Тут помню, а тут не помню: как убедить себя в чём угодно и забыть лишнее

С точки зрения физиологии память — это связи между нервными клетками (нейронами). Когда происходит обучение, связи образуются или укрепляются уже существующие. А когда происходит забывание, связи утрачиваются или ослабевают. Однако нейронов в мозге слишком много, а мы знаем об их работе очень мало, чтобы управлять воспоминаниями и обучением, перестраивая связи между соответствующими клетками или используя какой-то другой способ. Те, кто говорит, что это не так, лукавят. И не всем это лукавство сходит с рук: в прошлом году компания Lumosity, выпускавшая "игры для тренировки памяти", получила иск от Федеральной торговой комиссии США на 2 миллиона долларов, потому что выяснилось, что за этими играми не стоит никакого научного подтверждения.

Почему мозг решает запомнить что-то, а другое предпочитает обойти стороной или быстро забыть? В деталях ответов на эти вопросы у учёных пока нет. Конечно, очевидно, что для сознательного восприятия информации на неё надо обратить внимание. Но объяснить на клеточном уровне, почему внезапно в голову пришла какая-нибудь навязчивая песня, не удаётся. Эффективность техник для запоминания (мнемотехник) находится вне компетенции нейробиологии, и некоторые приёмы могут вообще не иметь под собой соответствующего физиологического обоснования. Тем не менее кое-что можно попробовать объяснить.

Как вызвать ложные воспоминания?

Распространение психотерапии не только помогло многим людям улучшить своё душевное состояние. Оно разрушило немало отношений и поссорило членов тысяч семей. В попытках докопаться до истоков психологических проблем терапевты (не все, конечно!) поощряли своих клиентов вспоминать детство, а дальше путём гипноза или других техник заставляли припомнить определённые события из него — вытаскивали наружу "подавленные воспоминания". При этом клиенты женского пола нередко обнаруживали, что в детстве их насиловали отцы, отчимы или просто знакомые.

Ряд женщин, "вспомнив", что подвергались в нежном возрасте насилию, подавали в суд на виновников своих бед. Многие выигрывали тяжбы. Правда, потом нередко выяснялось, что мужчины, которых осудили за изнасилование, ничего такого не делали. В день предполагаемого преступления они могли быть в другом доме, городе или даже стране. В одном из случаев австралийцу удалось доказать, что его просто показывали по телевизору в тот момент, когда, по словам женщины, он её насиловал. Что самое забавное, этим австралийцем был психолог, специалист по свидетельским показаниям Дональд Томпсон, и в той телепередаче он рассказывал как раз о том, что словам очевидцев не стоит безоговорочно верить.

Изнасилование действительно имело место, но жертва обозналась и спутала увиденного на экране телевизора психолога с настоящим преступником. Им был совсем другой мужчина. Подобных смешений различных воспоминаний открылось немало, и в некоторых странах даже появились организации, защищающие несправедливо осуждённых по ложным воспоминаниям. Их члены напоминают, что феномен "подавленных воспоминаний" не слишком-то доказан научно.

Помимо психотерапии, есть и более строгий способ внедрить в голову ложные воспоминания. Например, недавно нейробиологи смогли воспроизвести в лаборатории дежавю — ощущение того, что некая ситуация уже была когда-то в прошлом. Для этого они прочитали группе добровольцев слова, объединённые одной темой, например про сон: "подушка", "одеяло", "ночь". При этом само слово "сон" не произносили.

Затем у испытуемых спросили, слышали ли они в списке слово на букву "С". Они честно отвечали, что не слышали, и это было правдой. Однако если после этого добровольцев просили повторить слова из списка на память, они часто произносили слово "сон", которого там не было. Если им в таком случае напоминали, что никакого слова на букву "С" не звучало, испытуемые сообщали о возникновении чувства дежавю.

Во время проведения всей этой серии экспериментов за изменениями активности мозга испытуемых следили с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии. Исследователи не обнаружили свидетельств повышенной активности в регионах мозга, отвечающих за память, в предполагаемый момент дежавю. Зато её наблюдали в префронтальной коре — области, связанной с реализацией высших когнитивных функций, мотивации и принятия решений. Поэтому учёные выдвигают новую версию, согласно которой ощущение дежавю возникает в момент, когда "высшие центры" мозга обнаруживают ложное воспоминание и дают команду проверить целостность памяти и снять конфликт между реально происходившими и запомнившимися событиями. Если эта гипотеза верна, то дежавю — это своеобразная проверка памяти.

Помнить всё

Если вы думаете, что помнить всё без искажений очень удобно, спешим вас огорчить: это не так. Правда, человек, который мог бы на личном примере это доказать, уже давно умер. Вероятно, их было несколько, но в России наиболее известен Соломон Шерешевский (1886—1958).

Шерешевский рос в Торжке (сейчас входит в состав Тверской области) в семье торговца книгами и даже не подозревал, что запоминает всё, что видит и слышит. Никто не считал его гениальным, и работать он пошёл не в самое престижное место: устроился корреспондентом в одну московскую газету. Назвать его прилежным работником было сложно: Шерешевский никогда не записывал то, что слышал от собеседника на интервью, а однажды на планёрке взбесил начальника тем, что не законспектировал ни одного его распоряжения. Редактор попросил Соломона повторить то, что он только что сказал. Шерешевский воспроизвёл слова начальства слово в слово — и не только их, но и кое-что, сказанное до собрания. Тогда в газете заподозрили неладное и послали странного корреспондента к специалисту по нарушениям умственных способностей и памяти.

