"Никогда не дождётесь, чтобы я под давлением что-то сделал". Главное из выступления Лукашенко перед рабочими

В понедельник Лукашенко прибыл на МЗКТ в связи с новостью о забастовках на производстве. На встрече с рабочими он дал понять, что не готов на компромиссы и провести новые выборы не позволит. Покидать территорию завода политику пришлось под свист и крики "Позор!" и "Уходи!".

Мы не знаем, с каких слов Александр Лукашенко начал обращение к рабочим. Портал TUT.by опубликовал частичную запись этой встречи, но она плохого качества и тоже не включает в себя самого начала. Тот же ресурс разместил у себя частичную стенограмму выступления политика, однако она не включает некоторые цитаты, которые есть в государственных источниках, например у БелТА, и, наоборот, в вариации БелТА Лукашенко не произносит некоторых слов, которые ему приписывает TUT.by. Если объединить оба источника, получится примерно следующее.

— Вы говорите о несправедливых выборах и хотите провести справедливые? (Рабочие кричат "Да!", плавно переходящее в "Уходи!".)

— Спасибо. Отвечаю вам на этот вопрос. Мы провели выборы. Пока вы меня не убьёте, других выборов не будет. Мне наплевать, чего вы там хотите: убить, зарезать и прочее. Никогда вы от меня не дождётесь, чтобы я под давлением что-то сделал. Их не будет. Потому что не будет ни МЗКТ, ни МАЗа, ни БелАЗа, за полгода мы уничтожим всё.

— Я знаю, несмотря на то что некоторые бродят, ну, 150 на каком-то предприятии, даже 200 [человек], погоду не делают, во-первых. Во-вторых, надо понимать, что "плохой" президент держал лишнюю численность, чтобы людей не выбрасывали на улицу. Исходить нужно из этого. Кто хочет работать, пусть работает. Не хотят работать, что ж, мы их не заставим. Что касается этого завода: чего не хватает? Вы — субъекты экономической деятельности, экономики. Вас клонят в политическую плоскость. Но запомните: там — в политике, куда вы ринулись, — другие законы. Чтобы потом не было больно ни мне, ни вам, ни народу, когда мы потеряем государство. Второе: если кто-то не хочет работать и хочет уйти, никто никого не будет гнобить, давить. Пожалуйста, с завтрашнего дня или сегодняшнего — ворота открыты.

(Задают вопрос: "Почему не допускали наблюдателей?")

— Много можно задать вопросов "почему?": и по насилию, и наблюдателям, и по подсчёту, и много можно задать. Но это один, два, три вопроса, есть и другие вопросы. Что является критерием для того, чтобы ответить на этот вопрос? Закон. Скажи, пожалуйста, какой пункт конституции и закона нарушен? (Реплика из толпы: "То, что наблюдатели не допущены".) Нет, ты пункт назови. Он нарушен или нет? Нет. А почему ты этот вопрос задаёшь? Ну, потому что он бытует. Я не хочу сказать, что тебе в голову вбили его. Он бытует в народе, как и бытует у меня вопрос: ребята, скажите, как можно фальсифицировать 80% голосов? (Возмущённый шум.)

("У нас на участке целый день 9-го числа стояли очереди 700−800 человек. Шли голосовать люди. Какая явка, 40% предварительно?", — цитата одного из работников).

— У тебя есть факты, что не было? Ты увидел толпу. У нас голосовали в Минске 35% досрочно, а сколько всего избирателей в Минске? Больше миллиона, так? Проголосовало 350 тысяч. Вы понимаете, какая ещё толпа осталась? Она и шла голосовать.

(По версии TUT.by, в этот момент работники начали кричать: "Кто голосовал за Тихановскую?" — и, видимо, поднимать руки.)

— Проголосовали? Спасибо. Я думаю, что на улице мы с вами вряд ли договоримся.

("Надо садиться за стол переговоров", — рабочие.)

— С десятью миллионами? Завтра я с тобой или твои люди, которым я поручу, с тобой готовы вести обстоятельный разговор за столом. А с коллективом я уже поговорил сегодня. Я вижу, как вы настроены говорить с президентом. Ещё раз повторяю, чтобы вас не держать на жаре: не обижайтесь на меня, но меня вы на колени не поставите, и не делайте прежде всего, чтобы было хуже вам и вашим семьям. Вы это ощутите через неделю, когда вы устроите бардак на предприятии. Подумайте над тем, что я сегодня говорю и что сказал вам вчера. Слушайте, я это проходил. Я был директором и был обычным человеком, и я знаю, как это всё делалось в середине 90-х. Этого в нашей стране не будет.

(Спрашивают о новой конституции.)

— Конституция новая нужна. Два варианта предложили, я их отверг, они мало отличались, идёт работа над третьим. Вот Виктор приходил с высшим образованием, и ты, допустим, грамотный. Приходите, садитесь — и работаем над конституцией. Выносим на референдум, принимаем конституцию, и я вам по конституции свои функции передам. Но не под давлением и не через улицу. Я четверть века у власти. Сколько можно, конечно, я когда-то уйду. (В толпе гул, фраза: "Сколько можно?") Может, через год или через два — это зависит от вас. Но ты прав: нельзя эту конституцию отдавать непонятно кому, потому что будет беда, я этого больше всего боюсь. Да, я не святой. Вы знаете мою жёсткость, вы знаете, что если бы не было жёсткости — не было страны. Но вы знаете, на что я пойду, на что нет. Вы знаете, что ваших детей не обижу и страну никому не отдам. Я не вечный. Но если вы загубите первого президента, вы будете губить, как в соседних странах, всех остальных. Белорусы не должны этого делать.

— Спасибо! У меня всё. Можете опять кричать "Уходи!". (Слышен гул.)