Кровавое помешательство: Как советские дезертиры устроили бойню в Курске

Утром 27 сентября 1968 года на Привокзальной площади Курска раздались автоматные выстрелы. Поначалу никто ничего не понял, и только когда стали падать задетые пулями прохожие, стало ясно, что кто-то избрал горожан в качестве мишеней. Преступниками оказались два солдата-беглеца, которые без всякой видимой причины устроили бойню в городе. Жертвами стрельбы стали 13 человек, что превратило расстрел в Курске в один из самых кровавых случаев массовых убийств в СССР. Лайф выяснил обстоятельства расстрела на Привокзальной площади города.

Виктор Коршунов и Юрий Суровцев служили в одной из частей внутренних войск Советской армии, расквартированной в Курске. Коршунов был рядовым, а Суровцев получил звание ефрейтора. Тем не менее в этой паре абсолютным и непререкаемым лидером был именно первый, несмотря на старшее звание Суровцева.

Дело в том, что ефрейтор Суровцев имел психологические проблемы такого плана, которые не позволяли ему полноценно служить в армии. Во всяком случае, в настоящее время он, скорее всего, был бы признан негодным к армейской службе. Суровцев имел нестабильную психику с перепадами настроения, повышенной внушаемостью, эмоциональной неустойчивостью. До армии он даже некоторое время находился в психиатрической лечебнице, где ему был поставлен диагноз: психический инфантилизм. Он проявляется в незрелости, детскости, неготовности к самостоятельному решению проблем, повышенной эмоциональности и возбудимости.

Хотя его и призвали в армию с этим диагнозом, по всей видимости, его всё-таки где-то учли, поскольку служил Суровцев в штабе писарем.

Рядовой Коршунов был его полной противоположностью: жёсткий, волевой, неуступчивый настолько, что с трудом уживался в коллективе. До службы в армии он учился в институте, но был исключён за некие дисциплинарные провинности, "не совместимые с обликом советского студента", как указывалось в характеристике на него. Кроме того, он имел суицидальные настроения и порой высказывал их вслух.

Вместе с тем Коршунов был на хорошем счету в армии. Он очень хорошо стрелял, на всех стрельбах был первым и в конце концов стал считаться лучшим стрелком в своей части. Он не имел никаких нареканий по службе или дисциплинарных проступков и за несколько недель до своего бегства из части был отмечен нагрудным знаком "Отличник Советской Армии". В те времена им награждали только солдат, имевших образцовые успехи как в боевой и политической подготовке, так и в воинской дисциплине. Хотя этот наградной знак не приравнивался к медали и тем более ордену, заслужить его было не так просто и далеко не каждый солдат Советской армии мог им похвастать.

К моменту бегства из части Суровцев отслужил год, а Коршунов считался уже старослужащим. Он отслужил без малого два года.

В середине сентября 1968 года Коршунов получил письмо от своей любимой девушки. Первое после достаточно долгого и необъяснимого перерыва. В этом письме она сообщала солдату, что решила выйти замуж за другого, всё уже решено, скоро свадьба и ничего больше нельзя изменить.

Это обстоятельство и стало спусковым крючком для Коршунова. Он и без того неоднократно задумывался о суициде, а после известия от не дождавшейся его невесты окончательно слетел с катушек. И решил уйти из жизни, но так, чтобы его надолго запомнили. Он подбил последовать его примеру и легковнушаемого Суровцева, на которого он имел большое влияние.

Беглецы несколько дней выжидали удобного момента, пока придёт очередь Коршунова дежурить по роте. В ночь на 26 сентября 1968 года Коршунов заступил в наряд. Благодаря этому он мог получить доступ к оружию. Оставалось только одно препятствие — дневальный по роте. Однако оно было устранимо, ведь он находился в его подчинении. Коршунов по-дружески предложил дневальному пойти поспать, а он за всем приглядит. Дескать, потом сочтёмся. А какой солдат не хочет спать? Без особых уговоров дневальный принял его предложение и отправился смотреть сны.

Тем временем Коршунов раздобыл два автомата Калашникова, два пистолета и целый ящик патронов. Всё это они с Суровцевым уложили в два чемодана. Поскольку автоматы в чемоданы не умещались, дезертиры спилили их приклады.

На попутке они добрались до центра города. Никакого продуманного плана у дезертиров не было. Первоначально они думали захватить здание горкома партии. Однако идея была сомнительной в плане успеха. Здание было достаточно большим, и держать его под контролем вдвоём было проблематично, а уж оборонять — тем более. К тому же прямо в том же здании, но с обратной стороны, располагался пункт милиции. Вдобавок ко всему им где-то надо было провести время до утра и при этом не привлечь к себе внимания, что не так-то просто для двух солдат с большими чемоданами.

