"По возможности остаться человеком": Месяц "Операции Z" — в репортаже Лайфа

Накануне в одном из донецких ресторанов отмечали День защитника Отечества. Редкий случай, когда я чувствовал себя причастным к этому празднику. Посреди вечеринки по новостным лентам пошла информация, что от российской границы в сторону Донецка движутся две большие колонны техники. За столом были преимущественно журналисты, так что посиделка тут же и закончилась. Колонну поехали встречать на границу с Макеевкой — крупным городом в Донецкой Республике. Своими границами она давно уже срослась со столицей ДНР.

Мы успели увидеть самый хвост этой колонны. По круговому перекрёстку шла техника. Нет, даже не так. Правильнее будет сказать, насколько хватало взгляда, по дороге растянулась длиннющая колонна техники. В темноте было не различить деталей, но было видно, что шли "Тигры", тягачи с чем-то гусеничным сверху, грузовики буксировали ствольную артиллерию, гражданские автомобили, внедорожники — вроде бы УАЗы. Разномастная колонна неторопливо двигалась в западном направлении. Завораживающее зрелище.

Утром разбудил товарищ. Вставай, говорит, всю спецоперацию проспишь. Движемся на Киев, штурмуем Харьков. Я ему не поверил, пока он не показал ленту новостей. Сон как рукой сняло. Первая эмоция — растерянность. Поверить в происходящее было невозможно — слишком нереалистично. Но информация беспощадно сыпалась со всех сторон. Танковый прорыв под Киевом. Удары высокоточным оружием по всей Украине. Херсон почти наш. Российские колонны в Мелитополе.

Чтобы немного прийти в себя, я открыл окно. В номер ворвались отдалённые звуки канонады со стороны донецкого аэропорта. Прилётов слышно не было, только исходящие. Выстрелы не замолкали ни на секунду, эхо от них постоянным фоном висело в воздухе. Только в этот момент я начал осознавать, насколько масштабные события разворачиваются прямо у меня под носом. Руки начало немного потряхивать.

Донецк 24 февраля производил странное впечатление. Город заметно опустел. Говорят, таким пустынным он не был с 2015 года. Заметная часть населения успела за последние несколько дней эвакуироваться в Россию. Многих мобилизовали. Те же, кто остался, либо сидели дома, либо старались вести привычный образ жизни. Это не помогало. Напряжение буквально искрилось в воздухе.

Центр Донецка, площадь Ленина. У здания парламента республики толпятся люди в камуфляже. Подхожу ближе. Оказывается, депутаты и их помощники. В полном составе уходят на фронт. Хвастаются, что среди мужской половины депутатского корпуса ни одного "дезертира".

— Это наш долг и наша обязанность. Это честь каждого мужчины, который защищает свою семью и родину. А кто ещё? Что мы скажем своим детям, если в этот момент будем отсиживаться по домам или прятаться по подвалам? — рассуждает Александр Бондаренко, депутат Народного собрания ДНР. Хоть он и одет в камуфляж, но видно, что собирался сам. Костюм — неизменная для Донбасса "горка". — Боевые действия начались не сегодня, они у нас идут уже восьмой год. Так что к новостям отнеслись позитивно. Не к самим военным действиям, а к разрешению ситуации. Наконец-то этот день настал.

Ещё вчера Алексей возглавлял комитет по транспорту и связям. Непыльная должность. Свою новую — военную — специальность он ещё не знает. "Родина определит", — хмыкает он.

Подобный оптимизм разделяли далеко не все. В паре кварталов от площади Ленина мы встретили Антонину. Она держала на руках малюсенькую собаку в смешном комбинезоне. Собака тряслась от холода. Женщина тоже задрожала, когда начала говорить. Она делала паузы между словами, тщательно их подбирая.

— Мы пережили здесь восемь лет ужаса. И мне очень страшно, что сейчас под прицелом Киев, Ивано-Франковск. Это ужасно, — женщина заплакала. — Мы все здесь повязаны. У нас на обеих сторонах друзья и родственники. Мы не хотим, чтобы другие переживали то, что переживали мы.

