно, украли его той же ночью из магазина с сельхозтехникой. На сиденьях ещё остались целлофановые чехлы. Видео с этим экскаватором широко разошлись по Сети: погромщики протаранили им вход в отделение банка.

— Трактор пригнали посреди ночи. Сначала он заглох, и они долго не могли его завести. Потом нашли того, кто умеет с ним обращаться, и поехали грабить банк. Без трактора у них попасть внутрь не получалось, — вспомнил местный житель Александр. Его окна выходят на Толе би — места в партере, так сказать. Четыре дня Александр с семьёй безвылазно сидел дома и из окна наблюдал, как грабят его родной город. Лишь в день нашей встречи он рискнул выйти на улицу, чтобы попробовать купить еды.

— В первую же ночь началось мародёрство, — рассказал товарищ и сосед Александра Денис. — Начали крушить магазины вокруг: продуктовый магазин, ломбарды, магазин электроники. Все дворы в пустых коробках. Во вторую ночь уже мародёры приезжали и просто колясками тащили еду, чипсы. Они прямо тут машины ставили, потом дрались между собой, потому что не могли награбленное поделить.

— А вы сами как себя в этот момент чувствовали?

— Плохо. Охота было просто идти и убивать. Но грабили не алмаатинцы. Это всё приезжие. Если ты родился в этом городе, живёшь здесь, ты такого не сможешь сделать, — Александр потерянно обвёл взглядом разграбленные магазины.

— Спланированная акция, заранее подготовленная. Простой народ использовали как живую силу, на отвлечение. А остальные действовали профессионально, по точкам. По правоохранительным органам, по больницам, по аэропортам. Хорошо подготовленные, знающие своё дело, — рассказывает ещё один алмаатинец Андрей. — В какой-то степени были, конечно, протестные настроения, но совсем не этого хотели протестующие. Они хотели смены режима, демократии, улучшения социальных условий, но никто не хотел разрухи и войны. Некоторые западные СМИ говорят, что тут права человека нарушаются. Хотелось бы сказать им: вы бы одну-две ночи провели в Алма-Ате, и вы бы всё поняли. Весь город был в ужасе. Мародёры, бандиты, группировки, вооружённые люди ходили по городу. И защита каждого была предоставлена ему самому.

По ту сторону баррикад

— Со мной на площади пятеро друзей было, их всех расстреляли. Сейчас пытаюсь их найти. Говорят, они в морге, но туда боюсь я ходить сейчас, — потухшим голосом рассказывает алмаатинец Баха.

Мы встретились с ним неподалёку от площади Республики. Баха — молодой парень лет двадцати. Растерянный взгляд, мешки под глазами. Он несколько минут наблюдал за нами, затем подошёл спросить, какое СМИ мы представляем. Узнав, что мы из России, Баха захотел рассказать нам свою историю — историю человека, вышедшего на мирный митинг.

— Сейчас в стране всё дорого стало, начиная от бензина и заканчивая продуктами. Жильё очень дорогое, — рассуждает Баха. — У меня зарплата — 150 тысяч тенге (около 25 тысяч рублей. — Прим. Лайфа), половину отдаю за квартиру. А на что жить-то? Мы хотели, чтобы хотя бы снизили цены на проживание, либо подняли зарплаты. Мародёры все были приезжие. Те, кто пришёл митинговать, мародёрством не занимались. Мы пытались их как-то остановить. Половина людей хотела остаться на площади митинговать, а половина собиралась выйти против мародёров, чтобы не давать ломать им всё. Ведь это всё наше: акимат наш, телеканал "Казахстан" тоже народное имущество. А мародёры взяли и всё сожгли. Мы были против, но нас никто не слушал.

Когда Баха заговорил о зачистке города силовиками, он будто сжался в комок. Голос стал ещё тише, а речь — сбивчивее.

