"Презумпция виновности", или "ты виноват уж в том, что хочется мне кушать"

Среди определённой категории интеллектуалов в оценке любого действия власти существует твёрдая презумпция виновности. У них власть виновна, если делает, виновна, если не делает, виновна, если просто существует. Власть греховна по природе и виновна по определению. Безусловно, власть, если она российская, виновна всюду и везде. Но особенно греховна там, где речь идёт о выборах. Тут всё: вскипает разум возмущённый, на свет появляются опусы вроде заметки бывшего члена СПЧ Ильи Шаблинского "Фальшь" на сайте "Эха Москвы".

Логика заметки традиционна: власть опять виновата. Виновата тем, что назначила в этой "бедной стране" голосование по поправкам к конституции, и тем, что не назначила его дату на день Парада Победы: отпал намеченный повод поёрничать, ищем что-нибудь другое. Ага: подписан новый закон, позволяющий голосовать дистанционно и по почте. Понятно, это же чтобы "власти" можно было "совсем бесконтрольно рисовать любые цифры". Как и кто их рисует, рисует ли вообще — не обсуждается, раз в России голосование — то оно заведомо фальшивое. Включаем телевизор — там о поправках. Снова власть виновата: рекламу крутят, а голосование по конституции всё не назначают: это неспроста, значит, к осени "рисовать цифры" будут ещё больше. А ещё посольство российское где-то чем-то там возмутилось, да как посмели, нечестивые? Выражать недовольство могут только посольства образцовых демократий, не оставляющих своим попечением критиков российского авторитаризма с учёными степенями.

Илья Георгиевич — человек, безусловно, одарённый. Иначе в своё время не попал бы на руководящую работу в Аппарат Центризбиркома. Об этой странице своей биографии начала-середины нулевых годов он вспоминать не любит, а напрасно. Возглавляя аналитический отдел главного выборного ведомства, он был главным спичрайтером тогдашнего главы Центризбиркома, по долгу службы занимался электоральной аналитикой и экспертным обеспечением ведомственного пиара. Из-под его талантливого пера вышло немало докладов и текстов, пропагандирующих передовые достижения избирательной системы прежних лет. Поэтому и хочется спросить господина Шаблинского: когда же он сам был искренним, а когда фальшивил? Когда сочинял и редактировал парадные отчёты начальству или, когда, уйдя с госслужбы на вольные хлеба, стал профессиональным мастером жанра электорального обличения?

На самом деле Илью Георгиевича ни тогда, ни сейчас муки совести наверняка не терзали. Потому как в полевых условиях выборов он отродясь не работал, о том, как голоса считают, и тогда, и сейчас имеет самые смутные представления, потому привык оперировать не живыми фактами, а чужой информацией и личными мыслеобразами (или личным опытом). Просто, сидя в чиновничьем кресле, верил в одно, а, собирая хлеба в житницы, в общении с себе подобными искренне уверовал в другое. Потому как не напишешь про фальшь — не заработаешь на фарш.

Карл Маркс не во всём ошибался: бытие определяет сознание. Известно, что всегда самый жёсткий обличитель власти — её бывший служитель, отставленный от дел и снятый с котлового довольствия. По всему тексту Шаблинского сквозит то ли обида на не оценивших когда-то его способности казённых работодателей, то ли затаённое сожаление, что не ему теперь доверят составлять парадный отчёт и не его осенит "благодарность от начальства". Сиди теперь в самоизоляции, тексты вымучивай, черпай вдохновение и фактуру из соцсетей и телевизора. Иначе рейтинг медийного цитирования упадёт: ни нового гранта не получишь, ни премиальной добавки к профессорской зарплате. Вот и звякает крышка котелка, выпуская мозговые испарения обратно — в ту же всемирную паутину. И так по кругу.

Уже давно никого не коробит привычка иных патентованных критиков говорить о власти как о субстанции, субъекте: грозном, ужасном, корыстном, нечистоплотном. На самом деле власть — предикат, свойство, точнее, как говаривал Макс Вебер, способность индивида или группы реализовать свою волю и добиваться поставленных целей. То есть власть — это отношения, её, как любви, или добиваются, отбивая любимую у соперника, или нет. А желающие, но не получившие взаимности, подчас занимаются возмездным интеллектуальным самоудовлетворением, сублимацией вожделения в негатив. Публично обвиняют "власть" и её верховного обладателя во всех грехах, но при всём этом демонстрируя публике своё былое, но увядшее членство в статусных структурах при них же. Тоска...