Антонина живёт в Киевском районе Донецка, это рядом с передовой. На прощание она сказала: "Еду домой и не знаю, что там ждёт. Но надеюсь на лучшее. Ведь иначе зачем всё это?" Спустя несколько часов Киевский район обстреляли.

Вечером нас выселили из отеля. Как сказали на ресепшене, в здании отключили воду и газ. Милой девушке за стойкой я не поверил. Уж не просто так вся парковка была забита одинаковыми УАЗами без номеров с литерой Z на борту. Без всяких сомнений, на этих Z-мобилях приехали новые жильцы, готовые заселиться в оставленные нами номера. Ну ладно, думаю, им нужнее. Сняли квартиру, заехали в аптеку. Купил глицин и успокоительное. Запил коньяком. Руки дрожать перестали. Впереди ещё много работы.

Ехали долго. За сутки с нашего последнего посещения Волновахского района обстановка резко изменилась. Чёрт его знает, как именно, но короткая дорога в одночасье стала простреливаться со всех сторон, а небольшой посёлок Бугас, ещё вчера относительно спокойный, прямо сейчас украинская артиллерия самозабвенно ровняла с землёй. Мы слышали разрывы в той стороне. Судя по звукам, настоящая мясорубка. Поехали в объезд.

Дорога — фронтовая. То есть разбитая в хлам и замусоренная до невозможности. В серой хмари обочин мелькают раскуроченные остовы техники, поломанные деревья, горы стреляных артиллерийских гильз на оставленных позициях, зелёные коробки пайков ВС РФ. Бои прокатились здесь, сметая всё на своём пути.

Фронт тем временем громыхает как полагается. Из посадки по правую сторону в небо полетели огненные шары, через мгновение до нас донеслись звуки канонады. Похоже на гаубицы. Прислушался к своим ощущениям — ничего. Ни страха, ни жалости к солдатам ВСУ. За окном пронеслась разбитая колонна. "Коробочки" — броневики в украинском пиксельным камуфляже — вскрыты, как консервные банки. Внутри одной из них мелькнули обрывки одежды и что-то буро-красно-коричневое. Слегка замутило. Всё-таки смерть легче воспринимать на расстоянии. Наверное, пока вот так мутит, имеет смысл продолжать ездить на войну. Как перестанет — значит, пора завязывать. Надо по возможности остаться человеком.

Конечная. Посёлок Рыбинское. Армия ДНР освободила его несколько дней назад. На очереди Волноваха. До неё меньше пяти километров по прямой. Вон за полем дымится. Говорят, там сущий ад и журналистов не пускают. Говорят, бойцы запрещённого в РФ "Азова" прикрываются мирными жителями и запрещают им уезжать. Говорят, сегодня российской стороной в одностороннем порядке объявлен режим тишины. Где-то там во главе эвакуационной команды работает ополченец Хитрый. Выводит гражданских из-под огня. Познакомились с ним вчера. Образцовый военный. Мысленно желаю Хитрому выжить. И где-то там же гибнет в это самое время комбат "Спарты" Воха. Но об этом я ещё не знаю. Так что да, в Волновахе ад. А здесь, в Рыбинском, что-то вроде чистилища.

Сквозь посёлок на полном ходу проносятся колонны с военными, тягачи с танками и артиллерией. Вездесущие мотолыги орут дизельными движками и месят грязь гусеницами. Все — туда, на передовую, под Волноваху — прорывать оборону украинских неонацистов. В тыл тоже едут, но меньше. Часть машин — с ранеными, часть — с бойцами на ротацию. Солдаты трясутся в кузовах и смотрят будто сквозь тебя. Огромные колёса КамАЗов швыряют во все стороны комки серой грязи. Ты на это уже не обращаешь внимания, ты и сам весь в серой пыли. Внешний вид уже значения не имеет. Важно только то, что ты видишь и чувствуешь. Вижу — грязь, боль и страдания. Чувствую — ненависть к нацбатам.

