Шура Каретный о "Владимирском централе" в школе: Наверное, это классика

Д. НАДИНА: У вас есть представления, почему это считается романтикой?

А. ПОЖАРОВ: Понятия не имею. Меня это никогда не привлекало, я не считаю это романтикой...

Д.Н.: Слушатели наши активно подключаются, пишут: "У американцев — кантри, у негров — рэп, у нас — шансон", "Шансон — это стихи всех таксистов"...

Р. КАРИМОВ: "Скажите спасибо, что не "Сектор газа" и не "Красная плесень", — от Никиты сообщение. "Я вырос в Оренбургской области. Там гопоты среди молодёжи и взрослых больше, чем представителей других субкультур. Очень склоняюсь, что аналогичная ситуация в Сибири и в других областях Урала".

А.П.: Может быть, она тоже не слушала Круга. Не знает, дети говорят, дети сейчас продвинутые, поэтому она взяла на веру просто дать им "Владимирский централ". Наверное, это какая-то классика.

Полную версию программы "Домой" с Александром Пожаровым (Шурой Каретным) читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

Р. КАРИМОВ: Дарья Надина у микрофона.

Д. НАДИНА: Рустам Каримов. Всем добрый вечер. И новость, которая грела моё сердце последние сутки, — это история, которая произошла в Новосибирске. Там учительница предложила семиклассникам выучить в рамках урока "Владимирский централ".

Р.К.: Преподаватель музыки.

Д.Н.: Там кто-то из учеников предложил. Она спросила: "Какую песню хотите разучить?" Кто-то в шутку говорит: "Владимирский централ". Она, не будь дурой, распечатала текст на принтере, всем раздала.

Р.К.: Демократия. Мы же хотели неформальное такое образование.

Д.Н.: Она всем раздала этот текст. Дети пошли домой. Когда родители увидели, что учат их дети, они были немножко смущены. Выяснилось впоследствии, что они там ещё и Аллегрову учили, правда, не "Императрицу", а что-то другое, менее популярное в народе. В общем, школа любопытная. На учительницу уже штраф, взыскание какое-то было. В социальных сетях активно шутят на этот счёт. Я читала просто потрясающие твиты.

Р.К.: Её не уволили, кстати, ура.

Д.Н.: Её не уволили.

Р.К.: Объявили замечание, установили персональный контроль, теперь будут чаще посещать её уроки.

Д.Н.: "В школе преподаватель утвердил в качестве домашнего задания "Владимирский централ". Куда страна идёт? Куда катится?" — тут в Twitter Андрей написал. "Семиклассников в Новосибирске заставили наизусть учить песню Круга "Владимирский централ". В России уже с детства приучают к тюремной жизни", — это тоже один из пользователей пишет. Далее ещё шутки, целая куча. "Век воли не видать" и фотография детей в татуировках. Очень смешно!

Р.К.: Потому что сейчас они в школе действительно как в тюрьме, многие жалуются, в основном родители.

Д.Н.: Да ладно тебе!

Р.К.: По восемь уроков, плюс ещё факультативы.

Д.Н.: Эта новость заставила нас обратиться к романтике блатняка. Можно очень долго шутить на тему того, что семиклассников заставили это всё учить, но факт остаётся фактом: шансон — самая популярная музыка в нашей стране, это объективно так. Это самые продаваемые кассеты в 90-х, самые скачиваемые треки до сих пор.

Р.К.: Опять же, по рейтингам радиостанций музыкальных.

Д.Н.: Опять-таки, шансон страшно популярен, блатная песня страшно популярна. А почему — об этом мы будем говорить в ближайшие полчаса с Александром Пожаровым. В народе известен он, правда, как Шура Каретный. Здравствуйте, Александр.

Р.К.: Актёр театра и кино, народный артист России, здравствуйте!

А. ПОЖАРОВ: И народный артист народа. Добрый вечер!

Д.Н.: Вы ставите знак равно между блатняком и шансоном?

А.П.: Нет, я не ставлю.

Д.Н.: Не одно и то же?

