"Дорога жизни" под миномётным огнём: Репортаж Лайфа из осаждённого Рубежного

— Все уже на месте! Давайте поживее! — суровый бородатый боец в камуфляже и "зетках" откидывает автомат, набирая кого-то по телефону. Время не ждёт. Выезд в осаждённое Рубежное обычно в районе восьми часов, поскольку после одиннадцати активизируются вражеские миномётчики. Если гуманитарный конвой состоит более чем из десяти машин, при удачной корректировке случаются попадания и смерти.

Конвой выдвигается от палаточного городка, разбитого на въезде в освобождённый Старобельск. Здесь уже налажена нормальная жизнь. Палаточный городок — первый пункт, куда прибывают беженцы. Тут помогут с документами, лекарствами, дадут кров и пищу. Есть горячая еда. Принимают всех — даже парня из Киева, который убежал от мобилизации.

Все здесь активно общаются и делятся историями. Например, тот же паренёк рассказывает, как его ограбили бойцы киевской территориальной обороны — "тербата". Так украинцы называют свои фольксштурмы, что навевает несколько иные ассоциации. На камеру говорить боится, виновато пожимает плечами:

— Извини, у меня в Киеве квартира, друзья и родственники. Могут наведаться "гости"...

Наконец доехали последние волонтёры, все расселись по машинам, конвой тронулся в путь. "Дорога жизни" — так прозвали дорогу к многострадальному городу местные жители. Её периодически обстреливают силы ВСУ, в основном из миномётов. От палаточного городка до горящего в огне Рубежного всего пятьдесят километров. При удачном стечении обстоятельств конвой доедет за час. Погода, как часто бывает в этих местах, резко испортилась. Пошёл дождь.

Навстречу мчат к Старобельску машины с белыми платочками на зеркалах заднего вида — едут беженцы из Рубежного, Северодонецка и Кременной. Однако даже их расстреливают автоматными очередями из соседних лесов украинские диверсанты. Не спасают даже таблички "эвакуация", "старики" и "дети". Двери некоторых автомобилей изрешечены пулями.

В таких тяжелейших условиях приходится доставлять гуманитарный груз и эвакуировать беженцев и раненых. Близлежащая к Рубежному деревня Варваровка, по которой проходит путь, местами разрушена. Посечённые деревья, сбитые крыши, руины автобусных остановок — всё именно вдоль "дороги жизни". Сегодня повезло — путь не обстреливался. Под обстрел обычно попадает каждый третий конвой. В прошлый раз мина попала в машину, стоящую у блокпоста, от взрыва она перевернулась и сгорела.

После Варваровки просёлочная дорога приводит к степной равнине, где как на ладони виднеется Рубежное. Конвой утыкается в первый городской блокпост:

— Есть хлеб? — бородатые бойцы с кавказским акцентом на блокпосту у Рубежного проверяют документы у волонтёров гуманитарного конвоя. Это чеченцы, которые бьются бок о бок с солдатами Народной милиции.

Укрываясь от миномётных обстрелов, бойцы передвигаются перебежками и стараются выезжать за едой только с наступлением темноты. Водитель останавливается, торопливо раздаёт воду и хлеб. Бойцы благодарят и машут рукой:

— Езжай.

Машины с едой, водой и товарами первой необходимости объезжают противотанковые ежи на дорогах, проезжают мимо большого храма и отправляются в микрорайон.

Гуманитарный конвой останавливается у школ и детских садов, где располагаются бомбоубежища. Люди прогуливаются у выхода в подвал, там же готовится еда в больших чанах на костре. Они настороже — давно замечено, что обстрелы усиливаются именно с приездом гуманитарки.

Бойцы подходят под подъезды и скрываются в тени многоэтажек, держа автоматы на изготовке и прислушиваясь к звукам выстрелов. Во дворах много бесхозных животных, часто породистых, сердобольные жители пытаются кормить всех. Пока очередь передаёт грузы цепочкой из "КамАЗа" в подъезд, водитель отламывает хлеб и приманивает недоверчивую таксу:

— Как тебя звать? Поедешь со мной в Луганск?

Местные в большинстве своём уже привыкли к обстрелам, деловито выстраиваются в очередь за гуманитаркой и делятся новостями:

— Вчера было два прилёта в шестом доме. Три двухсотых!

Погибших здесь обычно хоронят на импровизированных кладбищах возле домов. Тела стараются закапывать сразу, ставя поверх насыпанной земли наспех сколоченные деревянные кресты.

Возле промышленной зоны, которая находится под контролем националистов, идут постоянные обстрелы — тела лежат неделями, поскольку с ВСУ и нацбатами нельзя договориться. Опыт показывает, что любую договорённость они используют для убийства наших солдат и мирных граждан.

Смерть, кровь и оторванные конечности здесь никого не удивляют. Порой обрубок перевязывают жгутом и несколько дней ждут эвакуации. Раненых забирает экипаж скорой помощи. Сегодня машина забита под завязку. Волонтёры под руки приводят древнюю слепую бабушку в синем платке. Врач отказывается забирать, говоря, что её место с беженцами. Бабуля плачет:

— Возьми, возьми меня сынок!

Медик раздражённо машет рукой, грузит старушку и захлопывает заднюю дверь скорой...

Гуманитарный конвой проехался по всем пунктам приёма примерно за час. Время уже около одиннадцати — миномётные расчёты начали свою смертельную работу, возле "промки" раздаются автоматные очереди — идёт бой. В отдалении сильно "бухает" — работают танки. Слышен крик: "По машинам!" Последние беженцы бросают окурки и запрыгивают в транспорт. Конвой загудел и выдвинулся в обратный путь. Еды, воды и лекарств людям здесь хватит на несколько дней.