Опасная любовница: зачем жена железного наркома едва не погубила писателя Шолохова

— Какая тяжёлая у нас с тобой любовь, Евгения!

— А что же делать, Мишенька?

Этот диалог между писателем Михаилом Шолоховым и женой всесильного наркома Николая Ежова Евгенией Хаютиной состоялся летом 1938 года в постели уютного номера гостиницы "Националь" буквально в разгар ежовщины.

Любовники и не подозревали, что все номера нашпигованы прослушкой и распечатка разговоров вскоре окажется в руках мужа Евгении. Он узнал буквально всё: сколько раз целовались, о чём говорили, о чём шутили, какое вино пили и сколько раз делали "это".

Николай Ежов, несуразный брюнет-коротышка, рядом с высокой утончённой женой смотрелся почти комедийно. Те, кто вообще осмеливался о них говорить, называли их "красавица и чудовище". Он знал, что жена изменяет ему: Хаютина крутила бурные, страстные романы то с писателем Исааком Бабелем, то со знаменитым полярником Отто Шмидтом, то с журналистом Михаилом Кольцовым.

Но не это взбесило Ежова. В ярость он пришёл потому, что о его гулящей жене узнал сам Сталин.

— Ты дура! — кричал он в ярости. — Зачем ты поехала к нему... в "Националь"! Других мест не нашлось?

Хаютина, ещё минуту назад отрицавшая сам факт измены, побледнела, узнав, что несколько дней назад Сталин лично посоветовал Ежову развестись с "падшей женщиной". Это был конец всему: работе в журнале, благополучию, да и жизни в конце концов! Среди её окружения уже было много тех, кто пропал, сгинул.

Ежов подскочил к жене и стал её бить короткими сильными ударами в лицо и грудь. Его смогла остановить лишь подруга Евгении Зинаида Гликина, которая позже рассказала всё на допросе. Но как случилось, что женатый писатель и замужняя женщина оказались в номере гостиницы?

Евгения Хаютина шла по жизни, словно танцуя фокстрот, легко и непринуждённо. Завистницы недаром прозвали её Стрекозой. Красотой пользовалась как оружием. Из захолустного Гомеля быстро перебралась в Одессу, оттуда в Москву, затем в Лондон, Берлин. Именно там, в Берлине, у неё и вспыхнул бурный роман с Исааком Бабелем.

Николай Ежов был её третьим мужем. Они познакомились в 1929 году, причём Евгения ещё была замужем за дипломатом Алексеем Гладуном. Неизвестно, что именно она разглядела в невзрачном человеке, но каждый новый муж был перспективнее предыдущего. Медлить не стала — развелась с Гладуном и выскочила замуж за Ежова.

В начале 1930-х ей казалось, что она вытянула счастливый билет. Дом — полная чаща, муж, с которым была договорённость о "свободных большевистских отношениях", работа в журнале "СССР на стройке", но главное — окружение! Теперь её окружали не какие-то гомельские "селюки", а столичные писатели, поэты, журналисты. В квартире и на даче Ежовых Евгения устроила литературную гостиную, куда наведывались не только писатели, но и режиссёры, актёры, певцы и вся партийная номенклатура Москвы.

Она была постоянно в кого-то влюблена, постоянно кто-то был влюблён в неё. Не жизнь — сказка! Но вскоре стали сгущаться тучи. Сначала один за другим стали куда-то пропадать постоянные обитатели литературного салона. Затем арестовали бывших мужей Евгении — Хаютина и Гладуна. По делу троцкистов арестовали и расстреляли близкого друга — зампредседателя правления Госбанка СССР.

Вот тогда-то на горизонте и возник Михаил Шолохов — бесстрашный казак, которому ничего не стоило дойти до самого Сталина. К лету 1938 года Шолохов был любимцем вождя народов, автором "Тихого Дона" и "Поднятой целины", депутатом Верховного Совета СССР. У него одного хватило пороху в 1938 году написать Сталину, что "пора покончить с постыдной системой пыток, применяющихся к арестованным. Нельзя разрешать вести беспрерывные допросы по 5–10 суток. Такой метод следствия позорит славное имя НКВД и не даёт возможности установить истину".