Полевой госпиталь в здании бывшей школы. Бойцы "на часах" очень нервные. Чуть не попал под раздачу китайский журналист, когда попытался их сфотографировать. У госпиталя остановился УАЗ с российскими военными. Подхожу узнать, как дела на фронте.

— Нацбаты засели в городе посреди жилой застройки. Выкуриваем. Режим тишины сорвали, сволочи, — военный был краток.

Артиллерия работала непрерывно. Судя по звуку, батарея стояла где-то совсем рядом, за окраиной посёлка. Бах, бах, бах, бах — солдатики, наверное, уже устали снаряды подносить. На северо-западе громыхал фронт. Туда улетали снаряды от ствольной артиллерии, свистят мины. В обратку, как рои пчёл, пакеты "Градов" и бог знает что ещё. Хорошо, не к нам, а куда-то восточнее. Бугас, что ли, до сих пор утюжат?

Со стороны фронта подъехал белый бусик. Под лобовым стеклом бумажка с надписью "Дети". На зеркала примотаны белые тряпки, пожелтевшие от дорожной грязи. Из бусика вышел мужчина лет 40. Аккуратные очки, грязная куртка, абсолютное спокойствие в движениях. Ему на шею бросилась женщина, выбежавшая из дома напротив.

— Правда, всё хорошо, — мужчина смущённо сжал рыдающую женщину в объятиях. — Светочка, солнышко, я живой вернулся, всё нормально.

Мужчину зовут Андрей. Сегодня ему с семьёй удалось вырваться из Волновахи. В свой микроавтобус он посадил жену, детей и соседей — сколько могло поместиться. Под обстрелами им чудом удалось проехать сквозь фронт. В Рыбинском Андрей оставил семью, а сам тут же поехал обратно, чтобы спасти ещё кого-нибудь.

— Последнюю неделю — жопа. Очень страшно. У меня дети недели в подвалах сидели. Со всех сторон стреляют, Волновахи больше нет, ребят, — рассказывает Андрей. — Там ещё полно людей осталось, но многие боятся выезжать. Мы сами-то выбрались на свой страх и риск. Во вторую ходку удалось вывезти ещё пару человек, а остальные пока боятся.

Семья Андрея расположилась в пустующем доме в Рыбинском. Ключи от него дал один из местных жителей. Светлана, жена Андрея, как могла навела порядок в брошенном жилище. Ещё недавно она была частным предпринимателем, держала небольшой магазинчик. Теперь от прежней жизни не осталось ничего.

— 10 суток просидели в подвале с крысами. Дети заболели, спать приходилось на полу. Весь город посечённый, всё побито. Мы остались без квартир, без домов, без ничего. Мы бомжи, — Светлана мужественно старается не показывать эмоций, но всё же не выдерживает и начинает плакать.

Светлана рассказывает, что украинская власть сбежала, не объявив в городе эвакуацию. О грядущем тяжёлом положении мэр города сообщил избирателям в "Инстаграме". Правда, Интернета на тот момент в Волновахе не было уже несколько дней. Во время нашего разговора ни на минуту не замолкают орудия. Светлана не реагирует, даже когда стреляют совсем рядом. "Привыкла уже", — с рассеянной улыбкой поясняет она.

Вместе со Светланой и её семьёй в доме живут ещё 10 спасшихся из Волновахи. Мы зашли к ним во двор. Навстречу, щурясь от блёклого солнца, начинают появляться люди. Бледные, одеты кто во что. Бабушка, по костылю в каждой руке, в истерике. Поверх драного пуховика натянут махровый халат. Ожившая кинохроника Второй мировой.

— ВСУ как нас раскатали! Они шли и делали метки. Два выстрела из автомата и выстрел из пистолета. Остаётся три точки. Потом две короткие очереди, садятся в машину и уезжают. И через минуту в это место лупят, — речь бабушки всё больше похожа на скулёж. Слёзы текут по её щекам. — Я их просила на коленях: "Спасите нас!" А они отвечали: "Сыдыте, сыдыте, мы вас достанемо". А потом как начали лупить! И так они выкатали весь район ПМК. Весь! Они, суки, будь они прокляты вместе с этим Зелёным… Мы проработали столько лет, 36 лет стажа! За что они нас так?! За что они так с нашими детками?!

