Как Сталин пытался расправиться с Берией незадолго до своей смерти

В ноябре 1951 года в СССР началось расследование так называемого мингрельского дела. Поначалу оно подавалось лишь как антикоррупционная чистка руководящих кадров Грузии. На деле эта масштабная интрига была направлена в первую очередь против Лаврентия Берии, который оказался на краю гибели. Но почему глава СССР в последние годы жизни решил расправиться с одним из самых верных своих оруженосцев, которого многие считали его первым учеником?

К моменту окончания войны Берия наряду с Андреем Ждановым был самым влиятельным советским деятелем после самого Сталина. В руках маршала оказалась сосредоточена весьма значительная власть. Сам он возглавлял НКВД, его давний оруженосец Всеволод Меркулов руководил госбезопасностью (тогда эти ведомства были разделены). Ещё один верный соратник, Владимир Деканозов, был заместителем наркома и министра иностранных дел. Лев Влодзимирский возглавлял Следственную часть МГБ по особо важным делам. Павел Мешик был командирован создавать польскую госбезопасность.

Кроме того, Берии удалось сколотить так называемый мингрельский клан, который фактически подмял под себя всю Грузию. Мингрелы, они же мегрелы, — этнографическая группа грузин, к которой относился и сам Берия. Ряд руководителей грузинской компартии, а также ключевые силовики республики почти поголовно были его выдвиженцами.

Сам Сталин весьма настороженно относился к ситуациям, когда люди в его окружении становились слишком сильны. Поэтому с конца 1945 года внутреннюю империю Берии начали постепенно демонтировать. Самого Берию убрали из руководства внутренними делами, Меркулова и Кобулова изгнали из МГБ, Деканозова — из МИД, Влодзимирского сначала сильно понизили в должности, а затем списали в запас.

Берии удалось укрыть своих соратников в Главном управлении советским имуществом за границей. Меркулов, Кобулов и Влодзимирский заняли в ведомстве руководящие должности. Тем не менее лично Берии эти кадровые чистки не коснулись. В то время на кону стоял атомный проект, важнейший в стране. Ему необходимо было обеспечить соответствующую секретность, и в столь серьёзном вопросе было уже не до придворных интриг. Никто лучше Берии не подходил на роль куратора проекта от спецслужб.

Республиканских выдвиженцев Берии поначалу не трогали. Однако новым министром госбезопасности Грузинской ССР был назначен Николай Рухадзе. Нельзя сказать, что он был личным врагом Берии, но отношения между ними были весьма напряжёнными.

В конце 1940-х произошло сразу два события, вызвавших тотальную разбалансировку сталинского окружения, сложившуюся за годы войны. От инфаркта неожиданно умер Жданов — самый близкий в послевоенные годы соратник Сталина. Тогда же была успешно испытана первая советская атомная бомба.

В результате двух этих событий и развернувшейся на их фоне борьбы в сталинском окружении все выдвиженцы Жданова были уничтожены, Молотов слетел со всех постов и угодил в опалу, Микоян потерял пост министра внешней торговли и тоже выбыл из ближайшего окружения Сталина, зато значительно возвысился Маленков. Берия после успешных испытаний бомбы также укрепил свои позиции.

Однако ожесточённая борьба продолжалась. В рамках очередного раунда, случившегося в 1951 году, пошатнулись и позиции Берии. Поводом стал арест министра госбезопасности Виктора Абакумова. В своё время именно Берия возвысил его, хотя в последующие годы отношения между ними сильно ухудшились. После ареста Абакумова было принято постановление ЦК "О неблагополучном положении дел в МГБ". Берию это касалось напрямую — будучи заместителем председателя Совета Министров СССР, т.е. самого Сталина, он курировал непосредственно работу спецслужб.

После этого по неписаным законам той эпохи всё пришло в движение. Легче всего было достать Берию через республиканскую номенклатуру. Все знали, что в республиках закон не так строг, на многие вещи закрывают глаза, поэтому всегда есть к чему придраться.

Рухадзе, оценивший открывающиеся перспективы, встретился со Сталиным, когда тот отдыхал на одном из грузинских курортов, и пожаловался на то, что бериевские выдвиженцы берут взятки и разрешают делать это своим подчинённым. Однако на коррупции большого политического дела, способного свалить столь мощную фигуру, как Берия, было не построить. Требовалось что-то по-настоящему серьёзное.

Рухадзе предположил, что мингрелы сгруппировались в руководстве не просто так. На самом деле все они имеют связь с зарубежными разведками и намереваются в дальнейшем отторгнуть Грузию от СССР. Сталин тут же встрепенулся и дал Рухадзе добро на массовые аресты и слежку за самим Берией. На него требовалось накопать какой-нибудь серьёзный компромат.

Павел Судоплатов вспоминал: "Сталин приказал поставить подслушивающие устройства в квартире матери Берии, решив, что ни Берия, ни его жена не позволят никаких антисталинских высказываний, но его мать, Марта, жила в Грузии и вполне могла высказать сочувствие преследуемым мингрельским националистам. Берия был мингрел, а мингрелы не ладили с гурийцами, которым больше всего доверял Сталин… Так началась чистка грузинского руководства, тех, кто был близок к Берии".

