"Не понравился ты ей". Фельдшер — о вредных бабушках

— У бабки Песочницы сегодня был, — молодой фельдшер явно гордился собой. — И не такая уж она и вредная, как вы её описываете. Давление подскочило. Я всё сделал, давление снизил. Бабка довольна. Спасибо сказала.

Бабка получила своё прозвище от названия улицы Песочной, на которой жила. И дабы не утруждать суровый водительский мозг лишними словами, фельдшеры, садясь в машину, просто говорили: "В "песочницу". 

— Молодец, — один из пожилых фельдшеров оторвался от созерцания программы "В мире животных". — Денег предлагала?

— Нет, — удивлённо ответил молодой. — А должна была?

— Плохо. Раз не предлагала — значит, не понравился ты ей. Значит, опять вызовет (остальные коллеги дружно закивали головой в знак согласия). Кто там по очереди первый? Готовься.

***

— Предлагала, — молодой фельдшер встал на пути старшего коллеги. — 500 рублей предлагала. Сказала, что пенсию получила, а в ридикюле ещё с прошлой пенсии 500 рублей осталось. Так что, говорит, это вам на сигареты.

— Взял? — пожилой фельдшер с интересом поглядел на молодого.

— Нет, конечно, — молодой фыркнул. — Буду я ещё деньги с бабок брать.

— Плохо. Значит, решит, что ты её лечил плохо, раз денег не взял. Сейчас опять вызовет, — остальные коллеги дружно закивали головами в знак согласия. — Кто там по очереди первый? Иди водителю своему скажи, что сейчас в "песочницу" поедете.

***

— Вот! — молодой фельдшер покрутил перед лицом старшего товарища пятисотенной купюрой. — Теперь не вызовет?

— Не вызовет, — старший товарищ укоризненно посмотрел на своего молодого коллегу. — Только деньги со старушек грех брать. Даже с таких вредных, как Песочница. И чему вас в училищах теперь учат?

Остальные коллеги дружно вздохнули, поддерживая мнение фельдшера о полном и сокрушительном разгроме всего медицинского образования.

— Да вас не поймёшь! И так плохо, и вот так тоже плохо, — молодой фельдшер был в отчаянии. — Делать-то я что должен был?

— Подрастёшь — узнаешь, — опытный фельдшер взял из рук молодого купюру и сунул себе в карман.

***

— Ну всё, Клавдия Анатольевна. С давлением мы с вами как-то справились. Голова теперь не кружится? Ну и славно. Тогда я, с вашего разрешения, дальше поеду. А вы ложитесь отдыхать. И утром к вам врач участковый заглянет, я распоряжусь.

— Спасибо вам, доктор. Уже гораздо лучше. Я очень хочу вас отблагодарить. Очень. Но пенсия у меня через неделю, а лишних денег сейчас нет. Вы уж не обессудьте. Я в следующий раз вас отблагодарю, не переживайте. Я уж сама себя ругаю, что в этом месяце с деньгами что-то напутала. За свет, что ли, лишку переплатила?

— Ничего страшного. Не мне — так коллегам моим отдадите. Мы всё равно на общий стол покушать покупаем.

— Ну, дай бог, дай бог… — старушка перекрестила фельдшера. — Вы уж дверь входную сами захлопните, чтоб мне не вставать.

— Конечно-конечно. Отдыхайте.

В коридоре фельдшер на секунду задержался у стоящей в нише стены тумбочки. На тумбочке, где ему и полагалось, лежал старомодный, с медными застёжками ридикюль. Опытным движением рук ридикюль был открыт, и в его сморщенные недра фельдшер привычно скинул пятисотенную купюру, после чего тихо закрыл сумочку и, громко топая, вышел на лестницу, захлопнув за собой дверь.

***

— Вот же старая ж… женщина. Расстроилась. Денег у неё, видите ли, нет. — Фельдшер ёрничал, коллеги хохотали. — Да полный ридикюль. Сам проверял.