В шесть утра 15 ноября 1988 года небо над стартовой площадкой № 110 космодрома Байконур озарилось яркой вспышкой. Огромная, словно 20-этажная башня, ракета "Энергия" с самым секретным многоразовым кораблём лениво оторвалась от стартового стола и под рёв ракетных двигателей устремилась в небо. Советский корабль "Буран", закреплённый на циклопических размеров ракете, стал пятой симфонией советской оборонной промышленности.

Для чего в действительности создавался "Буран", не говорили ни до начала программы, ни во время разработки, ни после первого полёта. Лишь 20 лет спустя завеса секретности пала и стало известно, что "Буран" — детище военно-промышленного комплекса, созданное ради одной цели и подчинённое одной задаче — доставить ядерное оружие прямо на голову американскому народу или украсть с орбиты любой объект, представляющий опасность или интерес для военных.

Советский челнок создавали с оглядкой на американские корабли Space Shuttle. Их, по словам NASA, строили для того, чтобы многоразовая космонавтика стала такой же обыденностью, как и поездка в супермаркет за газировкой. На деле, разумеется, ситуация была иной. Американцы создали многоразовые челноки с оглядкой на советские проекты. Многоразовые ракетопланы из СССР, как считали сотрудники третьего аналитического управления ЦРУ по военно-технической разведке, в перспективе могли выкрасть с орбиты любой американский спутник вместе с данными.

Но угля в топку советской космической программы подбросили не американцы, а сами советские учёные. Юрий Сихарулидзе, Дмитрий Охоцимский и Мстислав Келдыш провели математический анализ Space Shuttle и выяснили, что небольшой боковой манёвр позволяет кораблю сбросить на Москву или Ленинград атомный заряд почти любой мощности, вплоть до 50 мегатонн. После того как военным положили на стол докладную записку с выводами учёных, у тогдашнего министра обороны Устинова едва не случился сердечный приступ.

Позднее ряд свидетелей — один из руководителей программы "Энергия-Буран" и лётчики-испытатели — неоднократно рассказывали, что в 1985 году Space Shuttle совершил-таки "нырок" над Москвой и с высоты в 70 километров даже "просигналил" советским системам ПВО. Однако доказать эту историю никто так и не смог. Важно другое — к середине 80-х "советский ответ" Space Shuttle запаздывал, и два инцидента — возможный увод с орбиты станции "Салют-7" и тот самый "нырок" — стали катализаторами для ускорения работы над советским челноком.

Работа над "Бураном" шла тяжело. Сложностей добавляли не только требования заказчиков, но и абсолютная секретность, из-за которой почти никто не знал, над чем именно работает. Бывший инженер-математик, один из создателей управляющего компьютера корабля Валентин Пустовский вспоминает, что до последнего не понимал, над каким именно устройством будет работать его группа.

Всего над "Бураном" трудилось почти три миллиона человек — от математиков и химиков до сталелитейщиков, сварщиков и кладовщиков. Ни один советский проект не был настолько наукоёмким, сложным, тяжёлым в производстве и секретным одновременно. Трудность заключалась ещё и в том, что "Буран" при схожей аэродинамической схеме был крупнее и тяжелее американского "Шаттла" — если масса выводимой полезной нагрузки была примерно такой же, как у американского челнока и составляла 30 тонн, то возвращать с орбиты "Буран" мог даже крупногабаритные объекты, например, спутник или несколько спутников общей массой до 20 тонн. "Шаттл" мог доставить на Землю только 14 тонн груза с орбиты.

При этом экипаж "Бурана" мог разобрать любой объект на орбите с помощью манипулятора. Бывший руководитель сектора НИИ Автоматики и электросистем Борис Лапушенко пояснил, что "угнать" спутник с орбиты советский челнок мог за десять минут.

Если с двигателями для "Бурана" и другими сугубо космическими технологиями особенных проблем не было, то авиационная природа "орбитального самолёта" доставляла разработчикам немало проблем. К примеру, тепловая нагрузка на "Буран" при входе в атмосферу должна была составлять примерно 1500 градусов. Для того, чтобы обезопасить экипаж и машину, решать проблему стали в два этапа.

