Как с России тянут деньги за Байконур и в чём проблема Восточного

С Байконуром на сегодняшний день ситуация следующая. "Союзы", как всегда, великолепны. Космонавты летают на Международную космическую станцию и делают там важную для всего человечества работу. Работа эта заключается в том, чтобы человечество продвигалось во всех отношениях, чтобы оно росло, взрослело, переходило к более зрелому мышлению. И абсолютно нельзя исключать, что когда-нибудь именно космонавтика станет единственным шансом на спасение от какого-то всепланетного бедствия и наши перспективы как цивилизации будут соответствовать уровню развития космонавтики на тот прекрасный момент.

Так вот, по воле Вселенной космонавты продолжают свою работу вопреки всему, что произошло со страной, которая открыла космическую эру и соперничество с которой невероятно продвинуло цивилизацию. Одним из просчитанных результатов развала должно было стать полное лишение страны собственной дороги в космос, то есть её изувечение. В момент краха всё находившееся на Байконуре мгновенно перестало бы быть собственностью России.

Но у манипуляторов практически всегда можно нащупать слабое местечко — деньги. Россия купила этих манипуляторов. Согласно договору аренды Байконура, наша страна, как золотая антилопа, бросает в этот костёр алчности 115 миллионов долларов ежегодно. И Раджа хрипит: "Больше! А то электричество отключим перед самым пуском!" Правда, хрипы несколько поутихли с 2016 года, то есть с момента первого пуска ракеты с космодрома Восточный, построенного с целью покончить с этой новой ордой.

На Восточном есть стартовые комплексы и для ракет "Союз", и для носителей новой серии "Ангара". Напомним, недавно состоялся первый пуск "Ангары-А5" с Восточного. Но гораздо более важным событием для отечественной космонавтики станет первый пилотируемый пуск, то есть первый полёт космонавтов с Восточного.

То, что новый космодром находится на какие-то шесть градусов севернее Байконура, абсолютно не критично и, как объяснили недавно Life.ru специалисты, даже в некоторых случаях удобнее с точки зрения баллистики. А вот что является реальной проблемой — это близость Восточного к океану. Хотя все траектории штатного полёта и спуска там рассчитаны на движение над сушей, в космонавтике нельзя исключать нештатные ситуации, в данном случае нештатность может заключаться в необходимости приводнения. В этом заключается самая серьёзная разница по сравнению с Байконуром — в степях Казахстана приводнение ни при каком раскладе не грозит.

Как действовать во время приводнения, космонавты знают прекрасно — проводятся соответствующие тренировки. Их готовят ко всему. Но организация этого приводнения, то есть спасательной операции, — совершенно другой вопрос. Необходимо, чтобы на месте возможной посадки на воду космонавтов ждали спецсуда для оперативного подъёма космического корабля на борт. Ничего невозможного в этом, конечно, нет, но это гораздо сложнее, чем эвакуировать экипаж с суши. Во Флориде эвакуация с воды — исторически сложившаяся данность, но так это во Флориде, там тепло.

Но чем скорее мы к этому привыкнем, тем скорее восстановится космическая справедливость. И совершенно необязательно, что мы откажемся от Байконура: на поверку выясняется, что, кроме России, он вряд ли кому-то пригодится. У других больших космических держав для их пилотируемых программ есть свои космодромы. А запускать какие-то спутники гораздо выгоднее, к примеру, с приэкваториального космодрома Куру в Южной Америке. Наконец, для запусков других ракет надо с нуля строить новые стартовые комплексы, а это огромные расходы.

Поэтому после того, как Восточный будет полностью готов к полётам экипажей, крайняя необходимость платить дань за Байконур исчезнет и тогда разговор об историческом космодроме будет происходить уже без наглости и шантажа.