«Вторая Россия» без границ: как Музей русского зарубежья сшивает раны ХХ века

В одном из залов Дома русского зарубежья лежит небольшой фрагмент шерстяного одеяла. Его связали дочери Николая II для младшего брата, цесаревича Алексея, к дню рождения. Простая, незатейливая вязка, детский подарок, который должен был согревать, а стал немым свидетелем расправы над царской семьёй и целой эпохой.

Путь этого одеяла — через Ипатьевский дом, распоряжение Колчака, эмиграцию, частные дома за границей — напоминает судьбу миллионов людей, покинувших Россию в ХХ веке. Сегодня его фрагмент хранится в Доме русского зарубежья им. А. И. Солженицына — единственном государственном музее, архиве и библиотеке для более чем 30 миллионов русских, живущих за пределами страны.

О том, как музей превращает архив изгнания в пространство живого разговора о России, почему эмиграция создала «вторую Россию» и какой урок ХХ века мы не имеем права забыть, Life.ru поговорил с директором Дома русского зарубежья Виктором Москвиным.

— Дом русского зарубежья — это и мост между двумя Россиями, и очень важное место для собственно России, — сразу задаёт масштаб разговора Виктор Москвин.

Он напоминает: ХХ век для нашей страны был катастрофическим. Две мировые войны, гражданская война, коллективизация, репрессии, несколько волн эмиграции — всё это буквально вывернуло Россию наизнанку. Менделеев считал, что к концу XX века в стране будет около 600 миллионов жителей. Сегодня — 146 миллионов.

Потери гражданской войны Москвин оценивает в 10–20 миллионов человек — это не только погибшие на фронте, но умершие от голода и болезней. К этому прибавляется эмиграция: страну покинули от двух до трёх миллионов человек, ещё миллионы просто «оказались» за границей из-за изменения рубежей.

Первая эмиграция, по его словам, «создала вторую Россию». Россию без границ, но с университетами, газетами, журналами, издательствами, храмами и школами. Люди, вынужденные покинуть родину, прежде всего думали об образовании детей и духовной жизни — и буквально выстроили целый мир русской культуры вдали от России.

Особая тема — личные дары потомков эмигрантов. Многие экспонаты музея приехали из частных домов во Франции, США, Латинской Америке, Австралии.

— Это, прежде всего, любовь к России. Это главное, что движет людьми, когда они передают нам семейные реликвии, — объясняет собеседник Life.ru.

Русские первой волны уезжали с ощущением временности. Они были уверены, что большевики ненадолго, что «следующее Рождество — дома». Чемоданы годами стояли нераспакованными — в надежде вернуться. Когда стало ясно, что возврата не будет, люди начали думать, как передать опыт и память в Россию, пусть уже через поколения.

Москвин вспоминает историю князя Александра Александровича Трубецкого, который передал музею большой архив и реликвии лейб-гвардии Конно-гренадерского полка:

Таких историй у музея тысячи. Сегодня Дом русского зарубежья работает с 65 странами, а дарителей — более трёх тысяч человек по всему миру. В его фондах — архивы инженера Игоря Сикорского, создателя первого серийного вертолёта, и изобретателя телевидения Владимира Зворыкина, материалы о судьбах старообрядцев, бежавших из Сибири сначала в Китай, а затем в Латинскую Америку и США.

Дом русского зарубежья построен как пространство, где вещи говорят сами за себя. Письма, детские игрушки, фотографии, документы — всё это не просто «фон эпохи», а личные свидетельства.

— Одна из задач нашего дома — возвращение памяти, — подчёркивает Москвин и приводит пример, казалось бы, далёкий от московской экспозиции.

12 августа этого года в селе Черкасское-Поречное Пензенской области открыли памятную доску поэту и югославскому партизану Алексею Дуракову, выпускнику Морского корпуса, белому офицеру, а затем участнику партизанского движения в Югославии.

