"Обстреляли, чтобы не забывали": Репортаж Лайфа из освобождённой станицы Донбасса

— Комбат, может подорвём её "морковкой", а? Уже надоела здесь стоять глаза мозолить, — рыжеволосый ополченец весело спрашивает у командира разрешения взорвать окрашенную в жёлто-синие цвета надпись "Україна". Надпись сложена из объёмных букв и ещё несколько дней назад символизировала начало территории противника.

Комбат из-под натянутой по самые брови камуфляжной шапочки бросил взгляд в сторону "Украины".

— Слушай, не надо. Газон только портить, — покачал головой командир.

Рыжий вздохнул и разочарованно развёл руками.

Оба они из мобилизованных — Комбат и Рыжий. Комбат служил ещё в Советской армии, затем до 2007 года в украинской. С 2014 года в ополчении, но с окончанием активных боевых действий ушёл на гражданскую службу. Вернуться в ряды Народной милиции ЛНР пришлось после объявления всеобщей мобилизации.

— Здесь профессиональных военных практически нет. Все больше привыкли работать за компьютером, чем держать в руках оружие. Почти все мы госслужащие, клерки. В основном нам доверяют дежурство на второй линии, но и здесь повоевать приходится. Буквально этой ночью ДРГ (диверсионно-разведывательная группа. — Прим. Лайфа) к нам заходила. Ничего, зачистили, — рассказывает Комбат, делая ударение на последнее слово. Интонация подразумевает, что пленных по итогу боя не оказалось.

Комбат с бойцами несёт службу на мосту через реку Северский Донец. Ещё несколько дней назад по ней проходила линия соприкосновения. Однако спустя три дня после начала российской специальной операции на Украине (и начавшегося в то же время наступления армий ЛДНР), украинские военные отступили вглубь контролируемой ВСУ территории, и фронт откатился километров на 10–15.

Подразделение комбата заняло бывшие передовые позиции украинской армии, которые теперь оказались в тылу ЛНР. Луганские бойцы осваивают новоприобретённое хозяйство, доставшееся "по наследству" от ВСУ. Образцовые дороги, добротные сетчатые заборы, к месту поставленные знаки: "Проезд запрещён", "Объезд справа", "Увага, мiни". Аккуратные жилблоки из чёрного профнастила в некотором смысле даже выглядят стильно. Картину портят лишь разбомблённые в хлам дома мирных жителей метрах в 20 от КПП. Насквозь изрешёченные осколками хаты чудом всё ещё стоят после восьми лет войны.

Отсюда считаные минуты ехать до Станицы Луганской — крупного посёлка с довоенным населением около 15 тысяч человек. Станица тоже теперь под контролем Народной милиции. Об уходе украинских военных на ту сторону фронта сообщили сами местные жители, так что занять посёлок получилось практически без боя. Военные рассказывают, что лишь провели "минимальную" артподготовку, чтобы заранее подавить очаги возможного сопротивления, которого в итоге никто не оказал.

С тех пор, вот уже несколько дней, в Станице Луганской "опять власть поменялась". Жёлто-голубой символики пока всё ещё больше голубо-сине-красной. Зачастую оба флага соседствуют друг с другом. Таблички — повально на мове. Посёлок уже перевёл время на час вперёд — на луганский (а значит, и московский) часовой пояс. Цены в магазинах конвертировали из гривен в рубли уже спустя несколько часов после появления луганских военных. Во время переходного периода в ходу обе валюты. За 1 гривну дают 3 рубля. Курс не самый выгодный, зато хлеб, привезённый из Луганска, втрое дешевле украинского.

Полки в магазинах стремительно пустеют. Бойцы ЛНР в первые же дни доставили в станицу хлеб, но его быстро раскупили. Украинские товары уже на исходе, а из Луганска подвезти провизию невозможно: единственный на всю округу мост через реку взорван, а временное сооружение не выдерживает грузовых машин.

— Даже дорогих макарон почти не осталось, — разводит руками румяная продавщица одного из магазинов в центре посёлка. — Дешёвые раскупили сразу. Молоко, сыр, мясо — почти ничего не осталось.

На мой вопрос о том, что, возможно, скоро подвезут, она лишь пожимает плечами.

— Откуда? У нас поставщики в Северодонецке, — женщина называет город, подконтрольной Украине. Сейчас за него идут бои, и поставок продуктов, очевидно, в обозримом будущем ждать не приходится. — Быстрее бы закончилось всё это — и нам дали жить спокойно.

В ответ развожу руками уже я. Никогда ещё война не приносила достатка и продуктового изобилия, не принесёт и в этот раз. Впрочем, власти ЛНР обещают как можно быстрее решить вопрос со снабжением станицы всем необходимым.