Компромат нашёлся очень быстро. Племянник жены Берии Теймураз Шавдия в самом начале войны попал в плен и добровольно вступил в Грузинский легион вермахта, дослужившись там до унтер-офицерского звания. В конце войны часть легиона, находившаяся во Франции, перебежала на сторону местного Сопротивления.

Поисками Шавдии во Франции занимался особо доверенный человек Берии — Деканозов. Затем непутёвого племянника уговорили вернуться в СССР, выделив для этого спецборт. После возвращения Шавдия был допрошен главой МВД Грузии Рапавой — выдвиженцем Берии. Вообще-то, за службу немцам в СССР полагалось до 25 лет, однако родственника Берии отпустили без какого-либо наказания.

Но этого было явно недостаточно. Поэтому действовать стали проверенным довоенным методом — через аресты выдвиженцев выбивать показания на покровителя. В ноябре 1951 года Сталин дал добро на арест "мингрельской группы". Курировал дело лично Рухадзе, получивший карт-бланш на любые действия. Он должен был регулярно докладывать о продвижении расследования лично Сталину. Даже новый глава МГБ СССР Игнатьев был здесь чисто технической фигурой, от которой ничего не зависело.

Все крупные выдвиженцы Берии в Грузии были арестованы. Под чистку угодили прокурор республики, глава МВД и его заместитель, а также второй секретарь партии. Первый секретарь Чарквиани, хотя и был выдвиженцем Берии, не являлся этническим мингрелом, поэтому отделался только отставкой, избежав ареста. Кроме того, под удар Рухадзе попали и несколько секретарей обкомов.

От всех арестованных добивались признания в изменнической деятельности — создании контрреволюционной организации с целью отделения Грузии от СССР, связях с грузинскими эмигрантами и заграничными спецслужбами. Но в первую очередь от них пытались получить показания против Берии. Однако все они прекрасно понимали, что им грозит, поэтому категорически отказывались оговаривать себя или Берию, несмотря на избиения.

К весне 1952 года Сталин стал терять терпение. Он дал Рухадзе все полномочия и обещал возвысить его, а тот за несколько месяцев ничего не сумел добиться от арестованных. От отчаяния Рухадзе предложил совсем уж авантюрный план. Дескать, эти "шпионы" подготовленные, добиться от них признаний трудно, а вот если выкрасть в Европе какого-нибудь эмигранта и как следует допросить, он быстро расколется и даст все нужные показания и на мингрелов, и на Берию, которые и станут фундаментом дела.

Сталин согласился. Дополнительным куратором дела был назначен Акакий Мгеладзе — давний недруг Берии, бывший глава Кутаисского обкома, ставший теперь главой Грузии. В подмогу Рухадзе и Мгеладзе из Москвы в Тбилиси был прислан мастер такого рода операций Павел Судоплатов. Сам он так вспоминал об этой авантюре в мемуарах: "Я должен был оценить возможности местной грузинской разведслужбы и помочь им подготовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже, родственников жены Берии, Нины Гегечкори. Мне сообщили, что инициатива по проведению этой операции исходила из Тбилиси, от генерала Рухадзе, и Сталин лично её одобрил. Рухадзе настаивал на том, чтобы грузинские агенты взяли эту операцию на себя".

Однако в Тбилиси Судоплатов увидел полный развал. Вернувшись в Москву, он сообщил Игнатьеву, что операция невыполнима, местные кадры неадекватны и плохо подготовлены, всё это закончится громким провалом. Игнатьев доложил об этом самому Сталину. Тот пришёл в ярость из-за неспособности Рухадзе обстряпать дело и в итоге приказал арестовать уже его самого.

После ареста Рухадзе дело подвисло. Активное расследование не продолжалось, но никого на свободу не отпускали. Сам Сталин был полностью занят подготовкой к XIX съезду партии, намеченному на осень 1952 года, на котором планировал предложить масштабные политические реформы. В частности, крупнейшее расширение состава политбюро, что однозначно свидетельствовало о его недовольстве ближайшим окружением.

К слову, с отчётным докладом ЦК на съезде выступил Маленков, что означало, что именно он, а не Берия стал первым после Сталина человеком в стране, поскольку с этим докладом, как правило, выступали руководители партии.

Однако про "мингрельское дело" никто не забыл. Берия всё ещё находился в подвешенном состоянии. Параллельно развивавшееся "дело врачей", тоже забуксовавшее к середине 1952 года, в начале 1953 возобновилось ещё активнее. Скорее всего, к середине года то же самое произошло бы и с "мингрельским делом", тем более что Мгеладзе, в отличие от Рухадзе, ещё был в силе.

Но в марте 1953 года умер Сталин. Буквально на следующий день после похорон по настоянию Берии дело было прекращено, а все арестованные освобождены. Мгеладзе по его требованию был исключён из партии и арестован.

Берия смог уцелеть благодаря стойкости своих выдвиженцев, так и не давших показаний против него, и удачному стечению обстоятельств. Однако несколько месяцев спустя он пал жертвой борьбы за власть, и на этот раз уже ничто не могло ему помочь.