Пять запретных целей для советских снайперов Великой Отечественной войны

Поначалу немецкие военные (особенно лётчики и танкисты) практически не имели конкуренции во всех родах войск, но вот их снайперы уступали русским. В 1932-м появилось звание "Ворошиловский стрелок". Для миллионов мальчишек и девчонок эта профессия была овеяна ореолом романтики, а винтовка Мосина и винтовка Симонова АВС-36 были заветным оружием будущих защитников Родины.

Ради этого они готовы были часами отрабатывать навыки, до онемения рук повышать результативность от раза к разу. В середине 30-х появилась винтовка Симонова АВС-36, к началу 40-х поступила на вооружение Красной армии снайперская самозарядная винтовка Токарева, к концу войны был разработан самозарядный карабин системы Симонова. В Советской армии воевало более 1000 женщин-снайперов. В вермахте серьёзной подготовкой стрелков озаботились лишь к концу 1942 года. Русские снайперы были более последовательны в соблюдении кодекса чести, который не был нигде прописан, но соблюдался так же строго, как и устав.

Очевидно, что не очень честно стрелять в медработника. Советские снайперы старались не трогать немецких "зани", то есть санитаров (Sanitäter). Интересно, что в вермахте эту роль выполняли крепкие парни, и они в свою очередь в случае чего были безжалостны. Йозеф Аллербергер, один из лучших немецких стрелков, в воспоминаниях честно признавался, что без зазрения совести стрелял в медсестёр Красной армии. Ветераны Второй мировой, как наши, так и представители армии союзников, вспоминали, что японцы и немцы зачастую были безжалостны к работникам медицинской службы. Советским снайперам предписывалось стрелять в противника, только если он представляет прямую угрозу. Во время штурма Берлина такими были бойцы фольксштурма, вооружённые фаустпатронами. Зачастую, чтобы отвлечь внимание, командование вермахта одевало их в военную форму и давало в руки армейское оружие.

Примерно с середины 1943 года между противоборствующими сторонами появилось негласное военное соглашение — не стрелять по водоносам. Остаться без воды страшно для любого человека, а смерть от обезвоживания, да ещё и на фронте, — такого не пожелаешь даже самому коварному врагу. Поскольку соглашение было негласным, командиры зачастую давали команду стрелять по службе подвоза воды, но многие снайперы в таких случаях "почему-то" промахивались. Пили не только воду, и в Венгрии в конце 1944 года между немцами и русскими был заключён прелюбопытный договор. На нейтральной территории стоял винный погребок, который договорились посещать посменно: до полуночи — советские солдаты, после полуночи — немецкие. В это время снайперам запрещалось убивать противника.

Откровенных доходяг, умирающих от обезвоживания, отравления, потери крови и других причин, коих на войне было предостаточно, снайперы почти никогда не добивали. Однако в ряде источников утверждается, что подходы к этому были разные. К примеру, в книге советского снайпера Василия Зайцева, истребившего не один десяток нацистов, есть любопытный эпизод:

"Где-то рядом строчил фашистский пулемёт. Трассирующие пули, как в вату, впивались в нависшую над нами стену оврага. Я заметил это уже возле перископа на снайперском пункте. Наблюдал не ради любопытства: надо обнаружить пулемёт и заткнуть ему глотку, если не сейчас, в темноте, то с рассветом. Обнаружить его можно было по светящейся трассе пуль, но пулемёт быстро умолк. Ко мне подошёл Двояшкин, присел рядом. В овраге что-то загремело: пустые консервные банки или котелки. Гитлеровский пулемёт снова заговорил.

— По какой цели он стреляет? — спросил я. — Кто уронил котелок?

— В овраге много раненых новичков. Это они возле медпункта гремят котелками, — ответил Двояшкин.

— За подранками охотится! — возмутился я. И тут же решил во что бы то ни стало найти пулемётчика и продырявить ему голову".

Советские снайперы раненых не добивали, однако помимо гуманизма и человечности даже в таких условиях снайперы исходили из принципа целесообразности: потратив патрон на того, кто и так скоро умрёт, можно обнаружить свою позицию.

Самые тяжёлые ранения советские военные получали в окопах ночью. Едва заметный огонёк от тлеющей папиросной бумаги был отличным маяком для немецкого снайпера. В книге Василия Зайцева описывается один из таких эпизодов:

"У входа в санитарный блиндаж сидел широкоплечий, коренастый солдат. Его чёрные глаза блестели испугом и радостью, и где-то в глубине их теплилась та острая солдатская шутка, с которой бойцы даже перед смертью не расстаются. Рот солдата был закрыт широким бинтом. Бинт на подбородке насквозь пропитался кровью, побурел. Рядом с каской лежала какая-то порванная книга без обложки, а между её листами — огрызок простого карандаша, которым он писал ответы на вопросы, которые задают сослуживцы".

Советские снайперы не стреляли по обычным солдатам вермахта, если те пробовали закурить в окопе. Исключение составляли только офицеры СС, которых снайперов учили определять по петличкам и элементам формы.

Есть мнение, что данное правило сохранилось в практике армий всего мира до сих пор. Неприкасаемым для снайпера считался человек, справляющий естественную нужду. На войне рутинный утренний ритуал превращался в ад: каждый раз для того, чтобы сходить куда нужно, приходилось вылезать из окопа и подвергаться опасности. В такой ситуации человек как никогда беззащитен. По одной версии, не стреляли в таких ситуациях из солидарности, по другой — слишком ничтожная цель с точки зрения тактики, которая может спровоцировать ответный огонь.

Советские снайперы старались не трогать вражеских журналистов, корреспондентов, фотографов и операторов, ведущих киносъёмку непосредственно на полях сражений. В конце концов, они работают на историю, и, быть может, посмотрев на эти страшные кадры, будущие поколения не допустят таких кровопролитий. Немцы исповедовали другую философию: пулемётчики и снайперы часто работали в паре и палили по "работникам пера" безжалостно. Это приводило к тому, что каждый пятый кинооператор погибал на полях сражений.

Боевые товарищи забирали плёнку с отснятым материалом, а на место погибшего приходил новый смельчак с камерой. Так продолжалась большая работа. Три с половиной миллиона метров кинохроники — результат отваги советских кинооператоров. Большой вклад сделали военкоры, среди которых работали такие известные писатели, как Константин Симонов, Михаил Шолохов, Аркадий Гайдар и другие.