— Да все они нацики! Без разницы: ВСУ, нацбаты, "Азов"*, "Айдар"*... — Валера зло сплёвывает на песок. Восемь лет он с семьей прожил на территории, контролируемой украинскими силовиками. — У меня сына ни за что продержали в подвале целые сутки. Батальон "Торнадо" тогда стоял здесь. 1 января 2015 года провели зачистку. Из дома забрали сына, за что — не объяснили. Тогда так целую толпу мужиков собрали, человек 100 вели под окнами. Руки скотчем посматывали, на колени ставили, над головами стреляли… Страшно было.

У Валеры полный рот золотых зубов, которые он обнажил в широкой улыбке, узнав, что мы российские журналисты. Он с нетерпением ждал прихода сил ЛНР.

— В Луганске же все наши люди. У меня там сестра живёт, друзей сколько осталось. Уже восемь лет не виделись, — рассказывает он.

Валера тут же вызвался показать "подарки" от украинской армии: ВСУ перед уходом обстреляли посёлок. Зачем — никто из местных так и не понял. Войска ЛНР на тот момент ещё не успели занять населённый пункт, а после ухода украинцев закономерно не осталось военных объектов и живой силы.

— Они только за город вышли — и тут как начнёт прилетать! А по кому стреляете-то? Вы же сюда защищать нас пришли! По крайней мере, все эти годы так говорили. Наверное, напоследок решили подарки оставить. Чтобы не забывали Украину. Спасибо, родненькие, век не забудем! — сжимает кулаки Валера.

Он привёз нас к воткнушемуся посреди поля двигателю от РСЗО "Смерч". Четырёхметровая дура глубоко ушла в мягкий песок, и на поверхности торчит лишь оперение ракеты. Издалека можно легко спутать с вентиляционным желобом шахты метро.

Вся округа усеяна белыми ленточками — частями кассетных боеприпасов, которыми оснащён "Смерч". Запрещённое оружие, между прочим. В Карабахе такие активно применяли — жертвы были чудовищные. Из ракеты высыпаются десятки небольших бомб, каждая из которых при взрыве разлетается на сотни осколков. Неразорвавшиеся снаряды размером с банку пива теперь чуть ли не в каждом дворе северной окраины Станицы Луганской.

— Я дома был, когда прилетать начало. И слышу: один взрыв, другой, третий. Много их было. Выхожу — хата вся посечена и в огороде неразорвавшиеся валяются. Я недавно огород вскопал, так что земля рыхлая, снаряды в неё зарываются. Взял спиннинг, подцепил их и на край огорода оттащил. Хоть страшно, но пусть хотя бы там лежат, пока сапёры не приедут, — рассказывает он.

После "прощальных" обстрелов украинской армии семеро местных были ранены, один погиб. Хоть Станица Луганская формально и стоит впритык к передовой, от сильных бомбёжек тут давно успели отвыкнуть. Последние серьёзные бои закончились в 2015 году, и с тех пор жители станицы вели шаткую жизнь в "серой зоне": уже не ЛНР, ещё не совсем Украина.

Приход Народной милиции в станицу одни, как Валера, встретили с бурным одобрением, другие — с опаской. Посёлок несколько раз оказывался то по одну сторону фронта, то по другую, и каждый раз такие перемены сопровождались бойней.

— Вообще, положительно отнеслась к переходу в ЛНР. Только эти восемь лет очень тяжёлые были. Боимся уже всех — и тех и этих. Даже сейчас с вами разговариваю, а я и вас боюсь, — говорит местная жительница Оксана Столярова. Она работает воспитателем в детском саду. Во время недавних обстрелов она с ребёнком сама чудом спаслась, укрывшись в доме. От осколков погибли её собака и кот. От волнения она начинает слегка заикаться. — Мы до сих пор не можем осознать, шо мы, кто мы. Говорят, серая зона. Но я всю жизнь себя считаю жительницей Луганской области. Но если Луганск на той стороне, то мы кто? Вроде бы мы Украина, но как наша страна может нас обстреливать?

Оксана проводит нас по своему двору и указывает на чугунную ванну, изрешечённую осколками. По словам женщины, ванна приняла на себя большую часть осколков от взорвавшегося во дворе миномётного снаряда — и таким образом спасла жизнь её семье.

— Хочется, чтобы просто уже не стреляли, а дальше мы сами всё сделаем, будем работать, восстанавливать всё. Многим людям всё равно, где жить. Главное, чтобы не было войны, — смахивает она платком слёзы.

На следующий день снова заехали в Станицу Луганскую. Если в предыдущие дни посёлок был ещё достаточно безлюден, то теперь улицы забиты машинами. Многие здания в центре города заняты военными, которые обустраивают позиции так, чтобы, видимо, больше уже никогда их не покинуть. Надпись "Украина" при въезде в станицу ночь не пережила. К нашему возвращению от неё остались лишь обломки.