• В рамках первого этапа на борту "Бурана" разместили 50 блоков первого космического суперкомпьютера. Система с единым центром управления представляла собой копию промышленного суперкомпьютера БЭСМ-6, который для космических полётов пришлось практически полностью перепроектировать и пересоздать. Машина управляла практически всем — экипаж корабля участвовал лишь в предполётной подготовке и следил за показаниями приборов, остальные манипуляции, включая взлёт, сближение, полёт в космосе и посадку, компьютер делал самостоятельно. Помимо прочего, компьютер высчитывал идеальную траекторию входа и удерживал машину согласно полётному заданию.

• Историю создания температурного щита "Бурана" простой тоже назвать нельзя. Без малого четыре года научных изысканий, проверок и тестов привели к тому, что учёные создали больше двух сотен защитных составов. В итоге в качестве основного рассеивателя тепла выбрали углеродно-кварцевую смесь. Почти 40 тыс. теплозащитных чёрных плиток выплавляли из специального песка, который в СССР специально везли из Бразилии. Эта плитка, закреплённая на специальный клей, плюс компьютер, — были единственной защитой "Бурана" при входе в атмосферу и позволяли аккуратно "протыкать" её стотонным "утюгом".

К 1987 году, когда работы над "Бураном" были практически завершены, СССР уже изменился и политически, и экономически. Однако выполнить программу "Энергия-Буран" нужно было до конца, и никто, даже на самом высшем уровне, не решался прекратить работы над уникальной машиной. О гражданском использовании машины речи не шло. Бывший сотрудник НИИ № 17, руководитель группы контроля специальных технических решений Виктор Соловьёв вспоминает, что стоимость программы "Энергия-Буран" на современные деньги составляла почти три триллиона рублей.

Грохот и рокот, которыми сопровождался первый запуск "Бурана", стали последней, прощальной канонадой для космической программы некогда великой страны. Считается, что команду на отказ и фактическое уничтожение программы отдал новый руководитель СССР Михаил Горбачёв, однако это не совсем так. Горбачёв, как и его предшественники, не решился закрыть программу "Энергия-Буран" сразу. К тому же, советский космический челнок почти сразу после пуска назвали "космической ядерной бомбой".

Такое прозвище "советский Шаттл" получил не из-за возможности нести ядерное оружие, а из-за того, что аналитики ЦРУ уже через двое суток после пуска положили на стол Рейгана аналитическую записку, в которой "Буран" называли "единственной в мире системой, способной полностью нейтрализовать спутниковую группировку США и нанести неприемлемый ущерб вооруженным силам на большей части территории Америки".

Главной победой "Бурана" и сами разработчики, и бывшие военные, провожавшие челнок в первый и единственный полёт, считают полный отказ США от идеи размещать на орбите боевые спутники, в том числе и с радиоактивными элементами на борту. Уже через два года после первого полёта "Бурана" в США была официально свёрнута программа Стратегической Оборонной Инициативы (СОИ), которую называли "Звёздными войнами" Рейгана. Про уникальный орбитальный челнок, для которого готовили особый лётный отряд, особый космодром и особенное оружие, после этого почти сразу забыли. Необходимость балансировать на грани ядерной войны отпала, и сверхдорогое оружие оказалось никому не нужно.

После того как "Буран" приземлился на взлётно-посадочной полосе Байконура, заблаговременно погасив скорость с помощью энергичного разворота, история машины, фактически, была закончена. Из пяти создаваемых для космоса кораблей за пределами орбиты побывал лишь один. Первый и единственный корабль, успешно слетавший в космос, вместе с макетом ракеты "Энергия" погиб в цеху монтажно-испытательного комплекса Байконура 12 мая 2002 года. Остальные были либо разобраны прямо в цехах окончательной сборки, либо переделаны в выставочные макеты.