А.П.: У меня есть запись, посвящение Аркадия Северного. Так скажу даже, я работал над книгой Михаила Шелега, которая как-то у меня оказалась случайно в руках, кто-то из родственников мне привёз, и я вдруг посмотрел — там весь репертуар Аркадия Северного, который стал знаменитым, который играл на гитаре с подпёртым карандашом. Гриф, так сказать. Так, как и было при Советском Союзе. Гитары были простейшие, фанерные, зато с ними можно было ходить по улице, и с ними ничего не случалось. С хорошим инструментом так не побежишь.

Он получил это в наследство от своей сестры. Семья была благополучная, и папа был какой-то высокий начальник железнодорожный, по-моему, даже. Она как-то вдруг подсела туда, и там ей досталась большая тетрадка с этим так называемым блатняком. И она (это мне уже рассказывает Миша Шелег) это всё освоила, и маленький Аркаша, но уже немаленький, он на этих песнях рос, он все их знает. Причём там действительно очень много интересного.

Д.Н.: У меня имя Аркадия Северного ассоциируется прежде всего с этими частушками: "Евреи, евреи, кругом одни евреи". Я почему-то сразу это вспоминаю.

А.П.: Он Звездин вообще по фамилии, а Северный — как севера, эти все дела. Извините, даже в своё время Юрий Каюров а роли Ленина, когда он взбирался на трибуну, а массовка давилась в студенты, как правило, от того, что у него на руке здесь было солнышко и написано: "Север".

Р.К.: Но всё же. Блатняк, шансон и авторская песня, песни у костра. Отличия.

Д.Н.: Да, правда, в чём разница?

А.П.: Песни у костра тоже разные бывают. Бывают глубокие, бывают не очень глубокие. Везде сейчас висят объявления, что концерты Розенбаума идут. Но ведь будем справедливы, он начинал тоже с блатняка и начинал с песен простых. А потом как-то уже с возрастом и с мужанием, так сказать, стал писать. Причём он очень точно передаёт, он знает и исторические факты, Окуджаву нам тихонечко поёт, песню Визбора поёт "Охотный Ряд".

Д.Н.: Мне всегда было интересно: в чём успех блатняка? Факт остаётся фактом, у нас, по статистике, в советское время, говорили, чуть ли не каждый четвёртый в стране сидел. И понятно, что они всё это перетащили в массовую культуру. Но почему Михаил Круг, например, так страшно популярен?

А.П.: Я не знаю. Я не знаю ни одной песни Круга, честно говоря.

Д.Н.: Да вы что?

А.П.: Нет, я не слушаю.

Поскольку мой герой Шура Каретный строится на понижении каких-то вещей. Приём этот режиссёрский, он и в театре у нас используется. И я всё строю творчество Шуры на понижении. Сейчас у меня какие-то проблемы есть со здоровьем, и мне люди пишут, и очень приятно, когда пишут: "Шура, светлый ты человек". Несмотря на то что там есть нецензурная брань. Но это не брань. Кто-то сказал: "Шура не ругается, он просто так говорит".

Р.К.: Бытовой язык.

А.П.: Да! Это то самое понижение, которое и даёт масштаб неожиданно мысли, которая может быть избита и прочее. Поэтому я почему взялся за посвящение Северному и за блатные песни? Потому что в них больше наива, в них больше живого, чем в этих ребятах "ум-ца-ца-ум-ца-ца". И больше ни "ца-ца". Это не даёт простора фантазии. Когда я, например, слушаю какую-нибудь песню "Дело-пятерик", где написано очень грамотно, по рифме, по всем делам, где идёт повествование от героя, который убил свою девушку с её фраером, так сказать, и сидит переживает, и рассказывает о том, как ему неохота уходить из жизни.

Р.К.: Это высокое?

А.П.: И он говорит: "Скоро отведут меня…" Он рассчитывал на пять лет, а его приговорили к смертной казни, грубо говоря. Это, конечно, не высокое. Здесь ничего высокого нет.

Д.Н.: Почему у нас тюремные песни так в народе популярны? Почему песни людей, которые сидели, так активно поют?

А.П.: Во-первых, там есть всего три основных мотива. Кто же не споёт три аккорда?

Р.К.: Даже я смогу.

