Халявного халяля не будет

Системообразующие банки нашей страны спешно подписывают документы о сотрудничестве с Исламским банком развития, надеясь уже в ближайшее время увидеть золотой дождь инвестиций с Ближнего Востока, который исцелит экономику России. Хочется разочаровать — этого ждать не стоит. 

Начнем с того, откуда вообще в последние год-два резко возник интерес к исламским финансам, которые ранее интересовали лишь небольшие региональные банки?

Не секрет, что вся успешная финансовая модель российских банков и крупных компаний строилась по несложной схеме: взять на Западе дешёвый кредит, условно под 3–4%, и либо перепродать эти деньги здесь в три-четыре раза дороже, либо вложить в разработку ископаемых. Прибыль поделить среди топ-менеджмента, а когда возникнет необходимость, отдавать долги, перекредитоваться в другом западном банке, и так до бесконечности.

Введение санкций в 2014 году эту красивую схему поломало. Кредитов больше не дают, а возвращать надо, причём при резко возросших курсах доллара и евро. Топ-менеджмент компаний занялся поиском тех, кто должен им предоставить деньги для закрытия задолженностей перед Западом и продолжения безбедной жизни здесь.

Сначала на роль спасителя рассматривался Китай. Все с радостью повторяли, что это крупнейшая экономика мира, что Пекин — наш геополитический союзник против США и поэтому китайцы попросту обязаны дать нам денег столько, сколько нам нужно.

Деньги у китайцев есть, но оказалось, что просто так в долг они давать их не хотят, а требуют за это доли в основном капитале дотируемых ими компаний. Делиться наш топ-менеджмент не готов даже дивидендами с собственными миноритариями — чего уж говорить про активы компании-то. Так что не договорились.

В качестве стратегических инвесторов затем рассматривали более сговорчивых и сильно желающих конкурировать с китайцами индийцев. Но всё это было не то, пока не прозвучала благая весть о том, что крупнейшие деньги-то сосредоточены не в западной и даже не в китайской, а в исламской экономике, и эти триллионы только и ждут, чтобы их пригласили в Россию.

Продвигает эту идею руководство Татарстана, которое публично открещивается от статуса "исламской столицы России", но, видимо, только потому, что приезжающие из Москвы искатели инвестиций уже публично поют оды региону с исламской спецификой.

Правда, собственные успехи и Татарстана довольно локальны — даже крупнейший в республике "АК Барс банк", форсировав сделки с Исламским банком развития, смог в 2011–2014 годах привлечь всего $100 млн.

К тому же надо понимать специфику республики. По сути, это "витрина российского ислама" для внешнего употребления. Это важно для арабов, для турок же то, что в их стране проживает большая диаспора из числа эмигрировавших туда поволжских татар, а также то, что Татарстан — крупнейший тюркский регион России.

Турки ещё в годы Второй мировой готовились после разгрома СССР создать в Поволжье вассальное им тюркское государство.

— Что касается восточных тюркских народов... поволжских тюрков, татар, туркменов и т.д., то теперешние планы турецких правительственных кругов сводятся к объединению этих тюрков в собственное внешне независимое восточно-тюркское государство, в котором западные тюрки будут, однако, играть решающую политическую и культурную роль "советников", — писал в 1942 году в Берлин немецкий посол в Анкаре фон Папен.

С 1992 года подобные политические проекты (под маской культурных, экономических и иных) реализуются Анкарой уже с санкции США.

С 1993 года, как заявил в конце прошлого года глава Торгово-промышленной палаты Татарстана Шамиль Агеев, республика выстраивает "приоритетные отношения" с Турцией, итогом которых стало то, что "четверть всех иностранных инвестиций в республику — турецкие".

По откровенным заявлениям вполне официозной казанской прессы, для Турции "республика всегда была опорным регионом в России". Но даже при этом турки вложили в экономику региона лишь $2 млрд. С чего же прочим вместе взятым регионам России рассчитывать на большее?

Отрезвление, скорее всего, придёт скоро. Какие-то деньги арабы, возможно, всё-таки дадут. Плохо, если они смогут связать эти инвестиции с уступками экономического и даже политического характера.

Нечто похожее наблюдается сейчас в Ингушетии. Какое-то время назад в республике решили построить огромную мечеть — не меньше, чем в Грозном. Но денег нет.

Деньги пообещал эмир Катара. В середине января он встретился с главой республики и подтвердил, что оплатит строительство мечети. И затем, не иначе как по странному совпадению, в эфире республиканского телевидения прямо в прайм-тайм выпустили никогда не появлявшихся там салафитских проповедников.

Салафитское течение, отрицающее местные традиции северокавказского ислама, пришло в 1990-е годы с Аравийского полуострова. Да и Катар имеет своеобразную репутацию — именно базирующаяся там "Аль-Джазира" в 1999 году освещала с места событий вторжение банд Басаева и Хаттаба в Дагестан, а позже поддерживала арабские революции, приведшие к власти в Египте и Ливии исламистов.

А теперь представим себе, что экономика целых регионов будет сильно завязана на инвестиции арабских банков. Какой рычаг для давления на глав республик Северного Кавказа, которых центр в последние годы обязал сокращать дотационность из федерального бюджета, появляется у арабских банкиров! Какая возможность для создания прямых связей с местным бизнесом и элитами, зачастую оппозиционно настроенными, для манипулирования настроениями широких масс, которым сейчас уже предлагают брать кредиты по нормам исламского банкинга...