По сути, у дезертиров не было даже продуманного плана "А", не говоря уже о запасном плане "Б" на случай неудачи с первым вариантом. Дальше началась импровизация. Солдаты решили захватить одну из квартир и там решить, что делать дальше. В доме на Привокзальной площади жила одна из их дальних знакомых.

Поздней ночью солдаты заявились в квартиру. В двухкомнатном помещении в это время находилось восемь человек — несколько поколений одной семьи, а также некоторые родственники, приехавшие в гости. Позвонив в дверь, солдаты попросили подойти Тамару, так звали девушку. Когда дверь стала открываться, они дали в старушку у двери очередь и ворвались в квартиру. После этого они расстреляли всех спящих людей, оставив в живых только саму Тамару и двоих её детей.

Хотя солдаты пользовались подушками в качестве глушителей, автоматные очереди трудно было не услышать в ночи. И многие соседи слышали их. А одна из жительниц дома даже позвонила в милицию и сообщила о стрельбе. Но дежурный со скепсисом принял её слова, сославшись на то, что, скорее всего, рядом с домом проехал мотоцикл, а впечатлительной даме спросонья почудилась нелепица. Действительно, какая автоматная стрельба может быть в 1968 году в центре Курска? О бегстве вооружённых солдат из части в милиции ещё не знали.

После содеянного пути назад уже не было. Одно дело — это бегство из части, пусть и с оружием. В конце концов, солдаты утром могли вернуться в часть и, возможно, даже отделаться лишь дисбатом. Но убийство пяти человек гарантировало им смертную казнь. Напоследок дезертиры решили погулять вволю. Как только утром открылись магазины, они отправили заложницу за водкой, пообещав взамен отпустить её вместе с детьми. Однако, когда она вернулась, дети уже были мертвы. А её саму связали и бросили в ванной.

Дезертиры пьянствовали целые сутки. Когда водка закончилась, Суровцев сбегал за добавкой. Наконец, утром 27 сентября, после суточного кутежа, солдаты решили завершить начатое. Захваченная ими квартира находилась на четвёртом этаже, и из её окон открывался отличный вид на привокзальную площадь. Это была отличная позиция для стрельбы по беззащитным живым мишеням, которых в ранний час было очень много, как это всегда и бывает у вокзалов в областных центрах.

Около восьми часов утра Коршунов занял позицию у окна и начал стрелять по прохожим. В это время на площади было много людей, время было такое, что как раз в этот час приходило много пригородных электричек. Это была не стрельба наугад, Коршунов стрелял аккуратно и выверенно, короткими очередями. Ведь он был лучшим стрелком части и теперь впервые имел возможность попрактиковаться в стрельбе по живым мишеням.

Поначалу прохожие не обращали внимания на странный шум, но, после того как люди стали падать один за другим, стало понятно, что по ним открыли стрельбу. На площади находилось несколько человек с фронтовым опытом, благо война закончилась чуть более 20 лет назад. Они быстро сориентировались в обстановке и направили толпу в здание вокзала.

Тем временем соседи вызвали милицию. Они поняли, что стрельба идёт из квартиры на четвёртом этаже, и сообщили об этом правоохранителям. А на площадь приехал автозак, который привёз этапируемых заключённых на вокзал. Водитель, разумеется, не знал о происходящем и остановил автомобиль, который сразу же стал мишенью для стрелков. Они дали несколько очередей по кузову, застрелив одного из заключённых. Водитель решил, что происходит налёт с целью отбить заключённых, и быстро увёл машину во дворы, где стал недосягаем для огня.

К захваченной квартире стали стягиваться милицейские силы. В те времена не существовало никаких специально подготовленных штурмовых спецгрупп и даже ОМОНа, поэтому обезвредить преступников должны были самые обычные милиционеры. Привокзальная площадь и прилегающие дворы были оцеплены милицией и прибывшими на подмогу военными.

Когда группа милиционеров приблизилась к двери захваченной квартиры, солдаты услышали шум и дали несколько очередей по деревянной двери, едва не ранив правоохранителей. Штаб правоохранителей было решено разместить в одной из соседних квартир.

На место происшествия прибыл начальник городской милиции, который попытался вступить с дезертирами в переговоры. Однако очень быстро он пришёл в замешательство.

