Кто есть кто: почему писательницу Гузель Яхину обвиняют в плагиате

Прежде чем говорить о новом скандале, связанном с плагиатом, хочется пару слов сказать о прозе Яхиной в целом. "Упыриха обычно просыпается раньше всех и выносит в сени своё бережно хранимое сокровище — изящный ночной горшок молочно-белого фарфора с нежно-синими васильками на боку и причудливой крышкой". Причудливая крышка на бережно хранимом изящном сокровище из молочно-белого фарфора. С нежно-синими васильками на боку. Речь идёт о ночном горшке! Может показаться, что перед нами сочинение студентки второго курса филологического факультета института холодильной промышленности. Но нет!

Это, прошу заметить, первая (!) страница романа "Зулейха открывает глаза", номинированного на всевозможные премии и расхваленного критиками. Уж насколько я человек невзыскательный — близоруко нащупала бельевую верёвку в ящике письменного стола, чтобы удавиться на ней в косых лучах заходящего солнца, глядя на синие васильки (простите, это заразно). Не дочитав до второй страницы шедевра. Но речь не об этом.

Самарский историк-краевед Григорий Циденков обвинил Гузель Яхину в плагиате. Он утверждает, что новый роман писательницы "Эшелон на Самарканд" целиком состоит из пересказа публикаций в его ЖЖ. Но дело даже не столько в самом плагиате. Вот что пишет Циденков: "Стремясь, видимо, уйти от обвинений в плагиате, Яхина, как студент-первокурсник, меняет некоторые детали и добавляет воды в виде собственных вымыслов. Что приводит к абсурду: действие романа разворачивается в 1923 году. Это примерно как написать об эвакуации из блокадного Ленинграда в 1945 году. Эвакуировали голодающих в 1921–1922 годах, в 1923-м всех уже начали возвращать".

То есть, завязывая действие романа на исторических фактах, Яхина эти самые факты перевирает и меняет по своему собственному усмотрению. Чем и вызывает недоумение и гнев историков. Разумеется, как и в случае с Людмилой Улицкой, стройный хор голосов из числа либеральной общественности взвыл: "Да как вы смеете! Роман только вышел, мы его не читали, но она не могла, не могла, не могла!" Это не мои выдумки — в прямом смысле буквально так. Вот такими словами, например, начинается комментарий доктора юридических наук, профессора Льва Симкина для издания "Сноб":

— Книгу я не читал (она только вышла), но скажу. Вступаются же за Яхину писатели, а за Циденкова — историки (и примкнувшие к ним сталинисты), а они ведь тоже не читали.

А дальше Симкин натурально на протяжении всего повествования рассказывает, почему Яхина ни в чём не виновата — ни в юридическом смысле, ни в общечеловеческом. Ничего не напоминает? Ровно этого же уровня измышления демонстрировала, например, правозащитница Зоя Светова в случае с уличённой в плагиате Улицкой.

— Она не могла, потому что она мой друг и она не могла.

Здесь, правда, ещё лучше: "Я не читал, но она не могла". И, разумеется, разговор о конкретном плагиате конкретного автора никак не мог обойтись без сталинистов в первой же строке. Это чтоб у людей со светлыми лицами, не дай бог, никакого сомнения не возникло, кто здесь прав, кто — нет, кто друг, а кто враг. Не буду приводить цитаты из десятков других защитников Яхиной — они все пребывают примерно на этом уровне аргументации.

Я уже писала о том, что в нашей стране каким-то тихим и незаметным глазу образом сформировалась каста неприкасаемых. Если ты против кровавого режима, готов разоблачать ужасы сталинизма (давным-давно, к слову, разоблачённого, причём на государственном уровне) — тебе везде у нас дорога, везде почёт! И плагиат не плагиат. Прочёл, пересказал и ушёл — называется нашёл.

Яхина, к слову, комментируя ситуацию, отправила задающих вопросы читать список источников, указанных в самом романе. То есть не обнаружила горячего желания поделиться своими богатыми знаниями. На тему, которую она якобы проработала. Что уже наглядно и показательно.

Что касается исторической достоверности, здесь у меня есть одно глубокое убеждение. Художественная реальность (не документальная, подчёркиваю, а художественная) должна быть достоверна внутри себя. Не соответствовать реальности исторической, а воссоздавать в сознании читателя логичную и ясную картину действительности. Искусство — всё же не учебник по истории. И оно уж точно никому ничего не должно. Только, к сожалению, я никогда не узнаю, насколько достоверна с точки зрения художественности книжка Яхиной. Потому что читать это решительно невозможно.