А.П.: Конечно!

Д.Н.: А как же песни "Гражданин начальник", "Золотые купола на груди наколоты"?

А.П.: Конечно, даже школа здесь ничего не может сделать. Все мои друзья детства, которые были, они все ушли туда, в зону, я так понял. Все отсидевшие и все опять туда же и ушедшие, потому что тот, кто оттуда выходит, опять туда и возвращается. Это я уже понял давно. И у него была тяга, он читал "Странников". Сейчас у меня вылетело из головы, кто писатель. И там была как раз романтика этой блатной жизни. Я хочу быть как Дунька-таракан, майский цветок. И вот этот Гена бредил этим. Он в классе четвёртом спускался по лестнице и пел: "Стрельнул Рабинович, стрельнул, промахнулся и попал немножечко в меня".

Д.Н.: Что в этом романтичного?

А.П.: У меня волосы дыбом встали. В школе, это советское время. Какой Рабинович, где он стрельнул? А он шёл, такой в х\б, из бедной семьи. Тогда все ходили кто победнее в х\б. А кто побогаче, по-среднему, тот в шерстяном. Вот я в шерстяном стоял.

Д.Н.: Подождите, у вас есть представления, почему это считается романтикой?

А.П.: Понятия не имею. Меня это никогда не привлекало, я не считаю это романтикой. Я считаю это частью жизни и пытаюсь что-то в ней отметить для себя, как проходящий человек, а не потому, что мне это очень интересно. Да нет, что там интересного? Интереснее прочитать рассказы Довлатова о том, как урка в законе отрубил себе руку. Говорит: "Я не работаю, потому что я в законе".

Д.Н.: Слушатели наши активно подключаются, пишут: "У американцев — кантри, у негров — рэп, у нас — шансон", "Шансон — это стихи всех таксистов".

Р.К.: Александр пишет: "Лучше Высоцкого не было и не будет".

Д.Н.: Но это не блатняк уже всё-таки, это авторская песня, даже не шансон. Ещё один слушатель явно какую-то песню цитирует: "Опять в штаны навалил? Обижаешь, начальник, походняк такой".

Р.К.: "Скажите спасибо, что не "Сектор газа" и не "Красная плесень", — от Никиты сообщение. "Я вырос в Оренбургской области. Там гопоты среди молодёжи и взрослых больше, чем представителей других субкультур. Очень склоняюсь, что аналогичная ситуация в Сибири и в других областях Урала".

А.П.: Может быть, она тоже не слушала Круга. Не знает, дети говорят, дети сейчас продвинутые, поэтому она взяла на веру просто дать им "Владимирский централ". Наверное, это какая-то классика.

Д.Н.: Тут, кстати, люди свои версии предлагают, почему так популярен блатняк. Кстати, сам Круг говорил, что он не шансон поёт, а называл это всё русским жанром.

А.П.: Это правильнее, я считаю.

Д.Н.: В этом есть смысл?

А.П.: Шансон — это французская песня. Это французское слово.

Д.Н.: Абсолютно. И слушатели писали. У французов есть шансон, у темнокожих рэп. А Вертинский — это ведь тоже шансонье?

А.П.: Шансонье, конечно, абсолютный шансонье.

Р.К.: Размылись границы, размылись понятия, я так понимаю. Кто-то пишет: "Нет у Северного блатной романтики, все песни про и за жизнь". Открываем почти любой текст: "А за окном хорошая погода, в окошко светит месяц золотой. А мне сидеть ещё четыре года, душа болит, как хочется домой". Это не блатная романтика?

А.П.: Я не знаю, почему он пел. Мне тогда было 10 лет, а сейчас мне 65, и я уже это не пою! Просто по возрасту мне это неинтересно, я это прожил, но я прожил это в 10 лет.

Д.Н.: Житель Твери нам пишет: "Круг — легенда, на его деньги часовня построена, и ему бронзовый памятник в центре Твери поставлен". Тверь очень любит Михаила Круга. Здесь нам ещё начинают писать песни, которые любят слушать.

