Сколько в СССР стоила должность приёмщика стеклотары и как "бутылочные банды" устраивали разборки

Лайф выяснил, как работала эта сфера и какие выгоды сулила участникам. Как и везде, где крутятся большие деньги, авантюристов поджидали и финансовые взлёты, и довольно болезненные падения.

Этому сопутствовало несколько факторов. Шестидесятые в СССР ознаменовались расцветом эпохи массового потребления. Если до этого стеклотара считалась полезной в хозяйстве и приспосабливалась под вторичные нужды, потом необходимость в этом отпала. Тридцать лет спустя то же самое произошло с пластиковой тарой.

Бутылки и банки нужно было куда-то девать, а предприятия были заинтересованы в оборотной таре — в виде стеклобоя или в виде целой посуды.

По словам старожилов, пункты приёма стеклотары возникли в 1960-х годах. В 70-е эта сфера расцвела и была воспета городским фольклором. Примечательно, что автор алкопоэмы "Москва – Петушки" Венедикт Ерофеев в 80-х задумал трагедию "Фанни Каплан, или Диссиденты", действие которой разворачивалось в пункте приёма посуды, за окошком которого стояла длинная очередь. Произведение осталось незавершённым, но его замысел отлично передаёт дух времени.

По статистике, в 80-х в СССР оборотная тара в общих объёмах потребления составляла 85%. Можно было бы предположить, что граждане Советского Союза были адептами осознанного потребления и поборниками экологии, но за этим стояла материальная заинтересованность. Проще говоря, сдавать бутылки было крайне выгодно.

Следует начать с того, что стоимость любой продукции, продававшейся в СССР в стеклянных ёмкостях, включала в себя залоговую стоимость стекла. Её указывали в информации на бутылках и банках. Цена пустой бутылки составляла примерно 10% от стоимости вина, 5% — от стоимости водки и 50% — от стоимости пива.

Пол-литровые бутылки из-под лимонада в среднем принимали по 12 копеек, кефирные и водочные — по 15 копеек, за винную можно было выручить 17 копеек. Не принимали только бутылки из-под кубинского рома.

После подорожания спиртных напитков (в 1981 году) бутылки стали цениться ещё больше. Активный сборщик стеклотары имел не менее 100–150 рублей в месяц. Средняя зарплата тогда составляла примерно 195 рублей. Учителя и врачи получали 165 рублей. Молодой специалист на заводе — 120 рублей, начальник цеха — около 200 рублей, директор — 300 рублей.

Если говорить об основной массе населения, сдавали бутылки практически все: интеллигенция, рабочие, студенты, школьники, инженеры. Что касается октябрят и пионеров, их предпринимательские начинания даже отражены в детской литературе.

"А бутылки, — говорит Мишка, — да за пустые бутылки деньги дают. На углу. Называется "Приём стеклотары"... И мы припустились. За эти две бутылки нам дали двадцать четыре копейки. И я купил маме конфет" (Виктор Драгунский "Денискины рассказы", рассказ "Рыцарь". — Прим. Лайфа).

У советских людей ходили легенды о том, как простые дворники, собиравшие бутылки после футбольных матчей на стадионах, затем покупали себе "Жигули" и "Волги".

В 80-х эта сфера стала частью теневой экономики.

Конечно, это не бриллиантовая или не рыбная мафия, но деньги там тоже водились. Для начала стоит сказать, что к 80-м "бутылочный спорт" стал настолько популярным, что в крупных городах всё было поделено на сферы влияния.

Профессиональные сборщики бутылок "охотились за пушниной" в строго указанных районах, так как пересечение границ сулило проблемы, в том числе риск быть битыми. Особенно процветал такой "бизнес" в курортных городах, где отдыхающие пили много и не стремились сдавать тару. Можно было неплохо заработать, но при незнании "законов улиц" — крепко получить по шее. Некоторые бедолаги после стычек становились калеками.

Однако сборщики были мелкими сошками по сравнению с приёмщиками бутылок. За одну смену "король стеклотары" мог заработать до 100 рублей, соответственно, в месяц — не менее 1,5 тысячи, то есть пять директорских зарплат. За полгода можно было заработать на новенькие "Жигули".

Неудивительно, что попадали на такое место по блату либо за взятку, которая как раз равнялась стоимости "Жигулей". Но при правильном подходе расходы быстро отбивались. Другое дело, что честному приёмщику там ловить было нечего, его оклад составлял 150 рублей.

Существовало две основные схемы навара. Первая — принуждение населения к демпингу. К примеру, подходит гражданин, желающий опохмелиться, к заветному окошку, чтобы обменять стекло на деньги, а его встречает табличка "Нет тары". Можно было ждать несколько часов, пока "тара" появится, а можно было зайти с чёрного хода и сдать бутылки в два раза дешевле. Соответственно, половина прибыли уходила приёмщику в карман.

Другая схема — махинация с накладными. В таком случае приёмщик договаривался с водителем грузовика, который увозил бутылки и привозил пустые ящики под них. Деньги делились пополам с соучастником "экономического преступления". В таком случае можно было заработать несколько тысяч рублей в месяц и серьёзно улучшить своё материальное положение. По современным меркам, приёмщик мог заработать до 300–500 тысяч рублей в месяц и больше.

По меркам простых граждан, заведующие пунктами приёма бутылок были королями, по меркам настоящей мафии — мелочью пузатой. Реальное их влияние не распространялось за пределы "бутылочной епархии". Симптоматично, что для многих коммерсантов 90-х позиция приёмщика стеклотары стала чем-то вроде трамплина к бизнес-карьере или криминальной деятельности, которые далеко не всегда означали свет в конце тоннеля.

Как бы то ни было, по инерции данная инфраструктура просуществовала до конца 90-х, а после сошла на нет. Заводам стало невыгодно закупать вторичное стекло, поскольку инфраструктура к тому моменту обветшала, а вкладываться в создание новых станций обработки и мойки бутылок и контролировать сбор тары стало нерентабельно. Гораздо выгоднее было закупать новую тару. К тому же видов и форм бутылок стало так много, что процесс не поддавался унификации. Большую популярность обрели пластиковые баклажки и алюминиевые банки.

Сегодня некоторые крафтовые предприятия практикуют использование вторичной стеклотары, исходя из принципа осознанного потребления и эко-френдли, но это уже совсем другая история.