Как знаменитый советский вор-карманник покончил с блатной жизнью и занялся криминалистикой

Профессии в семье Зугумова совершенно не располагали к тому, чтобы ребёнок стал вором. Его дед был революционером, отец — водителем, дед по линии матери до революции владел банями в Баку и мастерскими в Махачкале, жил в Москве. Бабушка по линии матери преподавала в Смольном, а мать во время войны служила военврачом в госпитале, а после победы — заведовала детской махачкалинской больницей.

Родившийся в 1947 году парнишка, как и тысячи других сверстников, рос буквально на улицах Махачкалы. Воспитанием занимались бабушка и мама; женщины не могли справиться с Зауром: с малых лет он бедокурил и воровал. Сам он объяснял свои наклонности "воровской романтикой", которая в 1950-х годах была весьма популярна среди уличных мальчишек. Иногда мать, отчаявшись, отправляла сына к деду в Москву, но потом его снова приходилось забирать домой.

Воровать Заур учился сам, подсматривал у старших, иногда напрямую просил поделиться опытом. Сильное впечатление на детскую психику произвёл индийский фильм "Бродяга" с Раджем Капуром в главной роли. Главный герой — бродяга и ловкий карманник Радж, родившийся в трущобах и промышляющий воровством, вызывал у советских зрителей горячее сочувствие.

Кто бы мог подумать, что этот обаятельный герой может поставить на воровскую стезю кого-то из маленьких зрителей! Для Заура герой Раджа Капура стал едва ли не примером. Уже поднаторев в воровском ремесле, он решил воспроизвести трюк, показанный в фильме, когда главный герой ворует у своего отца — судьи Рагуната только что купленное колье. Происходило это, когда Рагунат выходил из ювелирного магазина. Вор толкал судью, потом поднимал упавший футляр с ожерельем и с улыбкой возвращал его судье. Разумеется, колье внутри уже не было.

Трудно сказать, что больше привлекало Заура в этой ситуации — ловкость рук или то превосходство, которое опытный вор должен испытывать, с улыбкой подавая жертве обворованную сумочку. Самостоятельно освоив приёмы такой кражи, он практиковал её, разумеется, не на коварных судьях, а на обычных советских женщинах, посетительницах кинотеатра "Комсомолец" в Махачкале. Для многих в те времена посещение кинотеатра было маленьким праздником: люди старались одеться поприличнее, а женщины часто брали с собой крохотные сумочки — клатчи. В них обычно находились ключи от квартиры, деньги, помада, пудреница. Он словно нечаянно толкал женщин, отходивших от кассы, а когда они роняли сумочки, извинялся, поднимал их и отдавал женщине, но денег там уже не было.

В первый раз Заур Зугумов оказался в детской воспитательной колонии в 12 лет, там он провёл почти два года, а потом сбежал. Через несколько месяцев после побега он получил первый срок — три года за кражу. Ему как раз исполнилось 14. Затем последовали следующие сроки.

В колонии перевоспитания не получилось — надзиратели чаще издевались над мальчишками. Там он вместе с другими карманниками лишь оттачивал криминальное мастерство — заключённые делали чучело, на чучело надевали одежду и вешали колокольчики. Учились "работать" так, чтобы ни один из них не зазвенел. Параллельно занимался самообразованием — этого требовало ремесло. Бабушка Заура — Берта Розенберг — была уроженкой Франции и с детства учила внука правилам этикета и французскому языку. Заур знал — чтобы "красиво работать", а следовательно, и хорошо жить, нужно, чтобы другие люди видели в тебе умного, интеллигентного человека. Поэтому он читал то, чем другие растапливали печи, — и однажды ему в руки попалась даже "История государства Российского" 1736 года издания.

Но не стоит думать, что Заур был ангелочком, по странной случайности сбившимся с пути истинного. Нрав у него был под стать среде. В колонии усиленного режима для малолетних в Нерчинске он, закованный в наручники, вцепился зубами в горло надзирателю. В наручники Заур был закован потому, что с другом пытался убить "бугра" зоны. После того случая Заура прозвали Зверем.