Бабушка, подрагивая, судорожно выдохнула и опустила взгляд. Позже я узнаю, что у неё несколько лет назад вырезали почку. Чудо, что она пережила эти дни в подвале. Чудо, что она смогла вырваться из-под огня. Чудо, что нервы и стресс не добили её и без того слабый организм.

Алексей Азалевич — муж той самой бабушки. Обе его руки обмотаны белыми повязками: так он надеялся показать военным, что мирный житель. Алексей живёт в Волновахе уже 22 года. Не выезжал даже в 2014 году, когда за город тоже шли бои. Последние восемь лет были самые тяжёлые.

— Военные, которые с Западной Украины приезжали, все говорят: "Вы все тут москали!" А я что, виноват, что родился при Советском Союзе? В позапрошлом году проходил мимо кафе у нас в городе. Солдаты там сидели, пьянствовали. А я зашёл сигарет купить, — вспоминает Алексей. — Как раз День шахтёра был. Так и так, говорю, я бывший шахтёр, с праздником вас. А они как окрысились: "Ты москаль! День флага Украины сегодня!" Чуть не избили меня. А я думаю: ребят, это вам он флаг Украины, а мне какой он флаг?

24 февраля 2022 года Алексей Азалевич узнал о начале российской специальной операции от друзей. Отнёсся к ней, как рассказывает, положительно. Армию ДНР он ждал как освободителей.

— Восемь лет украинской власти было на нас наплевать. И сейчас они нам тоже не помогали ничем. Пришли из ДНР ребята, сразу спрашивают: "Что надо? Таблетки, покушать, вода?" Принесли через 15 минут. Украинские войска, когда отходили и делали зачистку, говорили: "Оставайтесь дома, мы вас заберём". Никто не пришёл.

В Волновахе Алексей жил в частном доме. Сейчас от него уже мало что осталось. "Ни окон, ни дверей, ни крыши — ничего. Всё осколками разбито. Только подвал, по сути, и остался", — рассказывает мужчина. Как только закончатся бои, он собирается вернуться в Волноваху и восстанавливать дом, пока будут силы.

До самого вечера из Волновахи продолжали выезжать мирные жители. Кого-то вывозили бойцы ДНР. Кто-то прорывался сам. Несчастные гражданские, не сумевшие забрать из домов даже самое необходимое, выглядели совершенно растерянными. Восемь лет они жили под контролем ВСУ, считались гражданами Украины. Платили налоги. Содержали армию, которая теперь посыпает их дома бомбами. Этих людей Украина потеряла безвозвратно, даже и думать нечего.

На украинскую территорию въехали колонной. Погранконтроль не проходили, да и границы уже никакой фактически нет. Со стороны России стоят бойцы, но, судя по всему, больше для вида. Украинский кордон сметён катком русского оружия. Разнесён в щепки.

За окном пронеслась скомканная, словно пустая банка из-под пива, будка пограничника. Когда-то она была окрашена в жёлто-синие цвета. Сейчас к ним прибавился рыжий — ржавчина, появившаяся после пожара. Тут же несколько пережёванных боями автомобилей. Судя по всему, гражданские: старая чёрная "Волга" и уже совсем не узнаваемый комок металла. Наш конвой, ни на секунду не притормозив, пронёсся мимо. Остовы машин скрылись в пыли из-под наших колёс.

На горизонте торчат мачты ветряков, лопасти остановились. Лет пять назад на юге ДНР слышал такую историю, там тоже ветряки стояли. Дескать, они управляются из Киева. Когда начались сражения в Донбассе, генераторы отключили и донецким хакерам пришлось несколько лет взламывать всё "железо", чтобы заставить лопасти крутиться на благо новой власти. Не знаю, правда или нет, но пару недель назад снова видел те же ветряки. Часть из них работали. Видимо, у хакеров теперь прибавится работы.

