История одного плена: Спасти капитана Зунгруева

— Сейчас Новый год на носу, все отмечают, украшают ёлки, а у нас праздничного настроения всё равно нет. Появится, наверное, когда все ребята вернутся домой, — говорит Юлия Зунгруева, неуверенно управляя автомобилем. Права она получила уже давно, но за рулём раньше сидеть почти не приходилось.

Мы едем по одному из посёлков Московской области. Здесь квартирует легендарная Таманская дивизия, о присутствии которой напоминает всё: Дворец культуры, БМП-1 на постаменте, орудия ЗиС-3 рядом, даже "Пятёрочка" совмещена с военторгом и, конечно, военная часть. В ней служит гвардии капитан Очир Зунгруев. 6 марта он попал в плен и вернулся оттуда буквально несколько дней назад — не домой, а в госпиталь. С того мартовского дня Юлии приходилось учиться жить по-новому: самой водить машину, управляться с двумя детьми, ежедневно звонить на горячую линию Минобороны, чтобы напомнить о супруге.

— У нас в республике (в Калмыкии. — Прим. автора) особо работы нет, так что многие идут в армию по контракту. Наверное, среди моих знакомых нет таких, кто откосил и не служил. Очир всегда хотел быть связанным с армией. В срочную служил в Ингушетии, потом работал в военкомате. В 2015 году он перевёлся в Таманскую дивизию, и мы переехали в Подмосковье.

На зеркале заднего вида болтается буддистский талисман — золотой диск с разноцветными символами. Юля повесила его для того, чтобы он притянул к себе хозяина машины. Желая вернуть мужа домой, она готова поверить в кого и во что угодно.

Очир Зунгруев — штабной офицер-кадровик. По словам супруги, он добровольно вызвался участвовать в СВО, потому что "не может оставить пацанов". 6 марта ему поручили вернуть домой случайно попавших в зону боевых действий двух солдат-срочников. На обратном пути они попали под обстрел и в итоге оказались в плену.

Юлия узнала об этом на следующий день, когда украинские военные выложили видео с пленными российскими солдатами и офицерами. Среди них она узнала и Очира, но к тому моменту у неё уже было неспокойно на душе.

— Очир всегда звонил мне вечером, буквально на полминуты. Скажет, что у него всё хорошо, и вешает трубку. Не получалось долго говорить, чтобы не вычислили по звонку. Однако 6 марта он так и не позвонил. А ночью снился странный сон. Будто бы я сплю, а из коридора Очир зовёт: "Юля!" Я выхожу, а там никого нет. На следующий день я узнала, что он в плену.

В течение нескольких следующих суток Юлия позвонила в часть, Красный Крест, на горячую линию Минобороны, записалась на приём в Управление делами Президента РФ.

— Я была в шоковом состоянии. Но сразу решила, что нужно делать всё, чтобы вернуть мужа домой. Решила, что нельзя опускать руки, — вспоминает супруга пленного. — Детям решила ничего не рассказывать. Для них папа в командировке. Не хочу травмировать детскую психику.

— О Зунгруеве я узнал от его супруги. Это героическая женщина, которая ни на секунду не оставляла попытки помочь своему мужу. Почти каждый день мне звонила, — говорит первый заместитель председателя Комитета Государственной думы РФ по международным делам Шамсаил Саралиев. С начала СВО к нему поступают сотни обращений от близких российских военнопленных.

С июня государственный деятель со своей командой помогает Министерству обороны организовывать обмены пленными. К концу 2022 года счёт спасённых российских солдат подошёл к четырём сотням. Перед началом интервью Саралиев предупреждает: тема очень опасная, так что ему придётся осторожно выбирать формулировки. Главное — не навредить военнослужащим, которые сейчас в плену по ту сторону фронта.

— Мы часто задаём вопросы о гуманности, о соблюдении всех конвенций по отношению к заключённым. И они на это идут как руководители. Но что происходит на местах в момент пленения — везде по-разному. Но не поощряется той стороной беззаконие, которое иногда случается. Мы все видели, как расстреляли тех ребят, которые сдались, — объясняет механику переговорного процесса Саралиев. — Ещё мы сталкиваемся с проблемой, когда родным пленных кто-то звонит и за деньги предлагает выкупить их близких. Это пресекается украинской стороной, с кем мы сотрудничаем по обмену. Они требуют немедленно передавать номера телефонов, с которых звонили родным и требовали выкуп. И когда такие случаи бывают, то мы сразу передаём информацию и украинская сторона моментально реагирует. То есть джентльменский кодекс с той стороной у нас есть.

Капитана Зунгруева несколько раз вносили в списки на обмен, но каждый раз что-то шло не так, и Очир оставался в заключении.

— Очир Зунгруев провёл в плену почти девять месяцев. Он старший офицер, поэтому вернуть его сложнее. Когда его пленили, он в первую очередь сделал всё, чтобы отправить на обмен срочников, — объясняет Саралиев. — Ещё до его освобождения мы встречались с ребятами, вернувшимися из плена. Многие из них рассказывали, что видели капитана Зунгруева. Даже один день в плену — это совсем не то же самое, что один день просто в заключении. Надо было спасать всех наших парней.

— Всё было серо, не было никакого ощущения праздников, когда они наступали. Была только одна мысль и желание: вызволить своего мужа. 22 сентября у нас с мужем был юбилей — десять лет супружеской жизни. На этот день назначили обмен, и я была уверена, что он вернётся, но этого не случилось.

Юлия Зунгруева говорит, что самым тяжёлым за эти девять месяцев было ощущение отчаяния, когда её супруг числился в списках на обмен, но в последний момент всё отменялось.

— Бывало, срывалась, плакала. Поплачу, потом убеждаю себя, что всё будет хорошо, что нельзя опускать руки. Дети тоже плакали, я им говорю: "Вы должны верить, вы должны знать, что папа приедет домой. И никогда не сомневаться в этом".

За то время, что Очир был в плену, его дети-близняшки успели пойти в первый класс, прошла годовщина свадьбы. Все праздники, говорит Юлия, таковыми не ощущались.

Обмены сейчас проходят в Белгородской области. Раньше пленными обменивались в Запорожской области, но логистически это было неудобно для обеих сторон.

— Это по большому счёту места, где проходят боевые действия, — говорит Шамсаил Саралиев. — На этот период останавливаются боевые действия. И проходит процедура обмена. Старшие с обеих сторон с белыми флагами идут к месту. Они встречаются, сообщают, что военнопленные подвезены. Занимает это от часа до двух, в зависимости от количества ребят, которых мы возвращаем.

1 декабря капитана Очира Зунгруева также подвезли к точке встречи на границе в Белгородской области. На российской стороне среди прочих его встречал и Шамсаил Саралиев. Тот день он вспоминает с улыбкой.

— У нас была информация, что его привезли в ту зону, где проходит обмен, так что мы понимали, что рано или поздно нам его отдадут. Когда он вышел из автобуса, я его позвал. Мы поздоровались, обнялись. Первое, что он попросил, — это позвонить матери и жене. Он поначалу не верил, что вернулся домой. Я ему объясняю: всё, это уже территория Российской Федерации.

На следующий день Очир встретился со своей семьёй в одном из московских госпиталей. В плену он истощал, сбросил около 30 килограммов. Теперь капитану предстоит длительное восстановление. Однако, по словам супруги, военную службу он оставлять не собирается.

— Многие пленные, которые возвращаются домой, чувствуют себя ущербными. Это щекотливый момент, потому что они воевали, но вернулись не с фронта, а из плена. Я всем им говорю: "Вы все герои, не надо вам переживать, это всё часть специальной военной операции".