Да, он был женат на казачке Марии Громославской и прожил с ней всю жизнь. Но известен и тот факт, что невестой он называл её сестру Лидию, однако отец девушек настоял на том, чтобы Шолохов женился на старшей. Да и могла ли сравниться сельская жительница с дорогой столичной штучкой? Хаютина была красоткой — кожа удивительного нежного оттенка, бронзовые волосы, умелый макияж, платья из тончайшего шёлка, чулки, туфли на тонкой шпильке, украшения, ещё более оттеняющие красоту кожи. А главное — они были на одной литературной волне, говорили как равные. Ей нужно было крепкое мужское плечо, ему не хватало страсти.

Шолохов и Евгения познакомились на даче у Ежовых в самом начале 1938 года. Но бурный роман случился только летом. Однажды Евгения взяла и приехала к нему в гостиницу "Националь". Там всё и случилось. За первой встречей последовали другие, а бесстрастная прослушка фиксировала малейший шорох в номере депутата Шолохова.

Очевидно, Шолохов и в самом деле потерял голову от красоты Евгении. Всё же она была не только красоткой, но и опытной и умелой любовницей. Несмотря на разгар репрессий, всесильного наркома Ежова писатель не боялся. О нём вообще говорили как о бесстрашном человеке, любителе риска. Возможно, Ежов придавал ситуации перчинку, пикантность, позволяя страсти разгораться ещё больше. А зря.

Именно в 1938 году над Шолоховым навис дамоклов меч, о котором он, возможно, даже не знал. С настоятельной просьбой о его аресте к Сталину дважды обращался заместитель Ежова и его хороший друг Ефим Евдокимов. Он доложил вождю, что Шолохов общается с казаками станицы Вёшенской — бывшими белогвардейцами. Но Сталин отмахнулся, понимая, что писателю нужно собирать материал.

Однако Ежов не собирался оставлять писателя в покое. Он приказал установить за Шолоховым пристальную слежку, а его подчинённые разработали план провокации. Они подговорили новочеркасского инженера Погорелова в разговоре вывести писателя на тему антибольшевистского казачьего восстания и спровоцировать на нелестные для советской власти высказывания.

Но Погорелов рассказал писателю о готовящейся провокации, и Шолохов немедленно выехал в Москву, чтобы попасть в Кремль к Сталину. Аудиенция действительно состоялась, и Сталин пригласил на неё не только Шолохова, но и Ежова. Во время разговора он дал понять наркому внутренних дел, что писателя лучше не трогать. Но за Хаютину заступаться было некому, и за роман с Шолоховым она заплатила сполна. После безобразной сцены с мужем у неё случилось нервное расстройство, приступы депрессии стали сменяться приступами безудержного веселья, а затем слезами.

Она уволилась из журнала, уединилась с подругой на даче. В сентябре Ежов уведомил, что разводится с ней. В 1938 году в санатории им. Воровского, где лечили тяжёлые формы неврозов, она получила от мужа последнюю весточку — упаковку люминала и брошку. Украшение якобы означало, что она должна покончить с собой. Так ли это — доподлинно не известно. 17 ноября она отравилась лекарствами, впала в кому и скончалась через двое суток. Было ей всего 34 года. Как Шолохов отреагировал на смерть любовницы — неизвестно.

Вскоре Ежов был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел, а затем и от должности наркома водного транспорта. Его арестовали 10 апреля 1939 года. Дело Ежова лично вёл его сменщик — Лаврентий Берия. Ежова обвиняли не только в подготовке переворота и репрессиях, но и в гомосексуализме.

Он был расстрелян 4 февраля 1940 года, его тело кремировали. Шолохов же в 1939 году был награждён орденом Ленина и избран действительным членом Академии наук СССР. В 1940-м он закончил последнюю часть "Тихого Дона" и получил за роман Сталинскую премию. Талантливых пропагандистов Сталин любил.