Как Минин и Пожарский победили там, где победить нельзя

К 1612 году Россия оказалась на пороге тотального коллапса. В Москве стоял польский гарнизон, который помыкал Семибоярщиной — правительством коллаборационистов. За пределами столицы поляки контролировали крупные города и узлы дорог, северо-запад страны оккупировали шведы, а огромные просторы России занимала "серая зона" без устойчивых правительств. Сама Москва сгорела во время антипольского восстания, когда оккупанты её подожгли. По просторам Руси бродили шайки бандитов и отряды наёмников.

В развалинах Москвы ещё сидели остатки первого ополчения, которое не смогло выбить поляков из столицы и постепенно разлагалось от бескормицы и безденежья. Никто уже не верил в его способность сделать хоть что-то важное. В это самое время спасение пришло откуда не ждали.

Кузьма Минин был купцом не самого первого разбора. Он торговал мясом в Нижнем Новгороде — не бедствовал, но скорее это такой был предприниматель средней руки, чем богач. В один прекрасный момент он заявил, что во сне к нему являются святые и приказывают организовать борьбу за спасение Отечества.

Нужно отметить, что святые давали Минину очень конкретные и разумные указания. Купец начал ровно там, где провалилось первое ополчение. Он стартовал не со сбора войск, а со сбора денег на организацию армии. Служилых людей хватало, в том числе прямо неподалёку от Нижнего Новгорода. Но общий крах экономики привёл к тому, что эти люди были кое-как одеты, имели плохих лошадей, а то и не имели никаких, им недоставало экипировки и оружия. Минин начал с решения этой проблемы. Регулярные сборы позволили собрать профессионалов на войну: как следует оснастить их, откормить и дать возможность не думать ни о чём, кроме собственно службы. Но войску требовался командующий — и он нашёлся.

Князь Дмитрий Пожарский не считался каким-то чрезмерно выдающимся полководцем, не принадлежал к сливкам аристократии, но у него была одна черта, делавшая его главным кандидатом на роль командующего вторым ополчением. Это репутация. Пожарский прошёл множество кампаний и битв Смутного времени, но всегда аккуратно служил тому правительству, которое могло считаться законным, не изменял слову и не был замечен ни в каких "договорняках".

Свою репутацию Пожарский подтвердил сразу же: он не требовал себе диктаторских полномочий и добровольно разделил руководство с Мининым, который получил необычное звание "выборный от всей земли человек" и полноту гражданской власти. Кстати, распоряжался он ею толково и решительно. Подконтрольные ополченцам территории приобретали главное, чего ждали люди, — порядок. Уйти от легальных налогов было практически невозможно: Минин даже к своим родственникам прислал стрельцов, когда заподозрил, что те, пользуясь кровными связями, мухлюют и пытаются не сдавать положенные деньги. Зато мародёров и бандитов неукоснительно вешали.

В это время Пожарский ковал своё войско победы. Оно не было многочисленным, зато благодаря притоку денег от Минина оставалось хорошо оснащённым и натренированным. Пожарский решительно "остановил корчму" и отправлял на плаху любителей грабежа и насилия, которых за годы анархии развелось много. Вожди ополчения озаботились также поддержкой церкви — что в XVII веке значило очень многое. Теперь всё было готово к операции по освобождению Москвы.

К концу лета 1612 года ополчение появилось под стенами Москвы. Там Минин и Пожарский нашли пару тысяч ещё не разбежавшихся ополченцев первого призыва. В Кремле засели интервенты. А главное — из Польши шла армия гетмана Ходкевича, блестящего полководца Речи Посполитой, который вёл с собой огромный конвой с продовольствием, порохом и боеприпасами для засевших в Кремле и Китай-городе польских сил.

Обе армии в поле имели по 10–12 тысяч человек, полякам давал численное преимущество гарнизон Кремля — ещё три тысячи. Поляки располагали блестящей тяжёлой кавалерией — знаменитыми крылатыми гусарами — великолепно обученными и вооружёнными, на превосходных лошадях. Формально количественное и качественное преимущество было на их стороне.

Однако Пожарский планировал разыграть все свои невеликие козыри по полной программе. Да, в поле гусары растоптали бы его ополченцев. Но он не собирался рубиться с поляками на их условиях там, где те были сильны. Русский план битвы строился на подвижной обороне в руинах Москвы, среди оврагов, валов, развалин. Характер битвы — проводка конвоя — вынуждал Ходкевича действовать в неудобных условиях.