Проезжаем первые украинские посёлки. Местных почти не видно, зато ходят военные. Вскоре опознаю в них бойцов ЛДНР. Видимо, мобилизованные. Только их могли снарядить винтовками Мосина. Надёжное, но старое оружие. Ещё в Великую Отечественную с таким воевали. Видимо, задача бойцов из Донбасса — охранять дорогу и в случае чего удержать её до подхода основных сил.

Новая Каховка — первый крупный город на пути. На окраинах следы боёв, много разбитой техники. Опознать, чьей, не получается — всё сгоревшее. По дороге точно видел пару подбитых танков, ещё больше непонятно чего в фирменном пиксельном камуфляже. С обеих сторон дороги воронки от взрывов, то тут, то там встречаются воткнутые в землю ракеты "Градов".

Местные жители встречаются заметно чаще. Они бредут по обочинам, у многих в руках пакеты. Видимо, ходоки в редкие работающие магазины. Город полностью под контролем Российской армии, солдаты повсюду. В уютном перелеске замечаю походную баню, сделанную из палатки. Труба гостеприимно дымит. Кто-то устроился с комфортом.

У Каховской ГЭС, видно, бои были серьёзнее. На обочинах горы военного хлама. У блокпоста два сожжённых БТР. Проходим контроль. На шпиле электростанции реет триколор. И здание такое — не удивился бы увидеть его в Москве на Ленинском или Ленинградском проспектах. Приятный образец сталинской неоклассики. Триколор такому зданию к лицу.

Дамба через Днепр. По слухам, за неё тяжелейшие бои шли. Посреди дороги валяется оторванная рука. Не сбавляя хода, пропускаем её между колёс и едем дальше. А места вокруг красивые. Степь, Днепр, солнце светит. Хорошо.

В Херсон приехали уже в темноте. Рассмотреть его толком не получилось, успел только понять, что город почти не пострадал от боевых действий.

Чернобаевка — посёлок рядом с Херсоном. Там же международный аэропорт. В те края нет-нет да прилетит какая-нибудь украинская вундервафля. Тяжело в Чернобаевке. Познакомились там с одним военным с очень большими звёздами на погонах. Увидев новые лица, он подошёл к нам, чтобы узнать последние новости. Рассказывает:

— Был у нас батальон один. До 24 февраля ничего особенного. На проверках так себе, часто от комиссий люлей получал. Но вот началась спецоперация, поменяли командира. И так они зарубились! В итоге уже четыре Героя России на подразделение. Ко мне после одного из боёв заваливается комбат и на сутки засыпает. Я ему говорю: "Даю ещё сутки прийти в себя". Отказался. Проснулся — и сразу обратно в бой просится.

Сам же Херсон своё уже отвоевал. Теперь главная задача тут не победа на полях сражений, а восстановление мирной жизни, насколько это возможно. Пока тяжко. Продукты в магазинах заканчиваются. Старые украинские поставщики остались в прошлом, а из Крыма подвоз товаров пока не наладили. Распродают остатки. Торговля в основном ушла на рынки. Зато есть почти всё: мясо, овощи, фрукты, молоко. Цены — с ума сойти. После 24 февраля выросли в 3–4 раза. Килограмм сала, к примеру, стоит 400 гривен — около 1400 рублей, блок стиков — 1200 гривен — 4400 рублей.

— Вообще, мы и сами себя прокормить можем, — рассказывает одна из продавщиц. — У нас земля какая? Плодородная. Ну и вот. Справляемся.

При этом женщина отмечает, что была бы не против торговать и крымскими товарами, когда наладят поставки. Пока лично к ней никто с таким предложением не обращался.

Бросается в глаза обилие украинских флагов и прочей национальной символики. Её никто не снимает. Есть причудливые ракурсы, где рядом будто бы висят российский триколор и жёлто-голубой флаг. Разумеется, это всего лишь ракурсы. На самом деле в Херсоне ведётся напряжённая работа российских силовиков. Ещё до прихода российской армии украинская власть фактически оставила город на произвол судьбы. Отсюда сбежали почти все представители силовых структур.

