Отверженные. Исповедь санитарки психиатрической больницы

Родные наших пациентов стараются забыть, что те живут на свете. И сами пациенты себя тоже забыли — не знают, кто они, как их зовут, а может быть, не хотят говорить. Один из врачей сказал мне: "Не задерживайся здесь, если не хочешь, чтобы всю жизнь кошмары снились". Желающих работать здесь немного, сами понимаете.

Я днём учусь на педиатра (сейчас я на пятом курсе в медвузе), а ночами работаю здесь санитаркой. В других больницах, куда я пыталась устроиться медсестрой, мне отказывали: штат укомплектован, студенты нам не нужны. А сюда многие студенты в итоге и попадают.

27-летний ребёнок

Средний возраст наших пациентов – лет 40, но есть и молодые. Например, Диме 27 лет. Лежит у нас уже очень долго, не один месяц. У этого парня целый набор заболеваний: глубокая умственная отсталость, эпилепсия и онкология. А ещё у него трахеостомическая трубка – то есть в шее проделано отверстие, туда вставлена трубка, и через неё он дышит. Кроме этого, у него деформированы суставы.

Когда я пришла на работу в свою первую смену, я практически всё время наблюдала за ним, постоянно поправляла ему одеяло, укрывала его. Переодеваю его каждое утро сама, уделяю ему больше времени, чем всем остальным. Не знаю, почему именно он так меня тронул. Наверное, просто жалко, что такой молодой парень, скорее всего, закончит свою жизнь в этой дыре. 

Как-то, увидев меня, он заплакал и назвал "мамой". У него есть родители, живут в этом же городе, но к нему никто не приходит. Он остался один на один со своими болезнями.

Таких брошенных, забытых родными в отделении полно. 

Больные без имени

Бывают и безымянные пациенты. Одну женщину подобрали на улице. На вид ей лет 35–40. Серьёзных заболеваний, кроме тяжёлой формы шизофрении, у неё пока не обнаружили. Документов нет, связаться не с кем. Врачи даже обращались на телевидение, чтобы попытаться найти её родственников. А она сама все время молчит — за всё время не произнесла ни слова. Её не волнует, кто рядом, что происходит. По ней не скажешь, что она алкоголичка или бомж. В глазах только такая глубокая печаль, даже горе. Кто знает, что произошло с этой женщиной? Врачи говорят, что, скорее всего, жизнь её закончится у нас в больнице. 

Что-то привиделось

Была у нас одна пациентка — Галина с шизофренией. С виду очень милая женщина, даже пыталась как-то ухаживать за собой. Заплетала свои длинные густые волосы в косы. Общалась со всем персоналом, даже с некоторыми больными. Как-то раз я мыла полы в палате, а Галина подошла, нашла где-то тряпку и стала помогать мне. Я не стала её уговаривать бросить это дело. В конце концов она хотела это делать, улыбалась. 

Как-то Галина шла рядом со мной со шваброй. Вдруг она резко остановилась, изменилась в лице, посмотрела мне в глаза. Не знаю, что ей привиделось в тот момент, но она со всей силы откинула швабру, развернулась и бросилась на свою кровать. Больше она мне не помогала. Как я поняла, с того дня шизофрения Галины перешла на другую, более тяжёлую стадию. А потом её вовсе перевели в другое отделение.

Ночь в психушке

Поначалу я, конечно, боялась. Всё-таки психушка. Но в отделении, где я работаю, очень агрессивных пациентов нет. А если бывают приступы, то мы справляемся. Привязываем к кровати, даём успокоительное. Хотя в ночную в отделении только я и медсестра — две щупленькие девочки (медсестра недавно закончила медучилище). В случае, если все наши мужики начнут буянить, нам ничего не останется делать, как бежать оттуда подальше. 

Моя задача — наблюдение за острыми пациентами. В нашем отделении две наблюдательные палаты – женская и мужская. В них по 10-15 коек. Практически всю свою смену я нахожусь рядом с этими палатами. На посту нужно быть и ночью — не думайте, что пациенты мирно спят. Бывают такие ночи, что и прилечь не получается. Один "конь" (так у нас называют буйных пациентов) орёт и подстрекает этим другого, начинается дружный крик. Бывает, спим по очереди с медсестрой по 3 часа.

Когда у меня была самая первая смена, часа в 3 ночи мне медсестра говорит: "Ну, вроде спокойно, иди подреми хоть часок". У всех сотрудников есть свои места для сна. Мне досталась койка в коридоре. Я прилегла, закрыла глаза и сквозь сон чувствую — рядом кто-то есть. Поднимаюсь, а рядом стоит один пациент, мужчина лет 50-ти. В одних трусах, худой, ужасно бледный. Он просто смотрел мне прямо в глаза. Для них новые люди — это всегда интересно, для многих это стресс. Вот он стоял, смотрел, а у меня вся жизнь пронеслась перед глазами. Это было своеобразное посвящение в санитарки этого отделения. В ту ночь я больше не ложилась.

Невыносимый запах

После каждой смены мне приходится стирать всю одежду, иногда даже не один раз. В больнице едкий запах — смесь мочи, табачного дыма, хлорки и лекарств.  

В мои обязанности входит уборка туалета, наблюдательной палаты, переодевание и мытьё пациентов, которые "сходили под себя". Отделение, в котором я работаю, психосоматическое. В основном, здесь проходят лечение люди с шизофренией в сочетании с сахарным диабетом, сифилисом, гепатитами, гангренами, пневмониями и другими патологиями. То есть у пациента может быть дикий кашель, кожа вся в язвах и загнивающая нога. И при этом он не в себе.

Коллеги

Хорошо, что первое время меня поддерживали коллеги — девчонки, которые работают медсестрами или, как я, санитарками. Большинство тоже студентки из меда, которым негде больше работать или проходить практику. Все понимают, что с высшим образованием работать санитарами — это нонсенс, но с чего-то же надо начинать?

Есть врачи и медсёстры, которые работают в отделении годами. Один врач — Сергей Петрович — совсем пожилой. Такой типичный психиатр – худощавый, с лысиной, в очках, от старости весь сморщенный. С пациентами он обращается очень строго. Бывает, даже грубо. Иногда жалко больных, но с другой стороны понимаю, что пока на них не крикнешь, они не поймут. Это он посоветовал мне здесь не задерживаться. 

Есть и такие, как Света, моя сменщица. С ней сложно. "Маш, ну что ты за этими придурками бегаешь? Что, он ещё часок с мокрой жопой не полежит что ли? Ему же без разницы!" Такое она заявляет каждый вечер, когда сдает смену. Не драться же мне с ней. Её работа, её жизнь, её совесть. Только мне за ней, конечно, тяжко всё перемывать. А Света подкрасила губки, скинула белый халат и побежала гулять. 

Психи — тоже люди

Тяжело, не буду скрывать. И физически, и морально. Такие радости жизни, как салоны красоты, посиделки с подружками, свидания, пришлось отложить на неопределённый срок, потому что днём учеба, а через день вечером мне нужно бежать на работу. В выходные валюсь с ног от усталости. 

Но когда слышу от окружающих такие фразы: "Зачем тебе это нужно?" — или: "Ой, ты что, санитарка? В университете же учишься!", стараюсь просто промолчать. Я шла в медицину не для того, чтобы со старта быть главврачом, сидеть в чистом кабинете с нормированным графиком. Я хочу всему научиться и помогать людям. Иногда сложно объяснить окружающим, что психические больные – тоже люди. Им нужен уход, забота, покой. И после такой работы мне уже ничего не будет страшно.