Где на самом деле находится родина Первомая и кто начал его праздновать раньше всех

Впервые к проведению всеобщей забастовки как к методу отстаивания своих интересов прибегли рабочие Австралии. Случилось это в 1856 году в городе Мельбурне. Забастовка началась 21 апреля, а главными требованиями рабочих были восьмичасовой рабочий день и повышение заработной платы.

В этот день австралийские каменщики и строители Мельбурна не вышли на работу, а прошли по улицам города от здания Мельбурнского университета до здания парламента. Акция была настолько масштабной, что рабочим удалось достичь главной цели — при сохранении заработной платы сократить рабочий день с 12–14 часов до восьми.

Разумеется, это воодушевило австралийцев. Они решили устраивать подобные акции ежегодно. Любопытно, что все эти демонстрации привели не к революции, а к самоорганизации рабочих, в результате которой возникла одна из ведущих партий страны — Австралийская лейбористская партия. В 1899 году она пришла к власти и провела ряд социальных реформ: ввела пенсии по старости и инвалидности и пособия многодетным женщинам.

Окрылённые таким результатом, рабочие США стали подражать австралийцам. 1 мая 1886 года рабочие из Чикаго организовали массовую забастовку с требованиями заменить рабочий день, длившийся по 12–15 часов, на восьмичасовой, облегчить условия труда, дать рабочим социальные гарантии и обратить внимание на использование детского труда. Всего в забастовке участвовало 350 тысяч рабочих из Нью-Йорка, Детройта и Чикаго.

Но австралийского опыта в "самой демократической стране мира" не получилось. Уже 2 мая в Чикаго было выставлено на улицу полторы тысячи рабочих. Тогда они объявили ещё одну забастовку. Штрейкбрехеров, которых наняли владельцы завода вместо уволенных рабочих, у проходной встретил многотысячный митинг. Он был разогнан полицией, которая применила оружие и убила четырёх забастовщиков, десятки были ранены.

В ответ на это рабочие объявили ещё одну забастовку — 4 мая, — которая благодаря провокаторам переросла в настоящее сражение. Неизвестный бросил в полицейских бомбу, и они открыли по толпе огонь. Несколько полицейских и четверо рабочих погибли, снова были раненые.

На следующий день власти Чикаго разгромили все штаб-квартиры забастовщиков, арестовали сотни рабочих, бросили их в камеры и подвергли пыткам и избиениям. Пятерых активистов — Списа, Парсонса, Фишера, Линга и Энгела — приговорили к смерти, а ещё троих — к каторге. Судей самого справедливого государства не смутил тот факт, что из всех активистов на месте бойни был только один — Филдинг.

После суда Линг покончил с собой, а четверо были прилюдно повешены. Перед смертью они пели "Марсельезу", а Август Спис крикнул: "Придёт время — и наше молчание будет оглушительнее ваших криков!"

Но по большому счёту Америка восприняла казни благосклонно. Рабочие были немцами, которые были никому не интересны, а на площади воздвигли... памятник американским полицейским. И это, напомню, в стране, которая Российскую империю называла "тюрьмой народов". События в Чикаго спровоцировали в США первую "охоту за левыми".

В следующий раз рабочие в США решились проводить демонстрации только в 1890 году. Поводом к этому стал конгресс II Интернационала, прошедший годом ранее в Париже. На нём по предложению экономиста и марксиста Поля Лафарга 1 Мая было объявлено Днём международной солидарности трудящихся — в память о погибших чикагских рабочих. И в 1890 году состоялась первая глобальная маёвка — в ней приняли участие рабочие Англии, Германии, Франции, Швеции, Норвегии, Испании, Голландии, Дании, Австрии.

В этом же году Первомай впервые проник на территорию Российской империи: в Варшаве прошла 10-тысячная стачка. Вроде бы хорошее дело — отстаивание интересов рабочих. Но начиная с 1897 года маёвки стали уже инструментом политической борьбы и свержения законной власти. Появились лозунги "Долой царя!", "Да здравствует революция!".

После 1917 года 1 Мая стало официальным праздником новой страны. Собственно, гулять в мае русских приучил ещё царь Пётр I, который перенял маёвку у немцев. Праздник этот в народе так и прозвали — "немецкие станы". В Москве, Санкт-Петербурге и губернских городах в этот день в парках с обеда играли оркестры, горожане тысячами стекались на гулянья, которые завершались только к рассвету.

Чтобы праздник с новой политической подоплёкой укоренился в народе, большевики проделали огромную "работу". Чтобы отвлечь рабочих от веры отцов, сократили количество праздничных дней на Пасху и не выплатили премиальные, которые обычно выдавали к этому празднику. Заранее приняли декрет о красном флаге. Отдел комиссариата просвещения в Москве и Петрограде снял к празднику "царские" памятники, вывески и знаки, а те, что не успел снять, замаскировал чёрной тканью и красными флагами. Немецкий журналист Карл Ботмер описывал тягостное чувство, которое возникало "при виде сплошь увешанных красными флагами фигур императоров Александра II и Александра III. Четыре огромных двуглавых орла на памятнике Александру III держат в своих клювах огромные знамёна кровавого цвета. Но этого мало — глаза императора завязаны чёрной материей, траурно ниспадающей до земли".

В Петрограде к празднику власти раздали рабочим праздничные пайки: одну сайку и половину селёдки. 1 Мая в Москве, Петрограде и других городах Красной России прошли многотысячные митинги. Большевики всячески подчёркивали государственность праздника: он должен был воодушевить людей и объединить их для "трудовых подвигов". Отмечать 1 Мая демонстрациями, парадами с принятием присяги и концертами стали в последующие годы. Вторую жизнь в праздник постарался вдохнуть Никита Хрущёв: во времена его правления Первомай встречали под лозунгами поддержки пролетариата других стран. К этому времени праздник уже прочно вошёл в культуру советских людей: после демонстрации люди обязательно собирались семьями и отмечали его за праздничным столом или на природе.