— Здесь все ощутили бардак и анархию после ухода украинской власти. Появились банды мародёров. Мирные люди оказались в опасности. Это нужно было в кратчайшие сроки исправлять, — рассказывает один из оперативников, работающих в Херсоне. — С приходом российских военных удалось остановить мародёрство, восстановить порядок в городе. Наша основная задача сейчас — обеспечение безопасности мирного населения. Ситуация сейчас сложная, и связано это с националистами, которые всё ещё здесь. Они всё ещё угрожают людям и их безопасности. Недавно был убит человек пророссийских взглядов. Сейчас задача в том, чтобы обезвредить представителей украинского нацизма и агентуры СБУ, которые действуют по указке Киева и западных властей.

Национализм здесь и правда теперь выжигают калёным железом. Точечно, но жёстко. Один из опорных пунктов замаскировали под точку сбора гуманитарной помощи. Только это очень странная точка. В остальные очереди из страждущих стоят, а об этом месте никто не знает.

Силовики наведались туда утром. Работали как полагается. Окружили здание (раньше это был ночной клуб), вежливо попросили открыть двери, вошли внутрь. Сидят шестеро: четверо парней, двое девушек. Хлопают глазами удивлённо, дескать, не понимают, что происходит. Внутри — коробки с продуктами, медикаменты. Украинские флаги повсюду висят, ими же набита пара мешков. На столе бейсбольная бита, две резиновые дубинки и полицейский шлем.

— Мы все тут сотрудники Красного Креста, — говорит один из парней, который представился вначале охранником клуба, — помогаем с продуктами и лекарствами пенсионерам.

— То есть вы официально трудоустроены? Документы есть? Работа в Красном Кресте — это очень серьёзное заявление.

— Нет, документов нет.

— А при чём здесь тогда Красный Крест?

Молчит.

Обыскали помещение. Первым делом нашли АК-74. Валялся в кладовке, завёрнутый в пакеты. Холощённый, но для грабежей пойдёт. От настоящего с трёх метров не отличить. По углам бойцы то и дело находят гранаты, дубинки, газовые баллоны.

Один из задержанных, увидев улики, сознался.

— Шёл с Таврического домой. Увидел, что военная часть брошена. Поднялся на пятый этаж, нашёл всё это. Притащил сюда. Думал, буду с мародёрами бороться.

— То есть ты собирался бороться с мародёрами, замародёрив военную часть?

— Дурак, наверное, — подумав, заключил задержанный.

О себе мужчина рассказывает: много лет пьёт, сейчас бездомный. До 24 февраля проходил реабилитацию в одном из наркологических центров.

Бойцы изъяли вооружение и отпустили задержанных по домам.

Подобных выездов проводится, наверное, десятки. В одном из офисов запрещённого в РФ "Правого сектора" нашли подготовленные бутылки с зажигательной смесью, в другой — свеженапечатанную экстремистскую агитацию. Была и литература. Я полистал — ерунда про превосходство украинской нации. Впрочем, и нацисты в городе уже потихоньку заканчиваются. Самых одиозных обезвредили.

К слову, нацистов российским силовикам зачастую сдают сами местные жители.

— Мы точно знаем, что много людей поддерживают Россию и проведение военной операции. По их словам, они этого долго ждали. Однако ситуация осложняется тем, что за последние 8 лет киевская власть и нацистский режим этих людей запугали, — рассуждает один из оперативников, — поэтому они боятся открыто действовать и поддерживать нас у всех на виду. Однако в частных разговорах многие рассказывают, что на нашей стороне. Мы сделаем всё, чтобы обеспечить их безопасность и позволить этим людям открыто заявлять о своих взглядах.

Но люди начинают отходить, появляется вера в то, что больше не придётся бояться и прятаться. Жизнь идёт своим чередом.