Этот специалист, Александр Романович Лурия, впоследствии стал одним из самых знаменитых людей в нейропсихологии, да и в нейронауках не только в СССР, но и за рубежом. А тогда он дал Шерешевскому несколько достаточно простых тестов на память, и испытуемый запомнил всё. Лурия стал давать ему тесты посложнее, но и тут обнаружил, что Шерешевский легко и быстро справляется с ними. Довольно скоро нейропсихологу стало казаться, что память нерадивого корреспондента вообще не имеет ограничений. Шерешевского проверяли так и эдак, просили его запоминать огромные отрывки из текстов, несуществующие формулы и бессмысленные наборы букв — и у него это получалось.

Сотрудничество Соломона Шерешевского и Александра Лурии продлилось несколько десятилетий. Периодически Лурия открывал свои старые журналы экспериментов с Шерешевским, где подробно были расписаны все условия опытов, и просил испытуемого вспомнить то, что его просили запомнить 10–15 лет назад. Шерешевский рассказывал, что он запоминал и когда, где он находился в этот момент, во что был одет Лурия. Для науки это означало, что у необычного испытуемого была развита не только семантическая память — на факты, но и эпизодическая — на обстановку.

Как удалось выяснить Александру Лурии и другим психологам, Шерешевский не только обладал феноменальной памятью, но и был синестетом. Буквы и знаки вызывали у него ощущения цветов и звуков, сливались с ними в причудливое единство. Благодаря синестезии Соломон запоминал и отдельные факты, ассоциируя их с цветами. А чтобы отложить в памяти последовательность событий, он представлял себе, что идёт по какой-нибудь московской улице, и каждое событие связывал с каким-либо домом или любым другим неподвижным объектом (оградой, фонарём) на этой улице. Чтобы вспомнить нужную последовательность, Шерешевский мысленно проходил по соответствующей улице. Иногда случались проколы. Например, он пытался запомнить сюжет произведения, связывая его части с объектами на тёмной аллее. Тогда впоследствии ассоциации его подводили, потому что в плохо освещённом месте различать отдельные предметы сложнее.

Ассоциации не всегда были приятными. Например, Шерешевский терпеть не мог есть майонез, потому что звук "з" в обозначающем его слове вызывал у него тошноту. Кроме того, ассоциации работали и в обратную сторону. Видя какой-то цвет или целый объект, Шерешевский тут же автоматически вспоминал всё, что связывал с ними когда-то. Это очень мешало ему сосредотачиваться и отдыхать. Связей между предметами, событиями, фактами было слишком много, ими далеко не всегда удавалось управлять, и они изматывали мозг Шерешевского.

Его профессиональная деятельность также не была слишком успешной. Из газеты он ушёл, стал периодически выступать в цирке в качестве мнемониста (человека, который всё запоминает), был актёром водевилей (запоминать реплики ему было легко, даже если они произносились на незнакомом языке), брал подработки. Однако нигде долго не задерживался: просьбы начальства рассыпались у него в голове, списки бессмысленных слов и чисел для запоминания теснили важную информацию. Шерешевский даже пытался избавляться от ставших ненужными воспоминаний с помощью подобия магии вуду, но всё было тщетно.

Подробно о жизни Соломона Шерешевского можно почитать в его автобиографической книге "Записки мнемониста". Кроме того, Александр Лурия описал своего необычного пациента под псевдонимом Ш. в "Маленькой книжке о большой памяти".

Существует ли таблетка от/для памяти?

Со времён советского мнемониста прошёл едва ли не целый век. Может, наука придумала что-то, чтобы облегчить его страдания? Ведь было бы так хорошо, если бы память можно было изменять химическими средствами — например, сделать таблетку для забывания... Но слишком уж сложно переплетаются в мозге биохимические реакции, слишком уж много различных веществ в них задействовано, чтобы одним махом подстроить память под себя, не задев ничего важного. И тем не менее попытки создать препараты для запоминания или для забывания продолжаются. Про ноотропные лекарства Лайф уже рассказывал, а про "таблетки для забывания" стоит поговорить отдельно.

Было вещество, которому пророчили роль главного стирателя воспоминаний. Вещество это называлось ZIP — zeta inhibitory peptide. Считалось, что эта небольшая молекула подавляет активность протеинкиназы М зета — фермента, предположительно отвечающего за формирование воспоминаний на клеточном уровне. Необходимость ZIP для "стирания" памяти попытались показать на множестве животных, начиная от грызунов и заканчивая улитками и тараканами.

Однако в ходе нескольких более сильных работ, проведённых независимыми коллективами исследователей, выяснилось, что мыши спокойно запоминают всё и без протеинкиназы М зета, а нервные клетки, на которые подействовали ZIP, прекращают поддерживать связи с другими, потому что это вещество их попросту убивает. И хотя отдельные сторонники теории чудодейственности ZIP всё ещё живут, здравствуют и не отказываются от своих убеждений, одно можно констатировать точно: за десяток лет, что эту молекулу изучают, приблизиться к созданию "таблетки от памяти" на её основе так и не получилось. И, скорее всего, так и не получится — ни с ZIP, ни с любым другим веществом.

Заключение

Пока что управлять своей памятью мы можем с трудом. Даже те, у кого она гораздо лучше, чем у остальных, не могут сознательно выбирать, что помнить, а что нет. Скорее всего, в ближайшее время наука не сможет понять о памяти что-то существенно новое. Уж очень пока велик разрыв между экспериментами и практикой. Так что придётся утешать себя тем фактом, что люди в принципе в состоянии понимать, что такое память, и пытаться изучать её.