Но было у него ещё одно прозвище, которое он получил от начальника милиции Пятигорска, — Золоторучка. Правда, знакомые называли его так только за глаза. Прозвище это он получил после того, как в трамвае Пятигорска по наводке вытащил у работяги банковскую упаковку советских десятирублёвых купюр. Сложность была в том, что деньги были спрятаны в переднем кармане брюк, который был застёгнут булавкой, а поверх были надеты ещё одни рабочие штаны с ширинкой на пуговицах. Карманник-виртуоз расстегнул работяге ширинку, запустил в неё руку и выудил из кармана пачку денег. Пропажу бедняга обнаружил уже на остановке, поднял крик, но было поздно. Через несколько дней на воровскую малину пожаловал сам начальник пятигорской милиции — требовал, чтобы ему показали гастролёра-золоторучку, который выкрал деньги из такого замысловатого места.

Больше года на свободе Заур Зугумов не оставался — на зоне начинали на таких воров смотреть с подозрением. Да и попасться на московских рынках или в транспорте было довольно просто. Запросто можно было запустить руку в карман, казалось бы, зазевавшегося пассажира, а это мог оказаться опытный опер МУРа, на воровском жаргоне — "тихушник". Поэтому он часто предпочитал гастролировать по югу России.

Среди его коллег по ремеслу были "щипачи" — карманники низшей категории, "ширмачи" — те, кто загораживал вора или отвлекал жертву, "пропульщики" — те, кому карманники скидывали краденое, "писари" — те, кто заточенной монетой или лезвием "Нева" виртуозно разрезал карманы или сумки, "рыболовы", которые выуживали кошельки из дамских сумочек удочками с крючками. Сам Заур Зугумов был "чистоделом" — карманником высшей пробы — и часто работал в одиночку.

В общей сложности он отсидел 27 лет по одной и той же статье — "Кража". В неволе побывал и в Туркмении, и в Якутии, и в Магаданской области. Не раз бежал. Пришлось побывать и под расстрельной статьёй. Однажды в Азербайджане на него пытались повесить девять убийств, полгода он провёл в камере смертников, но московские судьи, проверяя дело, обвинения с него сняли.

В последний раз Заур Зугумов вышел на свободу в 1998 году. Привычный воровской мир к этому времени сильно изменился — и эти изменения не устраивали Зугумова. Но особенно его потрясла смерть семилетней дочери, которая так и не дождалась отца с зоны. Да и сотрудники УГРО "мягко" намекнули карманнику, что лучше бы ему уехать из страны. И Заир Зугумов отправился путешествовать по Европе. Лечился от туберкулёза в Египте, затем уехал к дальней родне во Францию, какое-то время жил в родовом поместье брата бабушки. Но страсть к перемене мест быстро согнала его с места — и Заур Зугумов продолжил исследовать континент. Постепенно он начал писать о прошлом, а со временем пришло и решение — навсегда покончить с воровской жизнью и вернуться в Россию.

Он действительно имел огромную волю и совершенно изменил свою жизнь, вернувшись на родину: работал журналистом, вёл криминальные рубрики, стал профессионалом дела, написал несколько книг по криминальной тематике. Самым крупным трудом в силовых ведомствах считают книгу "Русскоязычный жаргон. Историко-этимологический толковый словарь преступного мира", который силовики называют "фундаментальным криминологическим трудом и научным шедевром". Заняться составлением словаря Зугумову посоветовал генерал МВД после того, как специалисты Интерпола, среди которых были немец, француз, русский и англичане, не могли расшифровать перехваченные телефонные переговоры торговцев оружием. Те говорили на фене, но раздобытые офицерами словари не давали возможности интерпретировать разговор, так как каждое слово в разных словарях трактовалось по-своему.

Фразу "Балай стукачилу за свисток и прикошатни его, а то петь начнёт до шухера" бывалый Зугумов с лёту перевёл как "Хватай стукача за горло и придуши его, а то болтать начнёт, беду накличет", ведь разговор шёл на знакомом ему колымском жаргоне.