На церемонию пришло много школьников. Никто из них не знал, что в этом доме — сейчас это школьное здание — родился человек, вписанный одновременно в историю России и Сербии. Так музей «возвращает» конкретное имя в пространство родной деревни и всей страны.

Экспозиция в Москве работает с эмоцией напрямую.

Перед глазами посетителей — письма, чемоданы, детские игрушки, те самые фотографии из другой жизни.

— Лишение Родины — это страшнейшее наказание. И оно стало участью миллионов людей, ничем не виноватых, кроме того, что они думали не так, как «велено», — говорит Москвин.

Есть распространённое убеждение: молодежь «ничего не интересует», особенно сложные темы истории и культурного наследия.

— Это совершенно неправильно, — уверен собеседник Life.ru.

Он рассказывает, что в последние годы молодые люди неожиданно массово увлеклись русским фольклором и народными песнями. А тот, кто серьёзно занимается музыкой, литературой, театром, неизбежно выходит на фигуры русской эмиграции: Рахманинова, Стравинского, Бунина, Набокова, десятки других имён.

Для них в музее специально создавались интерактивные элементы: аудио- и видеоряд, современные мультимедийные решения, которые не подменяют содержание, а помогают к нему приблизиться.

— Молодёжь к нам приходит и возвращается. Много молодых режиссёров снимают документальное кино о русской эмиграции и русском зарубежье. Мы проводим международный кинофестиваль «Русское зарубежье» — там полно молодых авторов, — отмечает Москвин.

Разговаривая о прошлом, Дом русского зарубежья неизбежно задаёт вопрос о настоящем. Каким должен быть главный урок ХХ века?

Эта фраза звучит как итог не только музейной экспозиции, но и опыта миллионов людей, чей дом оказался «там», а память — здесь.

Дом русского зарубежья живёт на стыке двух задач — спасения и возвращения наследия.

Часть реликвий, которые приезжают в Москву, буквально снята с чердаков, из подвалов и гаражей. В одном из гаражей в США музей нашёл фрагмент ценнейшего романовского архива.

— Из того, что мы привезли — порядка полумиллиона музейных предметов, архивных документов, книг, — немало было просто спасено, — говорит Москвин.

Но не менее важно — сохранить и то, что уже нельзя перевезти. Дом помогает восстановлению русских захоронений за рубежом. Нередко белые офицеры умирали в одиночестве, вдали от родных, так и не создав новых семей. Русские кладбища разбросаны по всему миру — и там, где это возможно, музей поддерживает уход за могилами и памятниками.

При этом наследие русского зарубежья уже становится частью повседневной культуры России. Писатели эмиграции вошли в школьные учебники, сюжеты о русской диаспоре появляются в театре и кино.

— Культура русского зарубежья во многом соединилась с корневой русской культурой. Культура диаспоры воссоединилась с культурой митрополии, — подводит итог Москвин.

Сегодня Дом русского зарубежья — единственный музей, архив и библиотека, который представляет историю «второй России» — России в изгнании.

«В Москве живёт меньше тринадцати миллионов. А русских за рубежом — около тридцати миллионов. Это две с лишним Москвы. И на эти две с лишним Москвы — один музей», — предлагает простое сравнение Москвин.

Через 20–30 лет, считает он, Дом русского зарубежья будет тем же самым — частью русской истории и культуры, но с новыми выставками и, возможно, с собственной большой картинной галереей: фонд живописи и графики уже сегодня требует отдельного пространства.

Имя Александра Исаевича Солженицына музей носит не случайно: писатель поддержал идею его создания и видел в нём попытку «сшить тяжёлые раны», нанесённые стране ХХ веком.

И в этой реплике — ещё одно подтверждение того, что Дом русского зарубежья — не просто музей. Это место, где Россия учится говорить с собой — через вещи, письма, голоса и судьбы тех, кто когда-то был вынужден уехать, но так и не перестал считать её своим домом.