Р.К.: Возможно, что шофёры в Москве слушают шансон не потому, что они шофёры, а потому что они по большей части из провинции. "Советую всем почитать "Колымские рассказы" Шаламова. Вся их романтика — обман". Александр: "Можно отметить Ивана Кучина, особенно "Человек в телогрейке".

А.П.: Во-первых, не будем забывать, что в зоне не всегда бывают люди далёкие, то есть совершившие определённые проступки, бывает, что и случайно. Бывает, не без этого. Но всё-таки не будем уходить от того, что уровень зонной песни всё-таки определённый, и тут уже никуда не денешься. И он более прост, чем, например, авторская песня того же Жени Бачурина, Визбора или Окуджавы.

Р.К.: А как всё это перешло в 90-е, когда молодые пацаны, сколачивая свои банды и группировки, не знавшие тюремной жизни, не общаясь с представителями этой среды, ботали по фене: ой как хорошо?

Д.Н.: Сам Круг, кстати, тоже не сидел.

Р.К.: Почему слушатель доверяет?

А.П.: Вы знаете, я в армии побывал два года в Челябинске, и мне хватило. Как будто я и в тюряге посидел. А у нас мало чем что отличалось. Сейчас, конечно, какие-то сдвиги есть, хотя сдвинуть у нас что-либо тяжело. Но тем более есть.

Р.К.: Какие перспективы у шансона как стиля музыки, на ваш взгляд?

Д.Н.: Всё-таки да, в 90-е же был основной момент популярности, сейчас-то он, наверное, проходит?

А.П.: Всё зависит от общей культуры народа, конечно.

Д.Н.: Если культура низкая, тогда шансон популярен. Так получается?

А.П.: Да, я так считаю. Ничего тут такого особенного нет.

Р.К.: Ваш прогноз тогда. Когда культура повысится?

А.П.: Вы знаете, я как Шура Каретный общаюсь с людьми, которые, как я выясняю, гораздо выше по восприятию каких-то вещей, чем аудитория шансона, например. Это я уже точно могу сказать. Гораздо выше. Сначала я удивлялся, а теперь я не удивляюсь, потому что как Шура Каретный я выкладываю то, что я прожил в жизни, а у меня за спиной всё-таки детский хор Большого театра, и я восемь лет участвовал в операх "Иван Сусанин", "Русалочка", "Пиковая дама", "Кармен" и прочих. Композиторы такие, как Бриттен, Глинка, Чайковский, у меня просто на слуху. Ну, какой тут "Централ"?

Д.Н.: Слушатель пишет: "В них душа, зажатая судьбой, страсть, а это влечёт к разговору о шансоне", "Какая же это романтика? Люди этим живут", "У Круга, кстати, очень мелодичный материал по сравнению с остальным пластом", "Всё просто: два сомнительных куплета якобы за жизнь — и всё, готова песня для маршрутчика".

Р.К.: "Дальнобойщики слушают шансон", — добавляет наш слушатель.

А.П.: А в Америке есть радио "Шура Каретный", и они слушают Шуру Каретного. Русские наши, естественно, не американские. Как раз я хотел ответить слушателю.

Р.К.: Давай повторим.

Д.Н.: Я уже потеряла. "Какая же это романтика? Люди этим живут".

А.П.: А Стас Михайлов — это шансон?

Д.Н.: Стас Михайлов — это явно не шансон, но однозначно Круг проложил дорогу Михайлову, мне кажется.

Р.К.: Это женская боль, это бальзам на душу.

Д.Н.: На самом деле, про шансон можно долго говорить. Я признаюсь честно, мне нравится песня Круга "Фраер". Мы с друзьями её довольно часто слушаем просто потому, что она действительно очень забавная. И я здесь нашла песню "Фраер", которую перевели на украинский язык, и это ещё смешнее, чем "Фраер" в оригинале.

(звучит песня)

Р.К.: Ну как вам, Александр?

А.П.: Весело вообще. Язык украинский, конечно, очень забавный с точки зрения русского языка.

Р.К.: Спасибо, это был Александр Пожаров, Шура Каретный, актёр театра и кино, народный артист России. Наши слушатели пишут: "Здоровья вам и счастья, и роликов в Интернете больше".

А.П.: Спасибо!