Первый день битвы, 1 сентября, прошёл в малопродуктивных попытках Ходкевича пробиться в глубину Москвы. Они оттеснили русских на валы и за валы — в развалины города. Однако Пожарский твёрдо руководил боем, не позволил вывести из равновесия себя и своих людей, а вылазки из Кремля русские отбили. Обе стороны сражались храбро, но у Ходкевича недоставало пехоты, чтобы биться в лабиринте развалин, а кавалерия не давала нужного эффекта в этой мешанине горелых брёвен.

Однако вторая попытка вышла куда более яркой. На сей раз поляки атаковали через Замоскворечье. Ходкевич ударил на широком фронте всеми силами и чуть было не добился успеха. Был момент, когда обороняющиеся казаки "поплыли", и увещевать их отправился лично Авраамий Палицын, келарь Троице-Сергиевой лавры и духовный лидер похода. Увещеваниями и обещаниями дополнительных выплат Палицын развернул ушедших с поля битвы назад на бой. Между тем сражение дошло до кульминации. Поляки смогли взять штурмом один из острожков — небольших укреплений по дороге к Кремлю. Ходкевич решил, что уже выиграл битву, и ввёл свой обоз на улицы.

400 телег со скрипом пробирались по руинам к Кремлю. Небольшой отряд поляков уже проскочил в сам Кремль. Однако Пожарский был не ярким гением, а спокойным профессионалом — и не позволил выбить себя из равновесия. Отряды русских вокруг острожка не убежали с поля боя и не погибли. Они рассредоточились, прячась в руинах и оврагах вокруг. Пожарский вовремя сориентировался, взял их под твёрдое руководство, перегруппировал — и бросил в контратаку.

На улицах воцарился ад. Колонну Ходкевича атаковали со всех сторон. Из развалин летели пули, лошади метались, злосчастный острожек был внезапной атакой снова взят русскими. Войско Ходкевича заколебалось и начало отступать.

Это был конец — заветный конвой частично был сожжён, частично — достался русским. Но Ходкевич вовсе не утратил оптимизма. Перегруппироваться, дать русским бой в поле — и тогда... Пожарский принял то решение, которое не обещало громкой славы, но давало максимальный эффект. Он просто не пошёл за поляками в поле. Блестящая кавалерия весь остаток дня и всю ночь стояла, ожидая атаки русских. А те не пришли.

Сделав самое главное, Минин и Пожарский сдержали своих разгорячённых бойцов и не подставились под новый удар. Наутро Ходкевичу пришлось взвесить все новые обстоятельства. Его пехота была в основном разгромлена на улицах, частично — блокирована в Кремле, обоз достался русским. Галопировать вокруг руин Москвы, вызывая русских на бой, можно было бесконечно.

Дальнейшее стало делом техники. Минин и Пожарский обложили Кремль и в ноябре заставили гарнизон капитулировать. К тому моменту поляки съели всё, что можно было есть, включая кошек и ворон, и перешли на погибших товарищей. Пожарский на переговорах давил и требовал безоговорочной капитуляции. В противном случае гарнизон мог поедать друг друга до последнего. Измотанный гарнизон капитулировал.

Это означало поворот в истории Смуты. В 1613 году выборные от всех сословий избрали нового царя — Михаила Романова. Он положил начало династии, правившей до 1917 года. Ну а Минин и Пожарский вошли в историю, став национальными героями России. Они показали главное: даже в самой безнадёжной ситуации разум и воля, способность не опускать руки позволяют выжить и победить. Минин и Пожарский действовали разумно, настойчиво и сами по себе были честными людьми, что чрезвычайно выделяло их из толпы самозванцев, наёмников и бандитов, орудовавших на Руси и чуть не разорвавших её.

Минин и Пожарский действовали в ситуации куда более сложной, чем мы нынешние. Они не стеснялись требовать многого от своих людей и от каждого, кто оказывался на подконтрольной им территории. Предъявляя огромные требования к своим подчинённым, они не испытывали сантиментов и по отношению к себе, и в решающий момент оба находились прямо на линии огня. В обмен они дали стране то, в чём она нуждалась, — твёрдый порядок и дееспособное, работающее государство. Мощь национального единства они продемонстрировали въяве и вживе — и этот пример, безусловно, может и должен служить вдохновляющим уроком для нас нынешних. Они не ждали, пока их призовут на службу. Они встали и пошли спасать Отечество сами.

Если чудеса встречаются в мировой истории, они выглядят именно так.