8 сентября 1999 года террористами был взорван жилой дом на улице Гурьянова

Взрыв на Гурьянова положил начало целой серии терактов: 13 сентября был взорван дом на Каширском шоссе, а 16-го — рядом с девятиэтажкой на Октябрьском шоссе в Волгодонске взорвалась начинённая взрывчаткой машина ГАЗ-53. Но для террористов это было только начало — в середине сентября бандформирования Басаева и Хаттаба начали вторжение в Дагестан. Так началась вторая чеченская война.

Убитым горем родственникам погибших было не до того. Взрыв произошёл на первом этаже дома № 19 в арендованном помещении в 23:59. Он был эквивалентен 350 килограммам тротила, что сравнимо с фугасной авиабомбой Второй мировой войны, и полностью обрушил два жилых подъезда. Люди погибли семьями, с детьми и внуками. Столичная система МЧС не была готова к ситуациям такого масштаба. Как признавался позже замглавы московского управления МЧС Игорь Куряков, его специалисты в первый раз столкнулись с терактом, в котором было столько пострадавших. "Ещё повезло, что не начался большой пожар!" — до сих пор качают головами эмчеэсовцы.

Первым на место прибыли спасотряд № 4 и пожарные. Повезло, что у эмчеэсовцев уже было современное гидравлическое оборудование для спасработ во время землетрясений. Поэтому они быстро развернули спасательные работы — вытаскивали людей из-под обрушившихся конструкций, спускали на верёвках тех, кто остался на верхних этажах. НПЗ в Капотне предоставил тяжёлые машины для разбора завалов, спецтанк МЧС освобождал дорогу, чтобы к дому могли подъехать скорые. То и дело устраивали минуты молчания — слушали, откуда идут стоны. На завалах работали собаки-спасатели — помогали обнаруживать и живых, и мёртвых. Работники коммунальных служб освобождали тех, кто застрял в лифтах.

Но настоящий ад начался, когда на место обрушения стали приезжать родственники погибших — те, кто в один миг лишился всех родных. Тамара Горбылева узнала о трагедии из новостей. В такси не могла даже назвать адрес — выла от горя. Чувствовала сердцем — погибли все: дочь, внук, зять... Таксист всё понял, ведь у него было включено радио, и отвез женщину на место трагедии. Люди рвались через оцепление к обрушенным подъездам, мужчины плакали навзрыд, женщины без сил опускались на землю. Другие метались по больницам, надеялись, вдруг именно с ними случилось чудо — и близкие люди живы?

Потом было жуткое опознание погибших. Тел было много, приходилось ездить по разным моргам, искать среди погибших своих. Некоторых так никогда и не нашли. "Пропал без вести", — так писали в документах. Анализы ДНК иногда были ошибочными. Бывало так, что мать собственными глазами по телевизору видела тело сына, но так и не могла его потом найти ни в одном из моргов столицы.

— 11 сентября в России наступило на два года раньше, — так многие говорили потом.

А потом в Москве началась истерия: люди скупали в магазинах палатки, оборудование для бивуаков, не могли засыпать в высотках. Другие начали скупать тушёнку, соль и спички — готовились к полномасштабной войне. Во дворах начали появляться патрули из жителей столицы. Москвичи самоорганизовывались.

В эти дни телефоны в отделах милиции не умолкали. Жители Москвы докладывали о малейших нарушениях порядка, о подозрительных машинах и людях. Среди всей этой массы полезной и бесполезной информации было очень трудно найти нить, которая вела бы к террористам. Но сотрудники ФСБ её нашли. И вскоре выяснилось, что к масштабному убийству москвичей привела целая цепочка событий и действий разных людей, которые кто за деньги, а кто и "от чистого сердца" помогали террористам.

Эксперты выяснили, что взрыв прогремел в подъезде № 4, в складском помещении, которое террористы сняли у фирмы "Делко-2". Договор был оформлен на паспорт на имя уже умершего человека по имени Мухит Лайпанов. Под видом сахара из Черкасска они завезли в столицу больше шести тонн взрывчатого вещества, которое изготовили из тротила путём смешивания взрывчатки с другими ингредиентами в Урус-Мартане на территории местного завода по производству удобрений.

Чтобы перевезти груз в Москву, нанимали ничего не подозревавших дальнобойщиков, которые были уверены, что везут сахар. Мешки для взрывчатки были пошиты человеком, вину которого так и не смогли доказать. Вывезти опасный груз из Чечни террористам помог коррумпированный сотрудник милиции Сергей Любичев.

К счастью, дальнобойщики рассказали и показали, где и когда они разгружали машины, и сотрудникам ФСБ удалось найти склад с четырьмя тоннами взрывчатки в гаражном боксе на Краснодарской улице и предотвратить ещё один взрыв — на этот раз на Борисовских Прудах, где находилось две тонны взрывчатки и где уже тикал взведённый механизм взрывателя — бомба должна была рвануть 14 сентября.

Личность человека, прикрывавшегося паспортом мертвеца, установили через риелторов — террорист прокололся и однажды показал свой реальный паспорт. Звали его Ачимез Гочияев. Установили и личность подельника — татарина Дениса Сайтакова. Но главная ниточка вела в Чечню, к бандам Хаттаба и Умара.

Это сейчас мы знаем, что ликвидировали и того и другого. Что главный исполнитель Гочияев скрылся с деньгами, так и не расплатившись с подельниками, а Сайтаков давно ликвидирован в Чечне. Что давно отвечают за свои грехи перед Аллахом ещё двое террористов: Абаев и Ахмяров. А ещё двое — Крымшамхалов и Даккушев — получили пожизненные сроки. Но тогда страна стояла буквально на грани. После Гурьянова был взрыв на Каширке, унёсший ещё 124 жизни, потом 19 человек погибли в Волгодонске. А потом ведь были ещё Беслан и Дубровка — трагедии, которые разорвали сердца многим семьям и которые Россия не забудет никогда. Как не забудет и взрыв на Гурьяновской и горе людей, в один миг оставшихся без любимых, без родных.

Россия сегодня и Россия, стоявшая на пороге бездны 22 года назад, — это словно две совершенно разные страны. Мы сумели собраться, мы выстояли, стали сильнее. Наверное, помня прошлое горе, стоит ещё больше ценить настоящее — выстраданное, заново выстроенное, отвоёванное. Наверное, во время тех жутких событий не всё шло так, как должно было идти. Возможно, некоторые тогда оставались один на один со своим горем. Некоторые и сейчас упрекают власти — сделали не то или не тогда, когда следовало, или не так. К сожалению, так бывает. Жертв было очень много, а денег после знаменитого ельцинского "Я устал, я ухожу" не было совсем. Нищая страна, без дорог, без мира, без экономики, с чудовищной коррупцией, и тогда казалось, что и без будущего. Но всё изменилось, когда эпоха Ельцина наконец закончилась...

Сейчас на месте трагедии установлен памятный знак, а рядом — часовня в честь православной иконы "Всех скорбящих радость". В день трагедии в ней обязательно вспоминают всех, кто погиб, а у памятника то и дело появляются свежие цветы.