Офицер просто не понимал, что происходит. Обычно, когда преступники захватывают заложников, они делают это с какой-то определённой целью. Что-то получить взамен или хотя бы озвучить какую-то проблему. Но солдаты рвали все шаблоны, поскольку не выдвигали абсолютно никаких требований. Кажется, они и сами не до конца понимали, что им нужно и зачем они вообще всё это затеяли. Не понимая, что преступникам нужно, милиционеры никак не могли найти к ним подход. Дезертиры только становились всё более агрессивными и угрожали перебить всех заложников, включая детей. Это удерживало милиционеров от активных действий, поскольку они ещё не знали, что все они, за исключением одной женщины, уже мертвы. Это же обстоятельство заставило отменить штурм с применением слезоточивого газа "Черёмуха", который хотели пустить в захваченную квартиру через специально проделанную дыру в стене.

Тем временем о ЧП доложили в Москву и сам товарищ Брежнев потребовал разобраться, наконец, с этой чертовщиной, которая творится в Курске. Но милиционеры не знали, как объяснить происходящее. Всё, что они знали, — два солдата сбежали из части с оружием, захватили квартиру с заложниками и стреляли из окна. Какими мотивами они руководствовались — неизвестно. Политика? Но они не делали никаких заявлений. Корысть? Но они ничего не требовали: ни денег, ни лимузинов, ни самолёта в Америку. Попытка освободить заключённых из автозака? Но тогда зачем они стреляли по фургону автозака, убивая тех, кого будто бы хотели освободить?

К захваченной квартире прибыл командир части, в которой служили солдаты. Ему удалось продвинуться гораздо дальше, чем милиционерам, поскольку он знал, с кем имеет дело. Решительного и волевого Коршунова он игнорировал, пытаясь достучаться до внушаемого Суровцева. И ему это удалось.

В отличие от Коршунова, который твёрдо решил умереть, но перед этим устроить вендетту всему миру, Суровцев попал в эту ситуацию исключительно под влиянием товарища, которого считал большим авторитетом и подчинялся ему. До ефрейтора постепенно стало доходить, какой ад он сотворил собственными руками, и он впал в истерику.

Командир Суровцева почувствовал эту слабость и начал давить на него своим авторитетом. Через мегафон он требовал, чтобы солдаты сдались. Отстранившийся от всего Коршунов не реагировал, а Суровцев срывающимся голосом объяснял через дверь, что не может повлиять на товарища. Тогда офицер велел приказать рядовому Коршунову сдаться на правах старшего по званию. Но ефрейтор заявил, что Коршунов ему не подчиняется. Тогда он приказал ему застрелить рядового за неисполнение приказа.

Через некоторое время раздалось несколько выстрелов. Что в действительности там произошло, теперь уже трудно сказать. По одной версии, Коршунов застрелился сам, а Суровцеву велел для верности выпустить в него очередь. По другой версии, он не решился застрелиться и приказал ефрейтору застрелить его. По третьей, Суровцев сам застрелил своего товарища.

Через несколько минут после выстрелов в квартиру ворвались милиционеры и военные. Они обнаружили несколько трупов в постелях, мёртвого Коршунова, рыдающего Суровцева и связанную заложницу в ванной. Через два с лишним часа после начала стрельбы всё было кончено.

Тем временем у оцепления уже собралась огромная толпа местных жителей, и возникли опасения, что они просто отобьют преступника у милиционеров и линчуют его. Поэтому Суровцева пришлось выводить из здания под видом раненого милиционера.

Выжившего дезертира сразу же отдали под военный трибунал. Суд был недолгим, и уже через месяц с небольшим был вынесен предсказуемый приговор — смертная казнь. Жертвами дезертиров стали 13 человек. Семеро были убиты в квартире, ещё пятеро застрелены на привокзальной площади и один в автозаке. Ещё 11 прохожих получили различные ранения в результате стрельбы.

Такие кровавые и безмотивные преступления в то время были редкостью, и трудно было поверить, что можно было решиться на кровавую бойню только из стремления "красиво уйти". Строились различные версии того, какую цель на самом деле преследовали солдаты. Популярностью пользовалась версия, что на самом деле они пытались освободить заключённых из автозака, но это явно не тот случай. А в западных СМИ, куда информация довольно быстро просочилась, предполагали, что солдаты подняли бунт против политики Компартии и вторжения в Чехословакию, которое произошло месяцем ранее.

Однако по всему ходу событий заметно, что в действительности солдаты не имели никакого продуманного плана действий и, видимо, весь первоначальный план заключался в том, чтобы импровизировать на ходу и убивать до тех пор, пока не убьют их. А спусковым крючком кровавого психоза послужила неверная невеста, так и не дождавшаяся жениха из армии.