— Приехали военные, встали в одну шеренгу и начали без предупреждения стрелять по всем боевыми патронами. Кто-то успел убежать, а тех, кто не успел, тех сверху, с тягачей, с БТР, добивали. Мы кричали: "Не надо стрелять в раненых, давайте мы их заберём". А они не слышали. Всё непонятно было, резко и сразу всё началось. Я ожидал, что нас будут разгонять, но не думал, что станут стрелять на поражение без предупредительных. Тогда мои друзья и погибли. Половина из них работала на стройке, половину на работу не брали, потому что нет опыта. А как опыт набрать, если на работу не берут? За это они и вышли. Мирный митинг. Флаг Казахстана на плечи надел и пошёл на площадь. Развели костёр, песни пели. А ближе к вечеру, когда людей стало больше, появились экстремисты. Они сначала намаз читали и кричали: "Аллаху акбар". Их было много, но 20 тысяч, как говорят в новостях, не было. Они сидели в джипах и направляли толпу. Среди них был хорошо говорящий человек, то есть оратор, народ верил ему. И кто-то приехал на "лексусе" и раздавал оружие. Но мирные протестующие, которые выходили ещё днём, оружие не брали. Оружие брали такие… — здесь Баха замялся, не сумев подобрать подходящее слово. — Я не знаю, кто это, честно. Но это не алмаатинцы, не местные. Я не знаю, откуда они пришли, но были среди них из Кыргызстана люди. Я лично видел, как номера снимали киргизские.

Договорив с нами, Баха побрёл в сторону площади. Напоследок я спросил у него:

— Ты зачем идёшь туда? Не страшно? Лучше дома сиди, ведь и за тобой прийти могут.

— А чего мне бояться? — с горькой усмешкой ответил Баха. — Я уже всё видел.

Мамбеты, горожане, исламисты

О том, что погромы были организованы и спланированы заранее, говорят почти все, с кем мы встречались в Алма-Ате. Сотрудница российского "Аэрофлота" Мария оказалась в Казахстане в самый разгар беспорядков. Погромщики захватили аэропорт в тот момент, когда её самолёт готовился к взлёту.

— Мы с пассажирами забаррикадировались в самолёте. Сначала нам просто долбились в окна и фюзеляж. А потом начали вскрывать дверь, и это точно были подготовленные люди. Открыть "боинг" снаружи — это не просто так, там надо знать, как действовать. Рукоятку надо сначала потянуть на себя, потом повернуть, в общем, случайный человек никогда не догадается. Но нам удалось изнутри удержать дверь. Сидели так несколько часов, пока нас спецназ не вывел.

Президент Казахстана упоминал, что террористы в аэропорту Алма-Аты пытались захватить пять самолётов. Вероятно, это как раз один из тех эпизодов.

Риторика властей Казахстана простая: большинство из тех, кто вышел на улицы, были террористами. Однако на деле всё куда сложнее. Местный житель Ануар рассказал нам:

— Россиянам трудно понять, что у нас тут происходит. В одно время на улицах оказались разные силы, которые в другое время никогда не могли пересечься. Это и обычные горожане, местные, которые вышли на мирный митинг. Затем подтянулись приезжие из отдалённых сёл и аулов. Если сравнивать с Москвой, это как будто бы восстание подняли мигранты. В Казахстане большие противоречия между просвещёнными жителями городов и малообразованными приезжими. Последних уничижительно называют мамбетами, это что-то вроде деревенщины. Вот мамбеты и стали зачинщиками основных беспорядков, в основном они занимались мародёрством. Ну и плюс исламские экстремисты, бородачи. Их у нас обычно немного, а на митингах вдруг появились в большом количестве.

Спустя несколько дней после окончания беспорядков мы решили проверить версию о том, что основная движущая сила погромщиков состояла из приезжих. Убедившись, что в моргах уже начали выдавать тела погибших, мы отправились на основные алма-атинские мусульманские кладбища. Свежих могил на них не оказалось.

***

К 10 января город стал постепенно оживать. Стрельбы уже не было слышно, зато ежедневно объявляли зачистку в одном или нескольких районах. Силовики вычисляли и задерживали участников беспорядков. Полицейские на дорогах обыскивали машины, показавшиеся им подозрительными. Вскоре число задержанных перевалило за десять тысяч человек. Акимат подсчитал потери: 149 человек погибло только в Алма-Ате.

Открылись продуктовые магазины, кафе, заработал общественный транспорт. Кое-где даже собирались пробки из автомобилей. Владельцы разграбленных магазинов кто как мог восстанавливали витрины, тут же расцвёл и мелкий ситуативный бизнес: стекольщики оставляли бумажки со своими контактами там, где прошлись мародёры. Наверное, это единственные люди во всём Казахстане, которые остались в выигрыше от произошедшего.

Тимофей, наш местный водитель, подытожил:

— Как теперь развидеть всё это?

Думаю, таким же вопросом сейчас озабочены все, кто пережил "мамбетов бунт".